Николай Дитятин - Отступники [СИ]

Корабль поднялся вверх, когда начал падать снег. Он падал тяжело и уверено и был особенно холодным и колючим. Он уже был хозяином.

Десятки нерестов колыбель скиталась в бесконечности. Перед бортовым компьютером стояла непростая задача: найти подходящий мир для колыбели. Подходящим считался тот мир, на который позволит приземлиться его светозверь. У братии светил всегда было множество суеверий относительно их родных угодий. Всякий светозверь максимально трепетно относился к оригинальности своего мира. Это было сродни ревности на высшем, космологическом уровне. Кроме этих постыдных собственнических предубеждений, светозвери руководствовались и формальной логикой. Инородные организмы вполне могли занести какую-нибудь жуткую болезнь, вирус или нарушить природный баланс планеты. Еще не забылся тот трагический казус, который произошел с беднягой Проционом. Он прозевал метеор кишащий бактериями чужого мира. Сейчас его планета полностью заросла какой-то лиловой гадостью, которая на вкус была как слегка поперченный лежалый носок. Процион ныне все время жаловался и хандрил. Его постоянно тошнило. От старого доброго весельчака и балагура остались только необычной формы плавники, которые в былое время веселили все Великое Гнездовье.

И это был всего лишь метеор!

Весть мгновенно разошлась по всей галактике. Встревоженные светозвери увеличили количество жнецов до миллионов особей. Они отлавливали все, каждую чуждую горошину.

Как назло, именно на этот период пришлось скитание колыбели. Строго говоря, она была обречена.

У бортового компьютера в программе были два противоречащих пункта. С одной стороны ему необходимо было сохранить груз колыбели, с другой — не потревожить светозверя, если тот не желает гостей. Отовсюду колыбель выталкивали взашей, а горючее медленно, но верно оседало на стенках бака тоненьким налетом. Микронных долей вероятности и случайных компонентов двух равных условий, хватило на то, чтобы искусственный интеллект признал задачу спасения груза более приоритетной, нежели хорошее настроение светозверя.

И когда будущее колыбели стало угрожающе очевидным, компьютер решился на дерзкое вторжение.

Нельзя сказать, что Алиот был добряком. Он был замкнут даже для светозверя. Во время нереста всегда держался особняком и редко присоединялся к форумам. Он умел держать себя в фокусе и, когда разнеслась весть о беде Проциона, с трудом поддался общей панике.

Однако появление в экзосфере чужого корабля, даже его выбило из равновесия.

В рукописях Древних королевств можно найти воспоминания о том дне, когда тысячи жнецов ринулись плотными стаями в небеса над Океаном. Атакованная колыбель не успела достичь земли. Она рухнула в соленые равнодушные волны и скрылась под водой. Жнецы еще долго кружились над желтоватой бурлящей пеной, но ушли, так не увидев как из нее поднялось царство Соленых варваров. Их обетованная… твердая вода.

Древняя цивилизация была предусмотрительна.

Как только колыбель упала в воду, сработали системы компенсации среды. Из колыбели десятками щупалец выпорхнули многометровые шланги, которые принялись нагнетать в воду особый реактив, который превращал ее в аналог плотного плавучего геля. Этот гель огромным прозрачным массивом нарастал вокруг корабля. Он вытолкнул его на поверхность, продолжая расширяться в стороны, уходя вниз несущим столпом вместе с рукавами шлангов. Десятки мощных гарпунов возились в дно. Все сильнее оседая под собственным весом, остров твердой воды, достиг нижней точкой морского дна.

Колыбель, наполовину затертая в поднявшейся сопке, продолжала работать.

Полученные образцы Океанской воды были проанализированы. В эмбриональных садках начались точечные изменения генных структур: дети спящих подо льдами родителей учились пить соленую воду, и есть то, что в ней водится.

Искусственный интеллект бортового компьютера чувствовал свой аналог удовлетворения от хорошей работы. По поверхности новорожденного острова ползли автономные боты, которые должны были первые двадцать лет добывать для детей пищу. Они оставляли за собой борозды, высаживая в них семена плодоносящих растений.

Все шло согласно протоколам.

Искусственный интеллект обратился к последнему кластеру задач и… испытал сильнейший аналог головной боли и фрустрации. При атаке жнецов и ударе о воду, пострадали модули памяти… ИИ издал долгий пронзительный сигнал об ошибке, свидетельствующий о его полном помешательстве.

У него не было доступа к программам обучения детей.

От встречного ветра слезился правый выкаченный глаз. Дышать было трудно, и тело трепетало как прибитая гвоздем тряпка. Медуза шла на самостоятельном управлении, потроша носом волны. Лучи светозверя крохотными звездочками рикошетили от вздымающихся брызг. Я держался за поручни палубы и пояс Рема, потому что меня постоянно сносило назад. Олечуч выглядывал из распахнутого люка. Проглот прижавшись, к металлу с удовольствием ловил потоки воздуха колыхающимися щеками.

Реверанс бесстрашно, кулаки в бока, стоял на самом носу машины, глядя на приближающиеся Твердые Воды. Мне показалось, что он стал выше и шире в плечах.

Когда он заговорил, вместо привычной ласковой снисходительности, я услышал величественную гордость, непоколебимую веру и необходимую суровость.

— Не бойтесь, друзья мои! — вещал он, пробивая шелест волн и рокот двигателя. — Призовите силу своего разума! Это место достойно только восхищения! Не позвольте невежеству исказить ваши первые впечатления! Это Твердые Воды! Самый правдивый миф в истории этого мира! Миф, который гораздо правдивее реальности Авторитета! Отсюда начнется освобождение Зрачкового Континента!

На меня очень подействовала эта коротенькая речь. Наверняка Реверанс искренне пытался передать нам часть своего воодушевления, но одного упоминания об «освобождении» нашего Континента, мне хватило бы на несколько помрачений рассудка. Сейчас я был в начале первого помрачения, но последние события научили меня одновременно оценивать ситуацию в ожидании еще больших проблем.

Все же Реверанс был прав: Твердые Воды действительно зачаровывали.

Остров казался призраком, сквозь него смутно глядел горизонт. Он был покатым, гладким, лишь небольшие холмы выступали из него едва видимыми пузырями. У края рельеф поднимался вверх, заворачивая весь периметр огромной стеной.

Стеклянное тело не сверкало на свету, лучи проходили насквозь, попадая в воду. Остров пронизывали странные извивающиеся отростки, идущие сверху, из пирамидальной цитадели. Я присмотрелся внимательнее, приоткрыв от неверия рот. Это было очень нехарактерное строение для Соленых варваров, единственное, быть может, поднятое из металла на всем острове.