Кристина Юраш - Стихийный сон

– Нахвостник, – терпеливо объяснил невидимый собеседник. – Надевается или надеется на хвост! Есть те, которые надеются или надеваются, я не помню, как правильно, на …ммм… худой конец, а есть те, которые надеются на толстый… Корова – на толстый…

– То есть в непосредственной близости от того места, которое всегда предчувствует проблемы раньше всех? – подозрительно уточнил Феникс, изумленно глядя в темноту. – Ой, фу, я его на голову собирался надеть! Фу-у-у!

– И целовать, после победы, как кубок или медаль! –изумленно заметила я, вспоминая, как команда чемпионов страстно лобызает заслуженную награду. – Трепетно прижимать ее к щеке! Да ладно, ее наверняка помыли…Или вытерли… Знаешь, сколько ее облизывало до тебя!

– Бывший в употреблении ректальный термометр не становится пероральным, даже если его вымыть с мылом, продезинфицировать, – скривился Феникс, сплевывая на землю.

– Есть … как там у вас говориться? – раздался голос из темноты. – Забыл слово… Прощение, прощание, поношение…

– Просьба? – предположила я, понимая, что одна из тварей – явный полиглот. Смешно будет узнать, что пока ее сородичи листают книгу: «100 рецептов из человечины», этот экземпляр сидит с разговорником.

– Просьба! Вы так горите о Великом Нахвостнике, как о чем-то плохом! – строго заметила тьма. – Нельзя! Завершено!

– Запрещено! – поправила я.

– Да. Ну и язык у вас! – посетовал переводчик, вселяя в мое сердце надежду, что играть в съедобное-несъедобное мы будем, но не сразу. В рамках беспрецедентной акции я согласна поработать репетиром по человеческому языку на пол ставки, если это хоть как-то продлит нам жизнь. Если тварь предъявит нам диплом об окончании местного ВУЗа с отличием по специальности «Переводчик», то я уже не удивлюсь. И пока все нормальные твари получают образование по специальностям «Кулинар», «Повар» и «Пищевой технолог», одинокий полиглот зубрит склонения и спряжения. Это достойно уважения.

– Мы вас не будем месть или сесть… – выдал «языковед». – Мы хотеть вас растерзать!

– Растерзать? Убить? Да не, ну нафиг! – возмутилась я, гася огонек надежды, забрезживший в душе.

– Растерзать, раскрывать, распинать, расставать… – запутался «дипломат», демонстрируя не дюжие познания в сфере, о которой если и хотелось думать, то в самую последнюю очередь.

– Расставаться с жизнью? – поинтересовался Феникс, забросив записи и с явным интересом поддерживая диалог. Мне тоже пока не очень нравились варианты.

– Как будет …. когда ты горишь, и я горю? – задумчиво осведомился переводчик.

– Давай проверим? – поднял брови Феникс, бросая на меня изумленный взгляд. Я ответила ему тем же.

– Нет, ну то, что мы … деваем, нет, не деваем… делаем! Делаем сейчас! – отозвалась тьма.

– Вы хотите с нами поговорить? Расспросить? – предположила я, слушая сопение в темноте.

– Да! – обрадовался невидимка, выдыхая. Тяжело, однако.

– Давно …. тут ядей… Или как вы тебя зовете? – снова напрягся «дипломат». – Они нас увить… Удить язык… Я не заставил… Не застал! Мой …. Мат… Меня мучить… Язык!

– И что? – спросила я, представляя, как радуются остальные, вступив в контакт с представителями иной …эм…. цивилизации. Ответственный момент. Вся надежда на «дипломата».

– Помогать! Они нам помогать, мы им помогать!– сообщил переводчик, явно потея от столь важной дипломатической миссии. Переговоры двигались в час по чайной ложке.

– Они дать нам язык! Кто-то учить, а кто-то нет! Я помнить язык! – похвастался сиплый дипломат. – Меня учить не ты… Но я учить!

– Молодец, – хором похвалили мы с Фениксом неведомую разговорчивую зверюшку. Было у меня подозрение, что наш невидимый собеседник мечтал попасть в нашу языковую среду, а вот мы, в его языковую среду попасть явно не хотели. Ни целиком. Ни по кусочкам.

– Свет убить! Я подойти! – оживился переводчик. – Я все помазать! Показать!

– Ага, сейчас, – заметил Феникс. – Размечтался! Да ну тебя нафиг!

– Нафик? Моя называться Нафик? – глухо выдохнуло чудовище. – Называть меня Нафик! Законства?

– Хочешь познакомиться? – усмехнулся Феникс, подбрасывая дрова в костер. Я обычно не знакомлюсь на улице, поэтому вполне разделяю опасения.

– Да! Я все поднимать, но задевать… забывать…. Лета много! – с тяжелым вздохом заметил «переговорщик», снова выдыхая так, словно мимо него в миллиметре только что пронеслась шальная пуля. – Мы мог вас любить в … любой момент…

Перспективы быть «насмерть залюбленными» неведомой живностью, нас не сильно прельщали. При общении создавалось такое ощущение, что мы работаем в миграционной службе и только что вернулись с рейда по ближайшей стройке.

– Мы не одевать… не убивать… вас, – просипел наш полиглот. – Убрать свет… Мы подохнуть… Подходить…

– Ага, сейчас, разбежались! – выкрикнула я в темноту, а потом потянула Феникса к себе и зашептала. – Это они специально тут играют в трудности перевода… Они просто хотят усыпить нашу бдительность! Как можно верить этому голодному зоопарку? Так что не будем делать глупостей!

– Знаешь, если бы они хотели нас прикончить, то сделали бы это, когда мы брели в темноте, – прошептал Феникс, явно желая вступить в деловой контакт с представителями неведомой фауны.

– Да, – горячо и шепотом возразила я, будучи человеком острожным. – Но вдруг в тот момент они нас не видели, а сейчас видят и пытаются исправить свою оплошность! Я им не верю! Не верю и точка! Это – просто предлог!

– Есть принципиальное различие между предлогами «в» и «на». На земле и в земле. На свете и в свете… – задумчиво заметил Феникс, а потом улыбнулся. – На любимой и …Кстати, если хочешь сходи в туалет, но только здесь и ложись спать. Я тебя в обиду не дам… Ложись, Рыжик…

– Нет, не лягу! Я буду сидеть с тобой до победного! – гордо ответила я, чувствуя небывалый прилив необоснованной самоуверенности.

– Так вы не одно? Вы два? – удивился «переговорщик», когда я выползла из– под одеяла. Я на секунду представила, как на глазах чудовищ «двухголовое чудовище» разделилось на две части, одна из них отвернулась, пока вторая стала выбирать местечко.

– Два! – рявкнула я, понимая, что в такой ответственный момент зрители меня слегка смущают!

– А что ты делать? – поинтересовался «дипломат», в целях повышения образованности, не иначе!

– Рыжик, – прыснул Феникс, не поворачиваясь. – Оно диссертацию пишет на тему: «Люди, как биологический вид». Ему кандидатская степень светит.

– Ничего я не делать! – ответила я, простонав и поглядывая в темноту и пытаясь преодолеть отнюдь не кандидатскую степень отвращения, а скорее докторскую, которая возникает при виде халтурного реферата, скачанного по первой же ссылке.