Кристофер Сташеф - Волшебник на пути. Последний путь чародея

Остальной клан они нашли в заросшем парке, окружённом с четырёх сторон развалинами безоконных зданий с глухими стенами. Орда оборванцев собралась вокруг лагерного костра, разведённого в кольце из пластобетона, бывшего некогда бассейном с золотыми рыбками. Одежда у всех состояла из выкрашенных в яркие цвета туник, шоссов, блуз и юбок. Они весело приветствовали новоприбывших. Прогуливаясь среди них под деревьями с разноцветной листвой которой никто из спутников никогда раньше не видел, Алеа встречала всевозможные деформации, такие как дикие или безумные глаза сумасшедших и пустые глаза умственно отсталых — но большинство казались нормальными, и многие были совсем не деформированными, хотя тела их отмечали шрамы — следы жестокости их лордов. Они были беглыми, как Майра и Блейз, но озлобленными казались немногие, зато все остальные — весёлыми — и даже счастливыми. Алеа дивилась тому, что отверженные обрели родной дом.

За мясом — они не спрашивали, чьим — началось состязание в хвастовстве. Началось оно с вопроса — на свой лад довольно невинного, если воспринимать его таким, каким ему предназначали быть. Лонгшанкс посмотрел прямо на Гара и спросил:

— Ты сумасшедший, преступник или беглец?

Гар уставился было на него, а затем улыбнулся и ответил вопросом на вопрос:

— Я обязан быть одним из этих троих?

— Никто другой в города не приходит, — сообщила ему Солютра. — Боятся призраков — и нас. И правильно делают.

— Вы настолько могучая группа воинов?

— Приходится быть такими, чтобы удержать своё от Ястребов и Гончих, — пояснил Боулз.

— А что ещё за Ястребы и Гончие? — нахмурился Гар.

Боулз внимательно пригляделся к нему.

— Ты и в самом деле не читаешь чужих мыслей, если не вынужден, не так ли?

— Я не могу слушать каждую донёсшуюся мысль, иначе просто свихнусь, — объяснил Гар.

Остальные посмотрели на него, явно поражённые его словами, Гар решил, что некоторым из них для чтения мыслей требовалось известное усилие. И даже при усилии им вероятно удавалось услышать только мысли, изложенные в словах и картинках.

— Ну, подумайте о Ястребах и Гончих, и я увижу их у вас в головах.

— Не нужно, — быстро отказался Боулз. — Это племена, граничащие с нами по обеим сторонам нашего клина.

— Клина? — переспросил Гар.

— Улица, по которой мы шли, вела прямо от края города, — растолковала ему Алеа. — Она вероятно проходит прямо через городской центр. Если есть и другие подобные радиальные улицы, то весь город делится ими на… что? На восемь клиньев? На двенадцать? — спросила она у Боулза.

— На шесть, — уведомил её тот, — и нам приходится не подпускать Ястребов и Гончих к нашей дичи, если мы хотим, чтоб нам хватало еды.

— Дичи? — переспросил Гар. — В этом городе водятся животные?

— Ты б удивился, узнав, сколько их набежало и размножилось с тех пор, как магический сок перестал течь по его проводам и город умер, — мрачно промолвил Лонгшанкс. — Пойдём с нами на охоту, и сам увидишь. Каким оружием вы умеете пользоваться?

— Оружием? — переспросил Гар. — Ну, у нас у всех есть кинжалы и посохи.

— Против стаи собак от них будет мало толку, — выразила мнение Солютра. — Кто–нибудь из вас умеет пользоваться пращой?

— Я, — вместе ответили Гар и Блейз, а затем в удивлении посмотрели друг на друга.

— Тогда возьмите–ка вот их. — Она вручила каждому по обмотанной ремнями кожаной чаше. — Спенсер, принеси копья для этих двоих! Просто считайте копьё посохом с остриём на конце, — втолковала она Майре и Алеа.

Имя Спенсер носила женщина с суровым лицом лет тридцати с лишним на вид, а в подобном утомительном обществе это вероятно означало, что ей около двадцати пяти. Она дала обеим по копью. Вооружённые таким вот образом и с половиной клана, присоединившейся к ним, спутники отправились посмотреть, какая же дичь могла водиться в бетонных джунглях. Сопровождала охотников стая поджарых вислоухих дворняг с рыжевато–коричневой шерстью, длинными мордами и хвостами колечком.

Вокруг имелись деревья, которые произрастали иной раз в странных местах. Везде, куда ветром заносило палую листву, та гнила, превращаясь в гумус, в который попадали семена, давали побеги и вырастали, раскалывая мостовую. И даже больше: в клине явно спроектировали небольшой парк на каждые несколько жилмассивов, и каждый такой превратили во фруктовый сад.

— Погодите — давайте посмотрим, что созрело, — задержала партию Солютра.

— Берегись! — резко бросил Лонгшанкс. Он, Боулз, Спенсер и полдюжины других заняли свои места с луками и копьями по обеим сторонам маленького парка. Какой–то предок, наделённый знанием и хитроумием, посадил фруктовые деревья шпалерами вдоль стен зданий, между рощей и стенами была посадка маиса. Солютра обследовала его, и похоже, была удовлетворена увиденным.

— Большинство початков созрело, — сказала она Алеа.

— Так значит вы и фермерством занимаетесь, — сделала вывод Алеа.

— По мелочи, — уточнила Солютра. — Не можем совсем расчистить… Берегись!

Из зарослей выскочило что–то розовое и округлое. Алеа отпрыгнула в сторону, рефлекторно разворачивая остриё копья. Свинья завизжала от ярости и повернулась броситься на неё, но тут в бок животного вонзилась стрела, и оно споткнулось, а затем упало. Алеа отвернулась и предоставила Солютре прикончить зверя.

— Сегодня мы хорошо поедим, — порадовалась женщина.

Алеа снова повернулась к ней и увидела, как та прячет нож в ножны, тогда как один юноша связал свинье ноги и просунул меж них копьё нести тушу. Солютра обследовала живот свиньи.

— Все верно, свиноматка, но не кормящая. Очень жаль — нам не помешало бы ещё несколько поросят в загоне.

— Как… как свиньи очутились в городе? — спросила недоумевая Алеа.

— Предки говорят, будто некоторые взяли за моду держать их дома в качестве любимцев, — рассказала ей Солютра, — особую породу, этаких симпатичных малюток, которые никогда сильно не обрастали щетиной и не вырастали выше, чем до колена. Когда наступил крах, они принялись разбегаться и с течением поколений вернулись к виду средней дикой свиньи.

Алеа посмотрела на тушу, покачивающуюся между плечами юноши и девушки.

— И впрямь не очень–то похожа на домашнего любимца.

— Так же как и мы, — хмыкнула Солютра.

Когда солнце опустилось ниже самых высоких зданий, они тронулись в обратный путь. У каждого строения, мимо которого они проходили, окна двух нижних этажей были заколочены досками, даже если у более высоких отсутствовали стекла. А двери были прочными и запертыми. Алеа гадала, почему.

Они прошли через развалины нескольких жилмассивов, когда она выяснила, в чем тут дело. Смеясь и болтая, охотники шли по широкой улице, обходя проржавевшие остовы машин и груды обвалившегося кирпича и камня, когда услышали глухой, замогильный звук. И мгновенно застыли. Звук раздался вновь, и Лонгшанкс напряжённо прошептал: