Наталья Алексина - Зелье первокурсников [СИ]

Пропуская четвертый по счету удар, я надеялась немного полежать на холодном полу и прийти в себя. Но надо мной в который раз навис граф и предложил руку.

— Вы сегодня не выспались, — сообщил он так, как будто открыл великую тайну.

Хотя стоит восхититься тактичностью графа, который предпочел не заметить моего вконец заспанного лица, и моей наспех заплетенной косы, с торчащими прядями. Восхититься или принести ему зелье для остроты зрения.

— Неважно себя чувствую, — промямлила, старательно шире открывая глаза.

— Адептка Вуд, насколько помню, в прошлый раз вы пытались создать тройной щит? — вдруг спросил Астер и я неуверенно кивнула. — Замечательно. Фицуильям, можете пробовать огненный дождь, о котором мне говорили. Вуд, не забудьте, что щит нужно питать силой от центра к краям, держа равномерный поток. Справитесь?

Не задумываясь, опять кивнула, как делала всегда, когда что-то спрашивали преподаватели. А когда поняла о чём речь, граф уже был на исходной позиции. Не потому ли Астер решил усложнить тренировку, что подозревал, из-за чего в женском общежитии посреди ночи был поднят переполох, и с криками выставлены трое адептов?

К слову, выставили их не от нас с Лил, а уже из холла, где застали две сонные девушки, из ближайшей к выходу комнаты. Поймали боевиков (тех, которые должны уметь при случае быть тихими) на совершенно бездарной вещи. Проснувшемуся Уиллу отчаянно захотелось петь о любви. Заслышав приятный баритон, девицы в любовном экстазе выглянули, но разобрав слова, чуть не пустили Уилла на ингредиенты. Парень, как истинный сын капитана корабля с вольнонаемными матросами, знал только песни портовых кабаков. А слышал он их исключительно из уст прожженных сынов морей, у которых в каждом порту по жене, а в любом крупном городе по три любовницы. И знали они о любви, на мой взгляд, слишком много, что, естественно, отражалось на содержании куплетов. Конечно, там встречались общеизвестные и вполне уважаемые даже скромными девицами предлоги «на» и «в». Но когда они обросли другими тоже приличными словами «вертел», «хотел», «имел», пристойность предлогов вызывала сомнения. И заканчивались песни обязательно бранью. Да, жгучая любовь у моряков.

— Арейна, — граф смотрел на меня в недоумении, а я протерла глаза и сделала вид, что спать не собиралась. — Вы готовы или отложим бой?

— Отложим на завтра, на пять тридцать? Не стоит. В любой день в это время у меня одинаковое состояние.

Граф кивнул и неожиданно удивил скоростью, спасло меня только заклинание Астера. Мой же щит не получился. После первой попытки мне подсказали, как быстрее закончить плетение, я кивнула и опять не успела. На третий раз граф все делал медленнее и одной рукой, другую он демонстративно заложил за спину. Он еще умудрялся при этом переговариваться с профессором. Уточнил, будут ли у него более достойные противники.

Несмотря на злость, сил сосредоточиться не было. Всё-таки два дня подряд я почти не спала, а здесь тройной щит. Тот, который раньше я могла создать с закрытыми глазами. В итоге я опять упала, и Астер предложил вернуться к отработке стандартных заклинаний.

— Если вы себя неважно чувствуете, необходимо сказать профессору и перенести занятие, — поднимая меня, тихо сказал граф.

— Не нужно, это уже почти прошло, — я торопливо отряхнулась и на всякий случай улыбнулась.

— Как скажете, — он уже отвернулся, но вдруг замер и спустя секунду уточнил через плечо. — Вы же дружите с Карлом Хейтом, не так ли?

— Дружу, — с опаской подтвердила я.

— Всё ясно.

— Что ясно?

— Вчера после занятий, он и его остроносый друг искали выпивку, — после чего граф встал на место и, как всегда, с равнодушным лицом предложил приступать к бою.

