Михаил Харитонов - Золото твоих глаз, небо её кудрей
- Название:Золото твоих глаз, небо её кудрей
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2019
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Михаил Харитонов - Золото твоих глаз, небо её кудрей краткое содержание
Золото твоих глаз, небо её кудрей - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Полковник Барсуков.
— Это всё? — спросил Березовский.
Снусмумрик отложил бумажку. Почесал под шляпой. Отвлёкся на то, как два буйвола, кряхтя, запихивают щупальца осьминога в банку.
— Я за это скажу, — наконец, произнёс он, — этим гаврикам таки очень свезло, что они за нашей Аллой Бедросовной закрыли рот. Таперича у них там просто праздник какой-то и понты с брызгами. Уроды.
— Ты прав, — Березовский задумчиво, протяжно дуданул в трубочку, издав печальный звук. — Кстати, наши эмпаты нашли осколки сервиза. Оклеветал Барсуков пиалушку-то.
— Это про чего? — не понял Снусмумрик.
— Она Морру не травила. На её стенках никакого яда нет. Он её, похоже, просто подменил. На обычную фарфоровую. Отравленную, — добавил Березовский.
— А с какого перепугу этот поц гуляет по резиденции возлюбленной нашей вриогидры как у себя по участку? — завернул режиссёр фразочку.
Березовский, однако ж, одессиста понял.
— Его везде пропускали, потому что хорошо знали, — объяснил он. — Мы вообще уделяли мало внимания безопасности. Морра сама по себе оружие. На Барсукова оно не действует, да. Но Барсуков много лет считался личным другом Аллы Бедросовны, от которого защищаться не нужно.
— Вы меня на минуточку извините, но таких друзей — за хуй и в музей, — предсказуемо откомментировал режиссёр.
— Не скажи, не скажи. Не всё так однозначно, — протянул Березовский. — Ты понимаешь, что полковник хочет нам сказать этим письмом?
— Мине сдаётся, шо он нассал нам в рот. С брызгами и ажурною пеной, — проворчал Снусмумрик.
— Скорее в уши, и не нам, а своим дружкам, — откомментировал Березовский. — Давай посмотрим, что тут сказано на самом деле. Первое: Барсуков не отрицает, что операцию провёл он. Но настаивает на том, что спас Морру от смерти или какой-то серьёзной травмы. Намекает, что Болотный Доктор мог бы её вылечить, и что Доктора контролирует именно он. Показывает, что его кореша намерены обращаться с Моррой скверно и хотят её всячески унижать и курощать. А главное — утверждает, что знает обо всех наших планах. И не возражает.
— У нас шо, есть ещё какой-нибудь план? — не понял режиссёр. — А я таки уже решил, шо мы утрёмся с проглотом, опосля чего полагается одевать чистое бельё и кидаться головами в говны!
— Ну зачем же так сразу, — Березовский укоризненно покачнулся, скрипя берёзкой. — Ты Морру ещё не знаешь. У неё всегда есть запасной вариант. И не один.
— А это ничего себе, что этот Барсуков нас обоссал как тушканчиков? — Снусмумрик покрутил растопыренными пальцами.
— Оскорбления и понты? — переспросил Березовский. — Частично маскировка. Частично — мотивирование. Полковник опасается, что Алла Бедросовна всё-таки впадёт в депрессию. Поэтому он решил её хорошенько взбесить. Хотя это лишнее. Убить Морру можно, а остановить нельзя.
Осьминога, наконец, упаковали и вынесли. Бэтмены принялись за осветительную систему.
— В общем, так. Мы не закрываемся. Мы переезжаем. И открываемся в другом месте, — продолжил Березовский.
— Игде? — не понял режиссёр.
— Узнаешь. Если примешь предложение. Вон там, левее от меня, — каповый нарост зачем-то свистнул в трубочку, — лежит документ. Если ты его подпишешь, то я введу тебя в курс дела.
