Валентина Елисеева - Наперегонки со смертью

И вокруг опять воцарилась тишина, нарушаемая лишь щебетом маленьких юрких птичек.

– Это нормально, – повторила Вера и перевела дух. – Это нормально… Можно было бы и предупредить, но ведь всем наверняка известно, что не ощущать руками массивный материальный объект – это нормально, особенно если объект – твой законный муж. В самом деле, зачем его ощущать? Помните, господа: если у вас за спиной абсолютно пусто, вы никого не видите, не слышите, не можете пощупать, то это еще не значит, что там никого нет: там вполне может стоять ваш собственный демон-хранитель с кучей товарищей. Хорошо, что я не суеверна и не имею привычки трижды плевать через левое плечо.

Осторожно двинувшись вперед, к видневшемуся за опушкой леса полю, на котором сгибались и разбирались фигурки работающих селян, Вера настраивалась на шпионский лад, приговаривая про себя:

«Итак, оценим ситуацию. Имеем: грамотно охраняемую низшую человечку и кучку дикарей, которых требуется поразить до глубины души, чтобы к своим начальникам отвели. А как заинтересовать дикаря? Танец с бубном мне так лихо, как демонятам, не сплясать. Песню тоже не исполнить, мне медведь не только наступил на ухо, но еще и хорошенько там потоптался. Поорать на осколках астероида – предел моих возможностей, но и для того мне требуется крепко выпить. Предложить им услуги бухгалтерского аудита? Пересчитать всех овец в селе и поставить на балансовый учет?»

Полет скромной женской фантазии прервала вылетевшая из зарослей петля, обвившаяся вокруг груди. Вера завизжала – ей показалось, что напала змея. Но нет, это была всего лишь веревка, конец которой держал в руках полуголый бородатый мужик самого зверского вида. Мужик дернул за веревку, и Вера приготовилась к падению на землю, но готовилась зря: петля на ее груди даже не сжалась и рывка она не ощутила. О, ее охрана бдит! Не зря столько телохранителей на хвосте висит.

Дикарь озадаченно поскреб нечесаную голову, подтянул на поясе тряпку, служившую набедренной повязкой, и сам шагнул вперед, прорычав что-то на незнакомом Вере языке.

Местные не знают универсального языка?! И как она с ними общаться будет? Они-то ее поймут, а она их – нет! Это высшие по-крупному прокололись, что знание языка ей не закачали или не наложили заклинание, дающее временную способность понимать кого угодно. Когда она планировала с демонятами на Землю лететь, то побеспокоилась о подобной проблеме и Ири выдала всем приборы-переводчики, а сегодня она не задумалась об этом, полагая, что у такого количества ученых мужей все под контролем! Верна поговорка, что у семи нянек дитё без глаза, а в ее случае – без языка. Наверное, стоит притвориться немой.

Полуголый дикарь опять требовательно порычал ей в лицо, а Вера в ответ развела руками, постаралась мило улыбнуться и сокрушенно покачала головой, стараясь жестами показать, что ничего не понимает и сказать в ответ ничего не может. К первому аборигену присоединилась группа его сотоварищей, что-то рычащих, тыкающих в Веру пальцами, осматривающих ее, как товар на прилавке. Чьи-то бесцеремонные руки стащили с женской головки цветастый платок, и белокурые локоны рассыпались по плечам, вызвав серию восторженных вздохов. Мужик, держащий Веру на веревке, горделиво выпятил грудь, стукнул по ней кулаком и радостно что-то пророкотал.

«Ой, кажется, я их как-то не так заинтересовала, – заволновалась Вера, верно оценивая сальные взгляды со всех сторон и похотливый блеск в глазках бугая, держащего ее на привязи, – высшие явно имели в виду несколько иной интерес!»

Разговоры аборигенов она по-прежнему не понимала, но смысл их речей и без переводчика был ясен: первый удачливый охотник планировал забрать непутёвую лазутчицу себе со вполне определенными намерениями. «Пустота» за спиной Веры буквально пульсировала яростью (Квазик-то все слова понимал!), но ощущала это скапливающееся напряжение только она, поняв, что восемь дополнительных телохранителей были отправлены с ней исключительно для того, чтобы удерживать первого и основного защитника от необдуманных поступков. Поступков, способных сорвать тщательную конспирацию.

«Да, неудобно быть высшим, – рассуждала про себя Вера, быстро двигая ногами, пока ее волокли на веревке в сторону села. Ну, волокли – это сильно сказано, Вера не ощущала ни давления, ни рывков, которые гасились сразу, не достигая тела, чем вызывали удивление у тащившего ее на буксире дикаря. – У нас на Земле взяли бы десяток «языков» из местных и «раскололи» бы их на все явки и пароли для связи с командованием, а вот высшие обязаны действовать гуманно и осторожно. И охранять меня бережно».

Женщины, работавшие в поле, подошли было посмотреть на чужачку, но мужики зло прикрикнули, и все покорно вернулись к серпам и снопам. Батрачил в поле только слабый пол под присмотром нескольких стариков: в процессе деградации в мир Сайкора явно вернулся дремучий патриархат.

Поселение аборигенов раскинулось вдоль берега большого озера: соломенные лачуги, очаги на улице с кипящими над огнем котлами, и ярким диссонансом – металлическая стрела какой-то вышки на краю леса, уходящая в голубое небо, мотки проволоки и ржавый остов крылатого аппарата, похожего на небольшой самолет. И бункер (другое название для этого приземистого здания из кирпича, стали и бетона подобрать было сложно) посреди села, к которому и подтащили Веру.

Изнутри бункер больше походил на шатер турецкого султана: море ковров на полу и стенах, мягкие лежанки, столы с закусками и бутылями, содержавшими явно не сок и воду. У дальней стены было сооружено что-то вроде кафедры: тумба с ведущими к ней тремя ступенями и большим креслом для оратора. Оратором, по-видимому, обычно выступал толстый, обрюзгший дикарь, наряженный в длинный халат из блестящего материала – это был единственный обитатель бункера, встретивший их, лежа на широкой оттоманке. Все набившиеся в бункер дикари низко поклонились толстяку, что-то пролопотали и выставили вперед Веру.

Щелочки узеньких глаз лениво оглядели «засланную казачку», рыхлое тело неохотно сползло со спального места и потопало к «кафедре». Порылось за тумбой, вылезло назад с железной цепью в руках и гаркнуло что-то в полный голос. В ответ на его крик с левой стены зашевелился один из ковров, отодвинулся в сторону и в центральный зал бункера выскочили шесть женщин, пав ниц перед своим хозяином. Повелительный жест пухлой руки – и забитые, худые, запуганные женщины с тяжелыми цепями на шеях выстроились вдоль дальней стены и уныло затянули протяжную песню. У Веры возникло неприятное ощущение, что ее решили отпеть перед казнью, так тихо и плаксиво голосили женщины, опустив головы и сложив руки в молитвенном жесте. Поймавший Веру дикарь снял с нее веревку и дернул за руку в центр помещения.