Дмитрий Селиванов - Соло для попаданца с оркестром [CИ]

В этот момент в моем поле зрения и появилась коренастая фигура в традиционном наряде пастухов — безрукавка из шкуры овцы и шерстяные штаны с рубахой. Я подумал, что передо мной стоит Вогнир, но голос Книжника продолжал звучать с другой стороны! Я медленно повернул голову влево. Вот сидит Вогнир. Поет. Снова посмотрел вперед. Вот стоит Вогнир. Молчит. Еще раз сравнил Вогниров. У того, что впереди, была аккуратная шкиперская бородка.

— Вааг'ир, ты когда бороду вырастил? — спросил я у левого Вогнира.

— Мне бо… Ик!..рода не положена.

— А это что? — и я попытался ткнуть в бородатого Вогнира.

Безбородый Вогнир посмотрел туда же, куда и я.

— Так это же не я! Это Торфин! — дошло до него. — Пришёооол! Мне можно домой! Идем! — и он решительно пошел… Как гордый лев, на четвереньках.

Здесь в наш разговор включился Торфин. Не прерываясь, он минут десять или пятнадцать рассказывал всё, что думает о Вогнире, его происхождении от овец, о самих овцах, о гостях, появляющихся не понятно откуда, о демоновой настойке и травнице, которая её варит, еще о чем-то. Монолог был очень экспрессивным, но мы с Книжником всё равно заскучали, и к его концу отрубились.

Хотя, перед тем как вырубиться окончательно, я помню, как Книжник пытался что-то доказать своему сменщику:

— Торфин, ты не понимаешь! Это же мой кровный брат Димтир Книжник. — мое имя снова переделали — А какие песни он знает! Вот послушай, душевная же песня. «Оой, марьёооос, марьёоос!» — заорал он с диким акцентом, и с не менее диким энтузиазмом.

Очнулись мы уже на рассвете. Замерзшие и с диким сушняком. Хоть Торфин и расщедрился на овчины, которыми прикрыл нас, но утренняя роса все равно вытянула все тепло. Трясясь как в лихорадке, мы с Вониром поглядели друг на друга, и побрели к роднику. Наконец пустыня в глотке была орошена, и голова начала помаленьку соображать.

— Слушай, Вогнир, а тебе что-то будет за вчерашнее?

— Что-то точно будет. Хотя наши иногда еще хлеще надираются. Но не на работе ведь. Но тебе бояться нечего. Ты то мой гость. Так что всё будет в порядке.

— Да я боюсь, что после этой истории никто у вас помогать мне не станет. Скажут — не надежный он человек, Димитро Книжник.

— Ерунда, Димтир, не переживай. Мы, гномы, любим пошуметь, но зато очень отходчивы. Переждешь несколько дней у меня дома, а потом все к тебе привыкнут и станут считать своим. Ты же мой кровный брат, а это покрепче, чем соклановец.

К этому времени дежурство Торфина уже закончилось, на рассвете его сменил еще один гном, но Торфин решил не рисковать, подождать нас и проводить до поселка. Так мы и брели всю дорогу, как под конвоем. Злодей Торфин даже не давал нам остановиться и попить воды. Пришлось пить то, что было у меня в бурдюке. Хоть вода немного застоялась, но мы все равно пили её с удовольствием, так что надолго нам её не хватило.

К долине, где стоит поселок Верхние Луга, мы пришли часа через два. Сначала я даже не понял, что это и есть поселок. Всё выглядело как ровная долинка размером около трехсот шагов, в которой пересекается куча тропинок. Просто по ней ходили гномы, занимались своими делами, разговаривали. Всё жильё и другие помещения находились в глубине скал по периметру долины и не были видны.

Не откладывая дело в долгий ящик, Торфин потащил нас к старосте поселка. Причем сам зашёл первым в одиночку, жаловаться будет, злодей. Мы, как бедные родственники, пристроились на ступенях. Настроение было паршивое. И это у меня похмелья не было — ускоренный метаболизм помог. А вот Книжнику было гораздо хуже.

Торфин отсутствовал недолго. Уже через пять минут он выглянул из-за двери:

— Книжник! — на его голос обернулись мы оба — А! Ну конечно, ты же тоже Книжник. Вогнир, зайди.

Вогнир поднялся и побрел ко входу. И тут во мне что-то переклинило. Вроде, рыцарскими романами не зачитывался. Меня тоже что-то подняло на ноги.

— Я своего побратима не брошу, — входя в двери вслед за Вогниром, сказал я.

Вогнир заметно приободрился, и даже обернулся кивнуть мне. Как оказалось, эти слова услышали не только Вогнир с Торфином. В помещении возле окна стоял пожилой представительный гном. Он оглянулся на меня с интересом и одобрением во взгляде. О чем-то подумав, он кивнул своим мыслям. Кстати, насчет его бороды Вогнир несколько исказил правду. Борода старосты была побольше моей, но уж точно не такая лохматая, как у меня. Моя борода завивалась и топорщилась во все стороны. У гнома же она была ровно расчесана и плавными волнами ложилась на грудь. Разглаживает он её утюгом, что ли?

— Садитесь, Книжники. — староста усмехнулся и показал рукой на стулья. — меня зовут Корнин и я староста этого поселка. Так и зовут — Корнин Староста. Других прозвищ нет. Я хотел сначала поговорить с Вогниром, но раз уж ты тоже зашёл, то слушай. Как я понял, тебе надо попасть на побережье?

Пока шли до поселка, я рассказал Торфину свою историю, закончив её на том, что мне надо на побережье к морским оркам, откуда я и попаду на свой родной остров. Торфин, видать, за эти пять минут успел передать суть рассказа старосте.

— Так вот. — продолжил Корнин. — Наш книжник — тот еще… Нельзя сказать, что дурак. Но из-за своей начитанности очень не внимателен, и постоянно попадает в разные истории. Молод он еще. Я решил, что надо бы ему попутешествовать, посмотреть мир. Старики, что его обучают, давно уже об этом говорят. Но караван, с которым можно отправить его к равнинникам, пойдет еще не скоро. А сейчас ситуация как раз подходящая. Он тебя проводит через горы, и сам посмотрит на мир, где нет гномов. Глядишь, обкатает его мир. Это не наше захолустье. В общем, в дорогу мы вас соберем. И карту дадим. Ну как? Согласны?

Вогнир сразу загорелся этой идеей, и забывшись, энергично кивнул и тут же поморщился от головной боли. Да и я был согласен. Мне гораздо приятней будет путешествовать с начитанным чел… гномом, с которым и поговорить можно, и просто расспросить о текущих делах.

Но на сегодня наши дела закончились — нас отправили домой к Вогниру, отлеживаться после пьянки. А завтра начнутся сборы и подготовка к новому застолью — надо же проводить Книжника во внешний мир.

Вот и наступил прощальный пир. Каждая семья вынесла в долину столы и скамьи, которые составили рядом. Гномы — ребята простые. Если пир, то он у них реально «до упа́ду»: наесться до икоты, напиться до блевоты, напеться до хрипоты, наплясаться так, что ног не чувствуешь. Сначала, пока за столом сидел старейшина со своими «замами», всё было чинно-бла'ародно. Все сидели за столами, ели жаренную баранину и запивали пивом. Пели какие-то заунывные песни. Язык был настолько старый, что я мог выхватить смысл только некоторых слов.