Михаил Харитонов - Золото твоих глаз, небо её кудрей

Кста, я тут кремушек хороший для подшёрстка надыбала. У офеней взяла, они к нам ещё пока ходят. Сначала сумлевалась как-то, а потом взяла. Оказалось крутяк. Ароматик такой нежненький, я прям пищу с него. Особого эффекта пока нет, но мож потом будет.

А вот с хвостом бедулька. Он у меня и от природы тощеват, а тут как-то совсем сдулся {158} . Не, ну чё за дела? Жопа растёт, а хвост тощеет. Это ваще как? Попробыла фитнес, чтоб мышцу прокачать. Хуй на! Обломинго злоебучее. Хотя если честно — сколько я делала того фитнеса? Но всё равно — хнык!

И ваще. Грустяшка какая-то всё вре. Настроение поганейшее, кружки-тарелки из лапок валятся, ничего не получается, я себя заставить улыбнуться не могу…

Это наверна от недоебита.

Раньше-то, когда мы «Щщами» назывались, с этим у меня нормуль было. Придут сталкера́ пиваситься, а я за стойкой такая вся рыжая-бесстыжая. Облизнусь, мосю в профиль покажу, глазками тудык-сюдык поделаю — мальчики все мои, тока выбирай. Зайдём в подсобку, я на скамеечку прилягу, под попу чёнть подложу мякенькое — и о-ля-ля!

Ещё и подарочки дарили. Бусики там, цепку, кулончик. Или денюжку.

А вечерясь Боба Сусыч меня на столе раскладывал и тулулил. Или на столе, или встоячка́, это у него настроение какое будет. У Бобика огуречик был как раз под мою муфточку. До маточки доставал, но не грубо, а нежненько так. Я прям нереально текла и пищала. Одно вот только плохо: вяловат у него писюнчик, особенно когда Боба выпимши. Моя девочка любит твёрдый, чтоб вот прям ух! И чтоб долго.

Не, ну а чо? Я саму́ля в соку. Чо ж моей девочке пустовать-то?

Когда Боба сдристнул, главным в «Щщах» стал кротяра, Римус звали. Ну, мене он тоже внимание уделял. Вот у него хуишко был мал да удал. Кремень! Но размерчик так се. Зато в жопку с ним хорошо было. Я тогда прям возлюбила енто дело — в жопку чих-пых.

Ну а теперя — досвидос, поебушечки! К нам одни нахнахи из училища ходят. Им вообще самку нельзя, они друг друга в пукан голу́бят. Традиции у них такие. Я щитаю — в хуй бы такие традиции.

…Так, сковородочка готова. Отчистила. Даже на запах ничего нет. Умничка Лёля. А вот с курсантами у меня так ничего и не вышло.

Я чего тока не делала. Дольчики одевала в облипончик, с разрезиком на ентом самом месте. Писю брила как у птички. Под хвостиком гигиену наводила, шампунилась, пущай хоть туда, если спереду им нельзя. Выхожу к стойке вся такая — сама себя хочу. Хуяссе! Зыркают злобно и хоть бы хны.

Ну, допустим, пизжу, что хны. Интерес канешна проявляли, особенно первогодки. До дела, правда, ни разу не дошло, но смотрели. А некоторые и шшупали. Я уж думала — всё на мази, просто подвыкнуть им надо к мине, расслабиться, и всё будет оки-доки. Так их главный чего придумал — чтоб я перед мальчишками с тряпкой на мосе ходила. Типа чтоб не отвлекала солдатиков от поглощения калорий. Это он сам сказал, вот прям при мене.

Я от такого дико расстроилась. Ну ладно я электорат, меня не жалко. Но нельзя же так с ребятами! Они молоденькие, им для здоровья надо, у них гормоны, у них стресс. Жалко что ли? Небось этот главный ихний сам ребят поёбывает. Мартышка ёпт! Чтоб у этого дефа гугнивого хуй на лбу вырос, спереду торчал и назад не завёртывался!