— Все же так и непонятно, что вам ясно, — я изобразила, как мне казалось, холодность, но именно сейчас граф нарочито задержал взгляд на моих растрепанных волосах и приподнял брови, и я порозовела. — К бою.

Вялотекущее занятие прервал очень хмурый Астер и дал задание перечитать всё по азам боевой магии начиная с учебника для восьмилеток. После чего напомнил мне об отработке в лаборатории и развернулся к выходу.

Граф тоже был недоволен и тихо сказал, уходящему профессору, что встает с восходом солнца, едет в школу без завтрака, и несправедливо, что занятие заканчивается раньше. Но профессор, даже не обернулся.

— Вы живете в городе? — уточнила я, когда он уже собирался уходить.

— Да.

— Получается, каждое утро верхом приезжаете сюда?

— Именно так, — на удивление он не собирался, как обычно, делать вид, что торопится, и мы пошли рядом.

— Почему же не завтракаете? Если пустить коня в галоп, здесь близко?

— Не завтракаю, потому что не люблю опаздывать.

— Вы тоже любите утром поспать?! Это же замечательно!

— Чему вы радуетесь? — он искоса посмотрел на меня.

— Тому, что вы человек! — потом прикусила язык и извинительно сказала. — Простите, Фицуильям, но до сегодняшнего дня я была уверена, что вы дух.

— Дух?

— Конечно. Поэтому всегда так исключительно собраны и холодны.

— Это называется воспитание. К духам не имеет отношения.

— Вы образец для подражания, — улыбнулась графу и добавила. — Я даже назвала в вашу честь мышку.

— Вы держите мышь? — мое заявление его ничуть не смутило, он даже не моргнул, хотя уверена, почувствовал иронию.

— Не совсем я. Фицуильям, куда вы идете? Столовая направо.

— В библиотеку.

— После магического боя? Боюсь, если узнает Астер, он назначит нам занятия на четыре утра, чтобы в пять тридцать мы под его присмотром ели.

— Вы идите, а я пропущу, — потом видя, что я стою, добавил. — Мне и в обед хватает этой еды.

— Не переживайте, на завтрак здесь не подают воскрешенной курятины. Простите, но назвать по-другому ту подметку выше моих сил.

Держать лицо оказалось очень сложно, как и подбирать правильные слова. Вежливые конструкции, которыми так славится высшее общество, меня раздражали. Но внутри жил как будто второй человек, которому необходимо было дружить со всеми, кто оказывался рядом. А с графом мы уже неделю были рядом, тем более в такое непростое время, как пять тридцать.

— Каша, пышный омлет, хрустящая булочка к ветчине и сыру. На отдельном столике свежие фрукты. Для желающих подают бекон.

В глазах графа что-то неуловимо изменилось, я бы назвала это голодным блеском, но даже про себя жалея его аристократическое самолюбие, остановилась на «глубокой заинтересованности». В любом случае, когда я осторожно потянула его за рукав в сторону вкусных запахов, он не сопротивлялся.

В столовой всегда было по уютному шумно. Здесь немного гудели магические печи, которые играя пламенем, грели, варили, тушили и жарили. Призрачные тонкие руки без чьей-либо помощи, а лишь благодаря магии созидания, подхватывали готовые блюда и расставляли все на длинный дубовый прилавок. Тот, кто создавал блюда для завтраков, понимал в этом толк. Этот маг-созидатель явно увлекался кулинарией. А вот создатель обеденного меню, скорее всего, ненавидел людей или был форменным недоучкой. Кто ещё мог дать задание ставить в печь куриную грудку на два часа? Сами печи, мне кажется, были возмущены, таким отношением. Действительно, хорошо в обед получались только пышки — в меру тянущиеся, пухлые и слегка промасленные с одной стороны. Но меня терзала смутная догадка, что в этом случае печкам, наконец, разрешили самим отсчитывать правильное время приготовления.