Николай Дитятин - Отступники [СИ]

— Мы должны выбросить все из головы и сосредоточится!

— Нужно просто было помыться, перед тем как идти сюда!

— Это не азбука вопросов Эдбера Смешного для самых маленьких! Тут все имеет скрытый смысл!

— Это ты ищешь во всем скрытый смысл, тысяча дохлых змей!

— Неужели ты думаешь, что огромная злобная башня хочет, чтобы мы помылись?!

— А почему бы и нет?! Она-то уж вони нанюхалась в свое время, клянусь Первым!

— Знал я, что в тебе есть что-то от тролля, но оказывается, это во всех троллях есть что-то от тебя!

— Помадка!

— Невежа!

— Белесый хмырь!

— Ущербный карлик!

— А-а-а-а-а!

— У-у-у-у-у!

Иногда некомпетентность повергает опасность. Я хочу сказать, что бывают кретины, которые даже впросак угодить нормально не могут. Вот, например, мы с Ремом. Представьте себе анатомическую схему «Престон в разрезе». Там вы найдете пару застарелых комплексов, кучку заплесневелых манер, пугливую стайку умных словечек подцепленных из книжек и зацелованный до дыр потрет Вельвет в фигурной рамке. Теперь обратите внимание на аналогичный разрез Рема. Там вы проследите взглядом одну жирную сноску, которая выведет вас к рамке со следующим показателем: «вместимость — 40 галлонов».

Вполне возможно, что наша перепалка затянулась бы до рассвета. Но тут само проведение встало с кровати, всунуло пятки в пантуфли и подошло к окну, чтобы посмотреть, кто это там, Первый раздери, орет под окном, вместо того, чтобы вершить Историю.

— Имбецил!

— Немуж!

— Обрубок!

— Каланча!

— Что ж, вот и он, мой банк с долгосрочным вкладом!

— Что? — опешил я.

— Что? — нахмурился Рем.

— Что ты сказал? — переспросил я.

— Я? — вскинулся Рем. — Что это за чушь ты несешь насчет банков?

— Думаю, что теперь там даже в пуговице камзола маггии больше, чем во всех моих придворных маггах.

Голос был гадким, гортанным и шипящим, словно у самого Хладнокровного. Он проникал в наши уши со стороны леса, и мы с Ремом почти синхронно повернули наши острые носы в сторону деревьев.

О моей смелости в гильдии ходили легенды… Ну хорошо, скорее не легенды, а анекдоты, но они были несмешными и надуманными. Я никогда не бежал от опасности. Я от нее уходил! Да-да, именно так, друзья, только глупец не заметит принципиальной разницы! К тому же все зависело от ситуации. А ситуация была такова: к нам приближалась процессия странных созданий, весьма напоминающих мои обычные ночные кошмары. Клянусь Первым, тут даже безумец сошел бы с ума повторно. Или же, от обратного, вылечился. Однако я был относительно подготовлен к тому, что здесь можно было встретить что-нибудь поинтереснее бородатой женщины, поэтому просто готовился наделать в штаны.

И было от чего.

Тут была ковыляющая на задних лапах лиса, которая словно под гипнозом зверокротителя, не мигая смотрела перед собой. А чего стоил огромный трухлявый пень, который будто осьминог ворочал своими корнями, перетаскивая себя вперед. Парил здоровенный светлячок, похожий на мыльный пузырь с ярким угольком внутри. А на правом фланге мелкими скачками приближался шест, с человеческим черепом на верхушке. И когда шест подскакивал особенно высоко, череп громко клацал нижней челюстью.

Но впереди, опережая свою невероятную свиту, выступал огромный, — Маленький Трусливый Престон внутри меня всю жизнь надеялся, что таких не бывает, — пещерный некуморк. Пещерный! Один на тысячи. Трутень. Даже в виварии Гротеска уже пять нерестов не было ни одной особи.

— Уходим, — сказал я уверенно.

Сухолюда рядом уже не было, поэтому вышло, что я сказал это себе и тому, что грозило оказаться у меня в штанах уже через пару секунд.

Я рванул вперед, как бычок выигравший путешествие на бойню, и бежал, как мне показалось, не касаясь земли подошвами. Уже после первых четырех скачков, я понял, что бежать в лес мне нельзя, потому что там много некуморков, а возвращаться назад мне не позволит череп на шесте, который, похоже, не прочь был обзавестись туловищем. И, конечно, не будем забывать о трутне, который мог случайно вдохнуть меня через ноздрю. Я сделал еще несколько безумных рывков, и вдруг что-то неодолимо потянуло меня назад, ухватив, по-видимому, за плащ.

Оскользнувшись на росистой траве, я шлепнулся спиной назад, и нечто потащило меня к себе, в небольшую старую воронку. Я инстинктивно выхватил кинжал, но Рем выбил его из моей руки, и сказал:

— Тихо, тупица, это я.

— О, здравствуй Рем, — прошептал я свирепо. — Я думал, что ты уже пьяный спишь в мусорной куче за трактиром.

— Все было продумано, — фыркнул сухолюд. — Я пошел на разведку и нашел этот котлован. А ты змеев сын, все равно бежишь всегда только туда где безопасно. Видишь, как здорово? А теперь заткнись, и давай посмотрим, что это за уроды, и чего им надо от нашей башни.

Я перевернулся на живот, и, раздвинув чахлые кустики, которые росли на кромке нашего окопа, взглянул на чудовищ. Они уже приблизились почти к самому рву. На яркий блеск моих пяток, они похоже не обратили никакого внимания.

— Они не обратили на нас внимания, — прошептал я.

— Ага, — буркнул Рем вполголоса. — Вот уж чего не ожидал, того не ожидал. Мне сразу показалось странным, что они не бросились на нас, как только увидели. Этот рыжий костолом мог за три секунды нагнать нас, убить и освежевать. И я подумал, что уж если он не стал на нас нападать, то другие и подавно не польстятся. Ведь он у них, похоже, главный. А ты что думаешь, Прес?

— Думаю, ты просто упал в эту яму когда убегал, а потом решил, что здесь тебя не найдут и затаился, — предположил я ненавязчиво.

— Иди ты в… — начал было Рем.

— Зопу! — воззвал вдруг некуморк знакомым шипящим голосом.

— Да, мой повелитель, — льстиво откликнулась лиса. Даже с такого расстояния я заметил, что она открывает пасть, но лишь так, словно откусывает от кролика, а не говорит.

— Зопу, ты обновила поддельныесогласительные листы маггов, в которых они якобысоглашаются добровольно сгнить в этой башне, без еды, воды, и света?

— Конечно, ваша Подлость, — откликнулась лиса. — Я тщательно подделалаих подписи, и, упиваясь своей вероломностью, заверила вашей печатью!

— А ты, Регварт, как обстоят дела с набором новых несчастных, и жестоко обманутыхмаггов, нами нечестными и омерзительными скотами, жадными до сокровищ и власти, подонками? А?

— Мы, тошнотворные мерзавцы, достойные жрать лишь навоз брэменов, уже взяли на примету двадцать четыре годных магга, — проскрипел пень, как бы торжествуя всплеснув корнями. — И, конечно, мы, змеевы твари, отпрыски двух однополых совокупляющихся бродяг, не остановимся на достигнутом.

Мы с Ремом переглянулись, похваставшись перекошенными лицами, и мой друг не выдержал: