Михаил Харитонов - Золото твоих глаз, небо её кудрей

Тортилла поднялась со дна ближе к вечеру — вся такая свеженькая, вменяемая. Судя по всему, она хорошо отдохнула и напиявилась. Она тут же начала командовать и распоряжаться.

А потом на черепаху приводнился аннулипалп.

Собственно, сам момент Буратина прохлопал. Он сидел на пирсе и болтал с курчавым ёжиком, когда сверху потемнело, а потом над озером снизилось странное существо. Снизилось и деликатно присело на черепаший панцирь.

Аннулипалп был на вид очень лёгким. Тело его — метра четыре на вид — было скрыто в чём-то вроде улиточной раковины, только очень вытянутой. Из неё выглядывала изящная головка с огромными чёрными глазами. Она была бы даже симпатичной, кабы не внушительные жвалы. Стоял аннулипалп на тонких высоких ножках, числом шесть. Но это всё было ничто по сравнению с крыльями. Их было четыре и они были огромные, серо-зелёные. Они мелькали над аннулипалпом, как мельничные крылья, и шумели, как осенний ливень. Буратина аж залюбовался.

— Добрая дорога, — сказал аннулипалп. Точнее — очень громко прошептал: у него как будто не было горлового голоса. Так обычно разговаривают инсекты. Но аннулипалп инсектом быть не мог — хотя бы из-за размеров.

Присутствующие утята подошли поближе, завели какие-то невразумительные разговоры. Черепаха занялась какими-то своими вопросами. Буратина тоже не скучал: его готовили к полёту.

Для начала пришлось раздеться. Зелёные затянули его деревянное тельце сложной системой ремней с крючками и кармашками. На крючок сзади подвесили комбикорм, с правого бока расположили торбочку с выстиранной, отглаженной и упакованной одеждой, с левого — водонепроницаемый мешочек с пиявками. В кармашки Буратина упрятал золото и тюбик с «моментом».

Наконец, Тортилла подозвала его к себе.

— Ну что ж, Буратина, пришло время, — сказала она. — Сейчас я тебе передам ту вещь. Она называется золотой ключик. Наклонись и возьми.

Черепаха открыла пасть. На языке блестела какая-то маленькая блестящая штучка. Бамбук потянулся к ней очень осторожно: хотя Тортилла и вела себя нормально, он ещё не забыл её рассказ про откушенные конечности.

Но ничего плохого не случилось. Блестящая вещица осталась у Буратины в руке, а рука — при владельце.

— Запомни хорошенько, — сказала старуха наставительно. — Если ты привезёшь ключик Карабасу, он очень обрадуется и тебя наградит. Но — только он. Для всех остальных это просто маленький кусочек золота. Тебе за него даже соверена не дадут. Так что спрячь его хорошенько и постарайся не потерять. Ну всё, иди.

Буратина начал было вежливо прощаться и благодарить Тортиллу и лягушек. Но тут сзади его подцепили за ремни тонкие конечности аннулипалпа, загудели сильнее крылья, и он почувствовал, что поднимается в воздух.

Когда аннулипалп уже возносился над озером, черепаха, усмехнувшись, пробормотала «мы тоже кой-чего могём» и крепко зажмурилась.

И тут же со всех концов озера грянуло:

— Буратина! Не потеряй ключик!

небольшое стихотворение Томаса Кэмпиона (1567–1620), обращённое к его книге «Observations in the Art of English Poesie», исследованию английского стихосложения. Язык тогда отличался от нынешнего, так что не удивляйтесь.

Подразумеваются «Скорбные элегии» Овидия, написанные после изгнания из Рима. Вероятнее всего, имеется в виду первая элегия первой книги, где автор обращается к свитку со своими стихами и предупреждает его о возможности холодного приёма.

Имеется в виду так называемая «Велесова книга», якобы вырезанная на деревянных дощечках, которые потом сгорели и т. п. Я пытался, кстати, читать, но чота не вштырило. Особенно же смутило и расхолодило то, что на интернет-странице с текстом оного сочинения были размещены постоянные ссылки на журнал «Организмика», газету «Пенсионер и общество» и «Энциклопедию свастических символов».

Не будем говорить, кто это был, хотя это был Сергей Лукьяненко.

советский заднепроходный малолитравчатый автомобиль II группы инвалидности с кузовом типа четырехвёдерный седан. Выпускался с 1964 по 1975 годы. Кстати, на самом деле зря я его так: для 1964 года то вполне себе машина, где-то как-то даже на уровне тогдашнего автомобилестроения. Увы, для 1975 это было уже позорище.

Ливжор, Ливжорнал — неофициальное имя сервера livejournal.com, старейшей социальной сети и пристанища для людей многопишущих, но малоиздатых. Я там тоже присутствую в нескольких ипостасях.

Опять же ссылка на Овидия, на сей раз на поэму-инвективу (дисс по-нашему) «Ибис», каковой птице приписывается не вполне приглядная привычка промывать себе кишечник после длительного перелёта, засовывая в него клюв с водой и ставя себе тем самым своеобразную клизму. Именно ибису уподобляет поэт своего врага, не названного по имени. Впрочем, поэма Овидия была лишь подражанием поэме Каллимаха «Ибис», тоже диссу, посвящённому, видимо, Аполлонию Родосскому, с которым Каллимах по неизвестной причине поссорился. Подробнее об этом см.: Завьялова В.П. Еще раз к вопросу о ссоре между Каллимахом и Аполлонием Родосским (2006) — В: Индоевропейское языкознание и классическая филология — X. Материалы чтений, посвященных памяти профессора И. М. Тронского. — СПб., 2006.

В 1923–1967 — «улица Стрюцкого». В 1967 переименована в улицу имени 50-летия 25-го Октября. В 1993 улице возвращено историческое имя.

Примечание 1. Яков Стрюцкий (Янкель Мордкович Цилькашипер, 1873–1919) — русский революционер. Член РСДРП с 1898 года. Работал в газете «Правда», журнале «Вперёд». Жил в Вене, Париже и Лондоне. В феврале 1917 года вернулся в Россию. Член петроградского Военно-революционного партийного центра по руководству вооружённым восстанием. Впоследствии — известный деятель одесской ЧК. Скончался в 1919 году от сифилиса. В связи с этим в газете «Одесский набат» был опубликован некролог со словами:

«И ты погиб, умер, прекрасный Яшенька… как пышный цветок, только что пустивший свои лепестки… как зимний луч солнца… пал жертвой всемирного бича, венеризма… пострадал от дикой орды, разрушающей всё, что есть ценного в человечестве… Спи спокойно, Яшенька, мы отомстим за тебя!» В связи с смертью Стрюцкого в Одессе был объявлен очередной виток красного террора: было расстреляно в общей сложности около трёх сотен заложников (в основном дворян, офицеров, попов и др. представителей отживших классов).

Именем Якова Стрюцкого были названы 656 площадей, улиц, переулков, тупиков и разъездов в городах и сёлах РСФСР, полный список которых приводился в главе 57 первого тома нашего сочинения.