Кристофер Сташеф - Волшебник на пути. Последний путь чародея

— Я думал, сестра Паттерна Теста отказывалась от этого звания.

— Да, но теперь женский монастырь приобрёл официальный статус, и поэтому ей тоже пришлось соответствовать. — Род покачал головой. — При данных обстоятельствах, её диагнозу я доверяю больше, чем его.

— Что? Женщине, которая специализируется на психических расстройствах? — Магнус нахмурился. — Ведь не будешь же ты утверждать… — А затем он уловил смысл сказанного и поднял голову, с расширившимися от ужаса глазами. — Дело в её нервной системе!

— Частично в ней, — согласился Род, — но в действительности — во всем её теле. Оно просто изнашивается, сынок.

— Как такое может быть!

— Потому что она на четверть эльфесса, — ответил Род и подождал.

Мозг Магнуса яростно заработал перебирая, цепочку фактов в попытке нагнать то, на усвоение чего у отца ушёл не один месяц. Да, он знал, что его дед (который никогда не признавался в родстве, но все равно был самым любимым дядей его детства) наполовину эльф, и поэтому его дочь принадлежала на четверть к Древней Крови — что на Грамарие означало одну четвёртую ведьмина мха, странной местной субстанции, способной принимать форму под воздействием мыслей проецирующего телепата. Какая–то не подозревающая о своём даре телекинетичка давным–давно рассказывала сказки о Крошечном Народце, и комки древесной губки в ближайшем лесу собрались воедино, сформировались в существо, способное стоять и ходить, а затем все больше и больше превращавшееся в эльфа, того, который мог воспроизводить свой вид, того, который…

— Гены! — Магнус уставился на отца. — Эльфы способны к воспроизводству, значит их формирование разработано на таком глубоком уровне, что телепатически чувствительная древесная губка сформировала даже цепочки ДНК!

— Да, — тихо промолвил Род, — и когда это создание взаимодействовало с настоящими человеческими генами, оно только модифицировало их, так что они становились крайне долгоживущими…

— Но эльфы же живут вечно! Разве мама не должна тогда… — голос Магнуса стих, когда в голову ему пришло страшное подозрение.

Род внимательно наблюдал за ним, увидел по его глазам, что он понял, и кивнул.

— Когда гены из ведьмина мха превосходятся в числе два к одному, то похоже, что они в конечном итоге распадаются. Можно сказать, что они сокрушаются действительностью.

Магнус уставился на него, все ещё размышляя.

— Но разве Корделия не могла… — проговорил наконец он. — Я хочу сказать, если гены стали повреждёнными, то разве она не могла бы…

— Воссоздать их? — Род кивнул. — Мы думали об этом — но к тому времени, когда мы до этого додумались, эльфийские ДНК уже так сильно разрушились, что мы не могли уже знать наверняка, как они выглядели прежде.

— Значит надо скопировать человеческие! — Но ещё не успев закончить фразу, Магнус уже начал понимать, каков будет результат.

Род снова кивнул.

— Какие человеческие — гены её матери или её бабки? В любом случае, получившееся существо возможно будет жизнеспособным, но оно не будет твоей матерью.

— Да, я понимаю. — Взгляд Магнуса сделался блуждающим. — Значит выбор у неё — умереть или жить, но не быть собой.

— И ты возможно будешь тем, кто отыщет философа и спросит у него, чем это последнее отличается от смерти. — Род покачал головой. — Я лично знаю лишь одно: я теряю женщину, которую люблю — но по крайней мере она честно предупредила меня заранее.

— Как будто у неё был какой–то выбор!

— А разве нет? — Род сцепился взглядом с сыном, и на мгновение в его глазах запылала прежняя отцовская власть. — Думаешь это случайность, что она оказалась ещё живой, когда ты приземлился?

Магнус похолодев уставился на него в ответ. А затем медленно произнёс:

— Она ждала меня.

Род кивнул, не отрывая взгляда от сына. Магнус с тяжёлым усилием отвернулся.

— Значит я заставил её дольше страдать?

— Нет, никакой боли она похоже не испытывает, — успокоил его Род, — просто сильно устаёт — а этому может помочь частый и долгий сон. Хотя меня это всегда пугает, потому что я никогда не знаю наверняка, проснётся ли она… — Его взгляд набрёл на дверь спальни. — Она сейчас бодрствует страшно долго…

Взгляд Магнуса устремился в пространство, его мысль соприкоснулась с мыслями Алеа.

— Нет. Она снова спит, и Алеа ни на секунду не выпустит её руки.

— Вполне понимаю её чувства. — В улыбке Рода сквозила почти нежность. — Ты хорошо выбираешь себе спутников, сынок. Однако, идём — нам лучше сменить её. — И двинулся обратно к спальне Гвен.

Магнус последовал за ним, зная, что отец спешит взять другую руку жены.

Дверь открылась — и Алеа, подняв голову, увидела, как в спальню вошёл карлик. Она уставилась на него во все глаза, так как у этого карлика были голова и верхняя часть тела рослого мужчины, но очень короткие руки и ноги.

Он встретился с ней взглядом и степенно кивнул.

— Добрый вечер, девушка.

Алеа осознала свою грубость и встряхнулась.

— Вечер добрый, сэр. Я — Алеа, боевой товарищ Магнуса.

— А также его спутница, если верить словам Грегори. — Коротышка уселся напротив неё. — Я — Бром О'Берин, давний друг сей семьи.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, сэр.

— Для меня тоже. — Но Бром посмотрел на спящую женщину, и лицо его покрылось виноватыми морщинами.

— Моя вина, — негромко произнёс он.

— Как такое может быть? — нахмурилась Алеа. Бром бросил на неё раздражённый взгляд.

— Да потому что вся её жизнь — моя вина!

Теперь уж Алеа уставилась на него, вспоминая все сказанное Магнусом о своей матери — всего лишь обронённые то тут, то там фразы, но Алеа запомнила их все и сложила в цельную картину.

— Если это так, — медленно произнесла девушка, — то она должна также поблагодарить вас за очень счастливую жизнь и четырёх чудесных детей.

Коротышка изумлённо воззрился на неё, а затем медленно кивнул.

— В сём есть доля истины — и да, возможно, я имел некоторое отношение к тому, что она повстречала хорошего человека. Кто зачаровал твой язык, девица?

Алеа покраснела и посмотрела на спящую Гвен.

— Должно быть вы, сэр, так как предоставленная самой себе я резка на язык и сварлива.

— Значит готова лезть в свару, докапываясь до истины.

Тут дверь снова открылась, и они увидели входящего в спальню Рода. Он успокаивающе улыбнулся ей и кивнул Брому; коротышка встал, освободив ему стул. Поблагодарив его коротким кивком, Род уселся напротив Алеа, взяв Гвен за другую руку.

— Спасибо что посидела с ней, девушка.

— Пустяки. — У Алеа захватило дух от горькой иронии этого слова.

Род улыбнулся, казалось, поняв это.

— Жалко, что вы не смогли прилететь несколько лет назад — но вы ведь тогда только–только повстречались с Магнусом, не так ли?