С такого горя я ужо и не знаю до чего дошла. То есть знаю канешна. Была у нас тут собаня. Айяйка с полтос, тупаааая {159} ! Зато язычок душевный, слатенький. Я ей тоже делала. Грешновато канеш, она совсем уж электорат, я как-то более выше себя ставлю. А с другой стороны — нуачо́, жизнь такая.

Мариус собаню продал, когда всех продавал. Только бык остался. У него как бревно, а заряда на три секунды кряду. Я так не могу, сорьки.

…Теперь у нас ложки-вилки. Ножики. Это всё хуита. Вертела — самый гимор, пусть пока в мыле отмокают. Марек всегда ругается, чтобы вертела чистые были. Да кто на них смотрит! Всем похуй! Нет ведь — давай Лёля, дери их, Лёля, дери, не уставай. А чтоб Лёлю саму отодрать — это никак. «Лёля, можешь пожалуйста минетик, я очень устал, Лёля». Хуёля! Ну могу, могу я минетик, мене тока в путь. Но бедной девочке моей хоть малипу́сечку внимания уделить можно? Я Марека сто тыщ раз просила — ну выеби, ну хоть разик, помираю не могу! А он так вздыхает типа тяжко и говорит: «после того, что со мной сделали эти скобейды, Лёля, у меня проблемы с эрекцией, Лёля». Ахбудто! Я ему когда тама язычком делаю, так его хозяйство у меня в рот не влазиет. Кончает межпроч тоже обильно, как из шланга, глотать не успеваю. Просто ленивый сцуко! Вывалит свой писюндрий и лежит как фуфел. Типа давай, Лёля, всё сама организовывай! И ещё жопку ему подлижи! Снаруже и внутре! Ну как же, он ведь без этого расслабиться не может. А чтоб подвигать жопкой этой самой, подмогнуть самочке, — между прочем своей же собственности! — это не! Это ему накласть.

А вот кста, насчёт собственности. Тож ведь гимора-то! Я типа электорат, меня на рынке купили. Хотя я ваще-то не какая-нибудь там. У меня не только лапки и пися, у меня и в голове чегой-то водится. В Директории мене б небось права человека дали. Ну насчёт человека пижжу́, канешна. Но небыдлу я б себе выбила. И дала бы и взяла бы {160} , всей полиции отсосала бы, всем судьям бы жопу заполировала, язык бы стёрла, а небыдлу получила бы! И устроилась по-нормальному, а не как здеся… Ну так в Директории законность и благолепие… тьфу, благочиние… соблядение, во. А я-то с местности негородской, тут всё жёстко. Ты калушонка, тебя продали — и ниипёт.

Так у меня и с этим всё не слава Доче! Меня ж Боба покупал, а не Мариус. И документы остались у Бобы, а не у Мариуса. А Боба сдристнул сцуко со всем хабаром и бумажками. Так что купчей на меня у Марека нет. Я теперь непонятно кто. И чё с этим делать — ведает один только хуй. И тот не скажет, томущо рота у него нету разговаривать. Так-то!

То есть всамдель-то получается вот какая загогулина. Я выморотка. То есть говорящее выморочное имущество. Потому что Бобы Сусыча нет, завещания нет, наследников нет. Государства тут тоже никакого нет. Нихуя кароче нет! И ежели чего — меня может хоть кто взять за ухо, свести на рынок и там продать {161} . Хоть за два сольди.

А с хуя́ ли мене такого счастья надо? Так что бум покамесь держаться здесь. В «Пескарях» не авгиевы палаты {162} , но хоть как-то. От добра добра не ищут.

…Ну вот и вертела готовы. Осталась всякая мелкая кухонная хня. Это я лучше завтра. У меня и так недосыпинка образовалась, это надо срочно ликвиднуть. А то я с недосна́ вся не в адеквате бываю.

О, кста! Идея! Мож пожрать чутка на сон грядущий? Ну так, слегонца. От нервяков оч помогает. Вот только чего? В очаге вроде ничего нет. Гостюшки, которые вечерясь заприпойдохали — так они всё схомячили, что Марек наготовил. Особенно рыбочку всю подъели, скобейды. А я так рыбочку люблю.