Кристина Юраш - Стихийный сон

– Чьим ранением? – осведомился Феникс, слушая с явным интересом и осторожно ставя десерт на батарею.

– Ее ранением. Марину окончательно в голову ранило. Теперь даже мужские контакты не застрахованы от внезапного: «Я все знаю! Твоя жена спит с моим мужем!»– ответила я, чувствуя, как меня деликатно подтаскивают к себе. – Вот! Была еще как бы приятельница Лена, но мне очень не нравился ее «сидячий» образ жизни. Пароль: «Ой, давай где-нибудь посидим!». Явка в ближайшем заведении, где после третьего бокала она становилась сначала королевой танцпола, потом стриптизершей – волонтером, а после пятого – проституткой милосердия, обещая вдохнуть жизнь в каждого бойца. А утром ей всегда было стыдно и неловко, она виновато звонила и уточняла, как далеко зашла ее «благотворительность»? У нее была мечта, чтобы … Ты меня слушаешь? Тебе интересно?

Я сидела у него на коленях, закинув руку ему на плечо. Феникс давился от смеха, уткнувшись в мой халат.

– Так, на самом интересном месте не прерывать! Продолжай, – меня погладили по коленке.

– …кхе… встретить олигарха в кафе «Теремок», в баре «У Палыча» и в забегаловке «Хачебурек» за пластиковым столиком, – продолжила я, вспоминая одинокую стопятидесятикилограммовую килограммовую тушку Лены, сидящую за столиком и глодающую жирный чебурек или хачапури. Изначально принц ей нужен в качестве салфетки, а потом – как пойдет, – Послана мною в пешее кругосветное, но пошла по рукам! Была Саша-Модель. Такое чувство, что я гуляю со своим ребенком и фотоаппаратом. Пароль: «Ой, Леська, сфоткай меня на фоне ступенек! И на фоне вон той машинки! И вот здесь… Погоди, не фоткай… Щас марафет наведу! Ты глянь, нормально выгляжу или нет?». А потом контрольный в голову: «Фу! Перефоткай! Я встала не той стороной!». Еще бы, двести подписчиков жаждут увидеть подробный отчет, как она ходила за хлебом, как выносила мусор, как красила ногти, какой стул она видела, какой стул она выдала…

– Итак, подведем итоги. Рыжик у нас была селфи палкой -выручалкой для одной мочалки, детективом для дефектива, банком, выдающим ссуду для пересудов, рубильником для собутыльника. Все с тобой понятно, Рыжик, – усмехнулся Феникс, проверяя температуру десерта. – Слушая тебя, так и хочется сказать: «Неси бутылку, будем исправлять твое мировоззрение»,– но я не стану. Сама исправишь.

Феникс снова проверил мою температуру и сравнил ее с температурой десерта. Поскольку в конкурсе температур мне досталось почетное второе место, я была вознаграждена ложкой и банкой.

Я достала вторую ложку и поставила десерт на стол. Такая мелочь, как чужая ложечка, пододвигающая в мою сторону самые вкусные ягодки и кусочки шоколада, меня поразила до глубины души. Оп! И моя ложка разделила всю вкуснятину на две половинки. Вторая ложечка оценила этот маленький жест, но посчитала, что ей слишком много, поэтому часть отодвинула в мою сторону, а остальное оставила себе.

– Слушай, мне очень стыдно за ту информацию, что я тебе прислала… – внезапно вспомнила я и покраснела. – Спасибо, что не сдал меня с потрохами.

– Да ладно тебе, нам две недели назад принесли логотип для визиток. Магазин назвали просто «Мебельный». Едва заметная буква «м», которая почти сливается с фоном в начале слова «мебельный», сделала наш день. «М… ебельный продавец-консультант Фамилия Имя Отчество». «М…ебельный генеральный директор …..». И лозунг: «Каков стол, таков и стул!» – мне показали фотографию на телефоне. – А неделю назад притащился один общепит в лице генерального директора подписывать контракт на размещение на наших плоскостях рекламы новой забегаловки «Шаурмяу». Предложил даже привезти несколько образцов для дегустации. В этот момент я представил, как беляш когтями царапает мой пищевод … Просили сделать так, чтобы на картинке был котик. Долго рисовали на бумажке.

Мне снова показали фотографию борда, где жирный котик смотрит на аппетитный беляш.

– А почему котик грустный? – спросила я, разглядывая рекламу.

– А с чего котику веселиться? Это была его лучшая подруга, – ответили мне, показав фотографию с другого ракурса. – Отмучилась, отлУчилась, обжарилась и пусть салфетка будет ей пухом… Почти как мой Рыжик вчера…

Я прыснула и обняла крепко-крепко, прижимая к себе и наслаждаясь запахом его волос. Так бы и съела, честное слово. Как же сладко он пахнет… Понимаю, что физически прижать его крепче у меня не выйдет, в силу слабости рук, но так хочется… Как же хочется… Нежно поглаживая его волосы, я задыхалась от своего маленького невроятного счастья.

– Прости меня, пожалуйста, за то, что не сказала тебе, что плохо себя чувствую, – прошептала я, целуя его макушку. – Прости меня… Я надеялась, что у меня это получится…

– Рыжик, хватит играть в «простишку». До судного дня еще далеко, – прошептали мне в ответ. – Просто сделай выводы и запомни на будущее. Я несколько раз задавал себе вопрос, почему я не услышал от тебя правду? Неужели я такой плохой друг, что меня не нужно ставить в известность о том, что ты загибаешься от температуры?

Уязвленная мужская гордость зализывала раны, но не справлялась с поставленной задачей. Пришлось помочь ей, поцеловав сухими губами в теплую щеку. Мне показалось мало, поэтому я припала губами к его лбу, мысленно умоляя его не сердиться на меня.

– Ты – замечательный. Просто меня любят только тогда, когда от меня нет проблем. Со мной дружат только когда я здоровая и беспроблемная. Вот я и привыкла скрывать свои болезни и проблемы, – прошептала я свое маленькое откровение.

«Еська, ты что? Заболела? Давай, прекращай болеть!» – я снова слышала мамин голос в теплой трубке телефона. «Хорошо, мамочка!» – я старалась не хрипеть и не кашлять, вслушиваясь в мамин голос. «А то я не приеду! Зачем мне больная девочка? Мне нужна здоровая!» – с показной строгостью говорила мама, а я с детской наивностью обещала себе, что больше никогда не заболею. Никогда-никогда. «Муж любит жену – здоровую! Брат сестру – богатую!» – поучала бабушка, натягивая на мои распаренные ноги носки с горчицей, заматывая меня в пуховый платок, рисуя йодную сетку на моей груди и заталкивая мне в ноздри мазь «Звездочка».

В народной мудрости есть доля правды. Насчет меркантильной семейной любви сиблингов, я не знаю. А вот вспотевшее в трех свитерах животное с распухшим носом, исполосованное йодной сеткой, в носках-валенках, пахнущее жиром для растирки и ядреной мазью, очень располагает к брачным играм. А если оно к тому же чихает от самодельных капель, икает от каких-то настоек, не моется на протяжении всей болезни, то, считай, второй медовый месяц обеспечен! А в качестве романтической обстановки – духота от задраенных намертво шлюзов в «лазарете», конденсат на окнах, запах хлорки, оставшийся после мытья полов и ректальные свечи от температуры, потому что таблетки – яд!