Николай Дитятин - Отступники [СИ]

Стук? Стук-стук?

— Господин Болтус, сэр, — проскулила замочная скважина.

— Что тебе, Игорь? — стараясь не отвлекаться от статьи и ненависти к сыру, спросил Премус.

— Сэр, кое-что случилось в хранилище плесневых сыров.

— Крысы?

— Нет, сэр.

— Те вежливые тараканы из-под Акта Мудрейших?

— Уж лучше бы они, сэр. Мы не совсем понимаем, что происходит. Вам бы взглянуть самому. Вы ведь… лучший специалист во всем Авторитете. Кажется, случилось нечто ужасное.

Премус вздохнул и с сожалением отложил альманах. Сыр, однако же, можно было ненавидеть и на ходу. За дверью Премуса ждал его первый заместитель, Игорь. С лицом первого заместителя происходили странные метаморфозы. Он пытался улыбнуться своему боссу, но ужас немедленно комкал улыбку, и все начиналось сначала.

— Сыр…

— Что с ним?

— Кажется, он чем-то… э-э-э… недоволен, сэр.

Премус вздохнул и вернулся в кабинет. Там он достал из железного ящика на стене спиртовый огнемет сайской работы и поспешил, не дожидаясь Игоря, вниз, в подвалы. Мимо пугливо перешептывающихся рабочих, мимо воющих сторожевых псов, мимо клокочущих чанов размером с хижину.

Рано или поздно это должно было произойти. Сыр сделал Болтусов одной из богатейших семей во всем Одиноком мире. И сделал это не просто так. Отец предупреждал Премуса, что однажды сыр может заговорить с ним. Потребовать что-то взамен. И к этому нужно быть готовым.

Болоны со спиртом тяжело подпрыгивали за спиной.

Готовый ко всему, он ворвался в хранилище плесневых сыров и…

Некоторое время Премус не шевелился, словно боялся раствориться во влажном пурпурном сиянии, которое заливало хранилище. Сырные головы светились как приглушенные фонари. Между ними еле слышно передавались шепотки. Неясные, пугающие, вызывающие табуны мурашек.

— Сыр? — неуверенно позвал Премус, прищурив глаза.

«долж…страдан…пр…заш …озверь».

— Чего ты хочешь?

«уничто…сжечь…евы».

— Но…

«Стереть все живое… ца…неты».

— Послушай, а это не слишком? — воскликнул Премус. — Я хочу сказать, что… Ну это сложновато. И к чему тогда были все наши старания? Давай обсудим это. Может мне начать добавлять что-нибудь в тебя? Как насчет бекона, а? Что скажешь? Или грибов? У меня давно эта идея из головы не выходит.

Но пока он говорил, что-то наполняло его как бутылку, от самого донышка — вверх, пока это самое «что-то» не сказало «плюхк» у самого горла.

Премус надолго замолчал, а потом произнес, падая в руки переселивших страх рабочих:

— Сыр хочет погубить светозверя!

И зарыдал, не слушая утешений.

Автор Сару вздрогнул и выронил из рук державу и скипетр.

Квадратный нос дернулся вправо и вверх, под ноздрями скользнула кровь. Автор повел перед собой освободившимися руками, а потом прижал ладони к глазам и застонал.

— …и в этот недобрый час, час темных предсказаний и враждебного горизонта, нам как никогда ранее нужно сплотиться… — внятно говорил суфлер, прячась за сплошным ограждением балкона.

Сару, задержав дыхание от накатившей головной боли, кренился влево.

— И в этот недобрый час, — повторил суфлер, все еще глядя в свою бумажку. — Мой Автор, я неразборчиво говорю? И. В. Этот. Недобрый… — тут он наконец-то поднял глаза, и упал на задницу от испуга. — О, Первый, у него кровь! Тэны, у Автора Кровь!

Сзади послышалось шевеление. Справа от Сару встал человек и помахал рукой куда-то вперед.

— Вот змей, действительно кровь! Четвертый, убавь пока громкость. Пошлите за витамантами, немедленно! Мой Автор, вы слышите меня? — Сару отстранился от горячего шепота над ухом. — Вы можете продолжать? Сейчас нельзя останавливаться. Народ боится слухов. Ваша слабость вызовет еще большие волнения, прошу вас.

Не слишком понимая, чего от него хотят, Сару отнял от глаза ладони и навалился на кого-то стоящего позади. Перед глазами таяли морозные узоры — образы знакомые и одновременно молчаливые, словно утренние сны по пробуждению. Оставался свет. И беспокойное ощущение позабытого решения. Сотен решений. Одинаково важных и судьбоносных.

— Медлить нельзя, — шептал суфлер, бледный как разбавленное молоко. — Нужно срочно что-то сказать, тогда еще можно будет обыграть все как торжественную паузу перед заключительным словом.

Слева Сару сунули в руки державу и скипетр, вытерли кровь кружевным платочком.

— Мой Автор, — снова зашептал человек справа. — Вы можете собрать волю в кулак и сказать твердым голосом «все будет хорошо?».

— Ты спятил? — накинулись на него слева. — Какое еще к змею «все будет хорошо»? У нас тут три миллиона перепуганных мещан, а не съезд плаксивых школьниц!

— А что тут скажешь за две секунды?! — оправдывался Правый. — Хорошо бы, что б Автора на это хватило.

Сару тем временем уже начал различать цвета, в основном бесхитростно-серый оттенок толпы. Огромной толпы. Немыслимой толпы. На каждую плиточку Площади Автора перед Гротеском приходилось по два, а то и по три лица, — люди теснились на пределе. Они покрывали живой шкурой улицы, казалось, до самого горизонта. Улицы, крыши, даже стены, на которых были натянуты канаты и висели самодельные леса. Словно опята высыпали телегах, киосках и двухуровневых повозках. Целая туманность со звездами лиц. И взгляды неразличимых глаз направленные в одну точку.

Оглушенный, не помнящий ничего кроме последних пяти минут, Автор, тем не менее, почувствовал, что вся эта библейская толпа действительно ждет от него Слова. Ему немедленно, во что бы то ни стало нужно что-то сказать, ибо страх, идущий снизу, холодил пятки как лед со дна могилы. Но что сказать, Сару понятья не имел.

У него подкосились ноги.

— Ну, много вам еще надо?! — злобно спросил Правый, поддерживая за руку. — Может что-нибудь из Инкунабулы Зверя? Страниц двадцать из середины! Держитесь, мой Автор, умоляю.

— А что, я думаю «все будет хорошо», это неплохой вариант, — заметили сзади. — Очень интимно и доверительно. По-семейному.

— Да, — поддержали его. — Золотая середина между «нормально» и «отлично». И так ведь ясно, что уж «отлично»-то никак не получиться, а «нормально» — это не для великого Авторитета.

— А может сказать что-нибудь вроде «скрепите сердца свои и чужие, и найдите мужества в глазах тех, кто вам дорог»? — несмело предложил кто-то.

— Нет, ну уж это действительно чушь, — укорили новатора. — Скриптер, у тебя совсем не выходит импровизировать. И что это значит вообще, «найти мужества в глазах»? За такое даже поэтам морды бьют.

— Ради Первого, быстрее, — взмолился суфлер.

— Ну что, значит сошлись на «все будет хорошо»? — уточнил Правый.

— Идиоты проклятые, чтоб вас змеи жрали, — сказал Левый.