— Подпишу чего и сколько? — Снусмумрик так разволновался, что чуть не выскочил из собственной шляпы.
— Назначение. На должность директора некоммерческой вещательной организации «Свободный Хемуль». Насчёт «сколько» — гм… финансирование в разумных пределах гарантирую.
Действие двадцать девятое. Личарда, или Ненависть убивает, но и спасает
Целостность вещи, равно как и сущность её, невозможно постичь рационально. Рациональность позволяет судить лишь об отношениях частей предмета, но не о самом предмете. Сумма черт и свойств никогда не бывает достаточной, чтобы заключить — перед нами именно эта вещь, именно этот человек. В этом вопросе мы должны положиться на чувство. Даже обычное узнавание человека в толпе — это прежде всего эстетический акт.
Аллу Зеф. Психология и эстетика. Сборник статей и фрагментов. — Gen've: L'Age d'Home (русская редакция), 2039.Стиль — это сам человек.
Жорж Луи Леклерк де Бюффон. Цит. по: Великие мысли великих людей. А — Я. — М.: Прополис-Экспресс, 1992Current mood: ecstatic/enraged
25 декабря 312 года о. Х. Темно (что и неудивительно).
Неизвестная местность на окраине города.
Быть. Быть совершенством. Гением стремительным быть! Запиздатым Гениалиссимусом!
И наслаждаться сим, и утончённо изящкаться, и сладостно жуировать гениальностью сцуко своей! властью своей над словом! над мыслию! над тончайшим напряжением нервов! Ощущать своё величиё! А ещё и давать дрозда как Пушкин в Болдине — ай да сукин, сукин, сукин! — сукин ты сукин сын!
Это, скажем прямо, не цецки-пецки! Это вам не в тапки сцыкнуть, не в крынку бзднуть и не писю чамать на морозе! О нет, нет! Это збс, это зупа, это неебически пленительно и выщщекруклюмисто.
А всего-то и нужно для такого сверхпереживанья — шарик айса. Или два. Хотя в данном конкретном случае их было не менее четырёх.
Пьеро как бы царил среди хрустальной ясности, коей он был повелитель, властелин и отец. Уж пятый час он не мог прийти в себя от восхищенья. Он смаковал явившиеся ему в озарении строки «у всякой птички — свои яички». Он и сам не мог понять, как же это его посетило такое космически-неебическое, не сравнимое ни с чем откровенье. Он пытался хотя бы оценить, что пленительней: бесконечная глубина самой мысли о птичках и яичках или бесконечное совершенство её выражения. Казалось, что одно затмевает другое, но вот что чего — это было постигнуть затруднительно. Ибо каждое припоминание этих волшебных строк рождало в нём взрывы и океаны неистового восторга.
— У всякой птички… — вышёптывал он пересохшими, каменными губами. — У всякой птички… О! О! Свои яички! О! О! Свои! Ааааа! З-загогулина! Яички ведь! У всякой птички! Яички! Яичечки! Они же есть! Яюшки! Бябяшечки! Проституэточки! Абаж… журность-то какая! У! Ы!
Все эти слова горели и играли у него в голове как адовые херувимы, как амбивалентные этуали и гады, как прям просто какие-то блядь козюлечки-симпомпончики. И воспаряли они! И генияли! Вы можете такое себе представить, вообразить? Нет? Нет? Вот и я, и я не могу.
Но всё имеет свой конец и свою цену. Сколько ни пируй духовно, сколько не лови грёзных минут и миновений, рано или поздно подойдёт официант с приторно-вежливой мордой и скажет, что касса закрывается. И протянет счёт. А насчитано там столько, что ой! бздынь! охохонюшки! И ещё десять процентов за обслуживание.
Вот так же кончался и айс в крови Пьеро, унося с собою экстазы и прозрения и оставляя по себе не светлую память, а неминучую тоску — расплату за все восторги.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: