Адам Робертс - Матрица÷Перематрица

Немо задумался.

— Ужасный выбор. Если я по-настоящему люблю Клинити, то должен думать в первую очередь о ней, пожертвовать собой ради нее. Это — любовь. Я не могу ее убить.

— То, о чем ты говоришь — альтруизм, а не любовь, — сказал Билл. — Будь реалистом. Любовь эгоистична. Она хочет безраздельного обладания. Иногда люди убивают любимых, чтобы не уступать их другим.

— Психи — да, — возразил Немо. — Однако истинная любовь — такая, какую я испытываю к Клинити…

Билл пожал плечами.

— По мне, любовь — это контакт, а без контакта нет и любви. Можно сказать, выбор таков: ты хочешь, чтобы умерла Клинити или чтобы умерла твоя любовь? Что для тебя важнее?

— Как я могу сказать, что люблю женщину, если готов убить ее ради собственного будущего удовольствия?

— Она не умрет. По крайней мере с твоей точки зрения. Она вернется в жизнь со всеми своими качествами, способностями, мыслями…

— Но без воспоминаний.

— Да. Однако появятся новые воспоминания. С твоей точки зрения она не изменится — только полюбит тебя.

— Значит, все дело в том, чью точку зрения я считаю более важной. Ее или свою.

— Точнее не скажешь, — кивнул Конструктор. — С чьей точки зрения? Вся любовь к этому сводится. Так что ты решаешь?

— Ой, — сказал Немо, переводя взгляд с Конструктора на экран. — О господи. Не знаю.

— Я вынужден тебя поторопить, — улыбаясь, сказал Билл. — Решай немедленно.

— Итак? Что произошло?

Они снова стояли в вестибюле. Сквозь стеклянную дверь видна была улица, за мелкозубчатым силуэтом крыш занималось утро. Прошла мамаша с коляской. Промчалось такси, притормозило на перекрестке и понеслось дальше. На противоположном тротуаре сидел бомж и читал бесплатную газету для бездомных, держа ее на вытянутых руках, как будто боялся отравиться. Трое туристов фотографировали красный лондонский автобус с мотором в двадцать семь лошадиных сил. Клинити снова тронула Немо за руку.

— Немо? — спросила она. — Что произошло?

— Конструктор предложил мне выбор.

— Выбор? Какой?

— Не важно. Главное, что я сделал выбор, и он выпустил меня из кабинета назад в МакМатрицу. Думаю, больше он нас не побеспокоит. Можно жить спокойно.

— И что ты выбрал?

Немо сглотнул.

— То, что выбрал бы любой на моем месте. Любой здоровый человек. Любой влюбленный.

Клинити взглянула на него.

— Не понимаю, — сказала она. — Тебе придется выразиться яснее.

— Яснее не могу, — ответил Немо. — Ладно, пошли.

Немо, Клинити и Шмурфеус вышли из здания на улицу.

Нажмите кнопку ###, чтобы читать комментарий вместе с текстом

стр. 1. Первая страница. Вообще-то она написана последней. Мы работали ударным темпами, писали три части задом наперед — подвиг в истории литературы не зафиксированный, — и на закуску набросали первую страницу и записали ее от начала к концу. За исключением союзов. Союзы вставила потом фирма «Союз».

стр. 17. Очень трудная страница. Очень трудная, технически говоря. И все-таки я ее написал.

стр. 25. Я сказал ребятам: «Мне не нравится последний абзац на двадцать пятой странице». И они ответили: «Полный абзац», что показалось мне очень смешным. Очень. Классная команда, мы беспрерывно ржали.

стр. 51. Ага.

стр. 90. На этой странице допущена сознательная ошибка, поклон в сторону Хичкока: если читать каждую третью букву, то получится «ФРЧУХРММА» — звучит немного похоже на «Братья Робертски».

стр. 99. Да, помню! Это было что-то!

стр. 127. Эта страница создавалась как магический рисунок. Если скосить глаза, можно было увидеть голого Джорджа Буша верхом на телке, курящего косяк из первой страницы «Нью-Йорк тайме». Это придавало всему проекту политический подтекст. К сожалению, издатель вставил лишние пробелы после знаков препинания, чем испортил рисунок. Теперь, если скосить глаза, можно увидеть разве что голую Мэрил Стрип с головой гагарки, сидящую верхом на пианоле, что не столь политически остро. Остро, но в меньшей мере.

стр. 173. Хотя кажется, что эта страница написана на Сейшелах, на самом деле она писалась в Миддлсексе. Понимаю, трудно поверить, что я сидел в тесной комнатушке в Миддлсексе, однако у меня была пальма в горшке, я включил центральное отопление на полную катушку и поставил сейшельскую музыку. Удивительно, как писателю удается замаскировать то, что написано на самом деле. Профессиональная хитрость!

стр. 179. Покуда я писал эту страницу, издатель непрерывно нудел мне в ухо, ну просто прилип и не отлипал: «Ты превысил бюджет! Ты выскочишь из сметы! Нам такое не по средствам!» По моим первоначальным планам сто семьдесят девятая страница должна была вместить четыре с половиной тысячи слов. Однако пришлось ужаться до трехсот пятидесяти слов. Вот что бывает, когда искусство входит в соприкосновение с коммерцией.

стр. 200. Страница на три чашки чаю!

стр. 201. Отпад!

Гордон заскакивает в «Старбакс» выпить кофе перед тем, как сесть на поезд и поехать на работу.

Утром, перед тем как сесть на поезд и поехать на работу, Гордон заскакивает в «Старбакс». У него уйма времени. Он сидит в «Старбаксе» и глядит в окно, держа чашку в руках, чтобы остыла. Потом пьет маленькими глоточками. Кофе течет по языку в горло и оттуда через пищевод в желудок. Напиток не только приятен на вкус, но и бодрит — кофеин попадает в кровь и стимулирует жизнедеятельность. Пока Гордон пьет кофе, заходят другие посетители: одни берут кофе в бумажных стаканчиках, чтобы унести его с собой, другие — в керамических емкостях, чтобы выпить на месте. Допив кофе, Гордон покидает заведение и отправляется на станцию.

Гордон просыпается — все это было сном. «Приснится же такое, — думает он. — Что ж, я, безусловно, усвоил урок».

«МАТРИЦА÷ПЕРЕМАТРИЦА» — пародия на «Матрицу». СПЕШИТЕ КУПИТЬ!

Покупайте «МАТРИЦУ÷ПЕРЕМАТРИЦУ» во всех книжных магазинах города!

Очередная пародия: «МАТРИЦА÷ПЕРЕМАТРИЦА» — скоро в продаже!

Не пропустите: «МАТРИЦА÷ПЕРЕМАТРИЦА»!

Шесть коротких историй, действие которых происходит в мире МакМатрицы.

На нем нет ничего, кроме облегающих джинсов. Идеально прорисованные бисеринки пота блестят на скульптурном великолепии торса. Он движется с кошачьей грацией.

На ней — микроскопические бикини. Узенький топ облегает огромные антигравитационные груди — они парят в воздухе, как надутые гелием шары, подрагивая при каждом ее грациозном скачке.