Кристина Юраш - Обет Безбрачия

— Это ловушка, — задыхался один из воинов, снимая кирасу и с грохотом бросая ее на пол. — Это капкан!

— Это не капкан. Это — кан-кан, — негромко, но с явным оттенком угрозы просветил Дон, подарив страдальцам улыбку, от которой ближайшие герои стали отползать. Пятьдесят оттенков угрозы прозвучало в тот момент, когда Дон сообщил присутствующим, чтобы не расходились, потому что будут веселые и занимательные конкурсы.

— Вы знаете, — задумчиво вздохнул Гаммельнский крысолов, протирая дудочку. — Я вообще в аду за свой первый детский праздник…. Ну-ка, детки, в хоровод… А потом что-то увлекся… Родители платить отказались.

— Понятно, — кивнула я, чувствуя нарастающую тревогу. В руках Дона был старый сценарий, а я полезла на заднее сидение за минералкой. На секунду меня выключило, а потом я очнулась с бутылкой в руках. Странно. Не могу понять. Я сделала несколько глотков, потрясла головой, пытаясь отогнать это чувство. Вроде бы и не двадцать четыре часа прошло, хотя, сколько времени?

Я вернулась к конкурсам, глядя на дьявольские огоньки, которые горели в глазах моего арт-менеджера. Половина рыцарей стояла в полный рост, а вторая перед ними на коленях. Король, который стоял перед Айвэном обещал полцарства, полказны, часть тела принца на выбор, лишь бы этот ужас прекратился.

— Ваша задача перекатить и вынуть из штанины. Кто первым это сделает, тот и выживет,

— вздохнул Дон, шелестя бумагами.

— Не получается, — выл кто-то.

— А вы старайтесь! На кону ваша жизнь! — отозвался Дон, философски наблюдая за картинкой.

Слышались крики боли, а я не могла понять, что это за конкурс?

— Конкурс с яйцами. Перекати яйцо из одной штанины в другую, — с улыбкой заметил Дон, привалившись к капоту. Я посмотрела на его наручные часы и успокоилась. Прошло всего лишь пять часов. Мне так показалось.

— Погоди, — прищурилась я, пытаясь отобрать у него бумаги. — У нас же нет сырых яиц? Им что? Уже раздали?

— А что? Нужно было куриные? — Дон посмотрел на меня подозрительно, а я услышала крики. — У тебя в сценарии об этом ничего не сказано.

Я снова почувствовала, как меня выключает. Я видела, как Дон превратился в огромную рогатую махину, которая с отвратительной улыбкой расхаживает и контролирует процесс. Тревога нарастала. Мне нужно куда-то… Страшная тоска сжала мое сердце, а я не отдавала себе отчет. Я боролась с ней, пыталась ее преодолеть. Даже все звуки стихли вокруг, а я убеждала себя, что мне никуда не нужно. Что у меня больше нет дома. Что лучше уж на улице под забором, чем. «Дом-дом-дом», — бил к голове набат. «Дон!», — сопротивлялась я, чувствуя, как мир для меня перестает существовать.

— У меня получилось! — послышался радостный крик Айвэна, разрывая тишину, в которой неведомая тоска била в свой страшный колокол. — Я выиграл! Я лучше всех!

Очнулась я на пороге своего дома. В моих руках были ключи, а входная дверь была открыта. Тело все еще не слушалось, а я медленно приходила в себя, вдыхая запах не вынесенного мусора. Покачиваясь я вышла на улицу, увидела открытую калитку и знакомую разбитую машину, которая застыла в долгом и поцелуе с накренившейся от порыва страсти опорой электропередач.

— Дон? — позвала я, чувствуя, как туман в голове рассеивается. — Дон!!!

Я бросилась к открытой двери, глядя на ключи, вставленные в замок зажигания.

— Это конец, — дрогнул мой глаз. «А ну иди сюда!», — послышался мерзкий, отвратительный и надоевший до тошноты голос. — «Где не шляешься, домой возвращаешься!».

Я рождена, чтобы бороться с пылью, Чтоб пылесосить старенький ковер, Чтоб на кухне хныкать от бессилья, Мешая ложкой жирненький бульон, Я рождена, чтобы ползать с грязной тряпкой, И мыть посуду каждый божий день, На огороде скрючиваться с тяпкой, Носки стирать вручную мне не лень!

Ведь это кайф, оргазм и эйфория,

Бежать с работы прямиком домой,

Я рождена, чтоб сказку сделать былью,

Я рождена, чтоб просто стать женой.

Я все еще смотрела на смятые кусты сирени, тормозной путь, напоминающий пашню трактора, ветки, торчащие из лобового стекла и понимала, что мне еще лет двадцать пять отрабатывать эту машину. Настроение ползло за мной, пока я ковыляла в дом.

— Ты вообще должна радоваться, что тебя замуж взяли, — послышался высокомерный голос. Дайте мне клизму, чтобы промыть мозги одному величеству. — Любая баба мечтает выйти замуж!

Он прав! Разумеется! Женское счастье — это гора грязной посуды, перемывая которую, я должна получать фантастический оргазм! Хотя нет, это — грязный пол, при мытье которого мои чакры должны раскрываться навстречу нирване, и разбросанные вещи, процесс уборки которых напоминает райское блаженство. Я же для этого родилась! Исключительно для этого!

На телефоне было шестьдесят шесть пропущенных вызова, а я бессильно упала на свой диван. Вслед за мной в стену полетел старенький ноутбук, разлетаясь на запчасти.

— Че легла? Работы по дому, что ли нет? Я что ли за тебя работать должен? — слышался голос в комнате, когда я лежала, закрыв глаза. — Задолбала, свинота! Баба должна стирать, готовить, убирать!

И тут в глаза брызнул яркий свет. Мне казалось, что я вижу его сквозь прикрытые веки.

— Вам нужен ребенок. Ребенок — это счастье! Дети — это высшая радость! — послышались голоса, а я распахнула глаза, глядя на старые обои. Никакого света не было.

— Ты хочешь сказать, Дон, что она молча взяла, села за руль, завела машину, тронулась, передавив половину рыцарей, сделала круг почета, а потом рванула из внутреннего двора замка? — Дэм сглотнул и опустился в кресло. — Ворота были открыты… И она дернула, петляя по шаткому мостику, который брошен через ров? А потом ты уже не видел.

Я молчал, сидя в кресле и опустив голову. Часы, отмеряющие время ада мерно тикали.

— Дон, ты главное — не убивай ее! — Дэм вскочил с кресла, а папки на столе чуть не поехали вниз. — Считай это — приметой. Хорошей. Дон! Да успокойся ты! Машина — это еще не конец света! Ты бы видел, как Света водит! Педаль в пол, руки вцепились в руль. И в глазах такой азарт! Поверь, то, что я увидел после того, как моя Света покаталась на моей машине, было намного страшнее! У тебя хотя бы задние стекла целые! У меня вообще ни одного не было.

Дэм взял папку, подошел ко мне и присел рядом, шурша выпадающими листами.

— Дон — это часть ее проклятия. Я тут кое-что раскопал. Смотри! — мне на колени положили папку. — Схема та же. Нужен показатель по «вечной любви», находится девушка, ей подсовывается. сейчас бы слово правильное подобрать. Ну ты меня понял! Канцелярия считает, что самая лучшая любовь — это любовь вопреки всему, любовь, причиняющая страдания и требующая жертву. У них там шаблон есть. Уильям Шекспир, если что! Утвержденный и задокументированный!