Сергей Арьков - Тёмный легион

– Владик, ты тоже возьмешь дробовик, – сказал Цент своему оруженосцу.

– Но я не умею стрелять, – признался страдалец, едва державшийся на ногах. Ночное сотворение снеговиков, помноженное на вчерашний туризм через сугробы, выжало его без остатка.

– Придется тебе учиться в процессе. Вот, держи еще это.

Цент протянул Владику топор, от которого программист шарахнулся, как от ядовитой змеи. Топор был огромный, убийственно острый, одно неосторожное движение, и останешься инвалидом.

– Я не умею с ним обращаться, – прорыдал Владик. – Я совсем не боец. Оставь меня здесь. Я тихонько повешусь….

Мощнейшая пощечина обрушилась на физиономию плакальщика, едва не вышибив слабый дух из хилого тела. Владик не устоял на ногах, и присел отдохнуть. Цент навис над ним, с топором в одной руке, и ружьем в другой.

– Самому от себя не тошно? – спросил изверг. – Вешаться он захотел. Да если бы я желал тебе смерти, думаешь, не прибил бы прежде? Хотя, видит бог, много раз хотелось. Вот те крест животворящий – дня не проходило, чтобы не мечтал я подвергнуть тебя процедурам, с жизнью несовместимым. Иной раз до зуда в копчике хотелось взять тебя за одно место, да другим прихлопнуть, дабы и ты не мучился, и я, на тебя глядя, очи свои сим постыдным зрелищем не печалил. А ведь не прибил же. Почему?

– Тебе издеваться надо мной нравилось, вот и не прибил, – пробормотал Владик.

– Не без этого, что уж душой кривить. Но то не единственная причина. Ведь я все надеялся, все верил, что сумею превратить тебя в человека. Не в конкретного пацана, какая уж тут, к лешему, конкретность, но хоть во что-то приличное. Но тщетны были усилия мои. Как ты был программистом, так им и остался.

– Да я неисправимый, – подпустил толику самокритики Владик. – Меня не переделать.

– И самому не хочется? – ужаснулся Цент.

– Нет, – признался Владик. – Не хочется.

– Что же, ты себя таким вот устраиваешь?

Владик обреченно кивнул головой. Он точно не знал, как поведет себя Цент, а тот мог сделать решительно все, что угодно. Но Владику стало просто наплевать. Пусть убьет прямо здесь и сейчас, но тащиться в скотомогильник, сражаться с мертвецами и сгинуть там, он не хотел. Надоело барахтаться. Давно уже следовало понять, что в новом мире для него места нет. А если такое и найдется, Цент позаботится о том, чтобы разрушить его в кратчайшие сроки.

– Да там же Машка в плену, – воскликнул изверг. – Ты на нее полгода слюни пускал. И ее спасать не пойдешь?

– Не пойду.

– Ну, ты и…. Знаешь что – пошел вон с глаз моих. Видеть тебя больше не хочу.

Владик поднялся на ноги и поплелся к выходу. Впрочем, покинуть оружейную комнату он не успел, потому что на пороге появились Петя и Вова.

– А вам чего надо? – крикнул им Цент. – Тоже вешаться хотите? Идите и вешайтесь. Разрешаю. Могу даже оказать содействие – табуретку выбить.

– Мы не хотим вешаться, – быстро ответил Петя, а Вова, подтверждая слова друга, кивнул головой.

– Не хотите? – удивился Цент. – Тогда что же вам надо? Уж не решили ли вы просить меня избавить вас от мук иным способом? Ну, так я запросто….

С этими словами Цент спешно навел дробовик на программистов.

– Нет! – хором завизжали те.

– Станьте ближе, – расплылся в улыбке Цент. – Чтобы одним выстрелом обоих. Патрон сэкономлю.

– Мы хотим идти с тобой в рейд! – закричал Петя. Вова вцепился в друга, зажмурился, и мысленно прощался с жизнью.

– Куда?

– Ну, спасать людей. Ты же пойдешь? И мы пойдем.

Цент некоторое время держал ребят на мушке, затем неохотно отвел оружие в сторону. Палец так и рвался нажать на спусковой крючок, немалых усилий строило не выстрелить по столь заманчивой мишени, а потом соврать, что это был несчастный случай.

– Похвально, конечно, что вы так рветесь на подвиги, – сказал Цент, продолжив рассовывать патроны по карманам, – но вот даже не знаю, брать вас с собой или нет. Вы же программисты.

– Были, – сказал Петя.

– И остались. Вот я очкарику предложил со мной идти, а он отказался. Заявил, что предпочитает трусливый суицид. Да и вы от него ничем не отличаетесь. Как запахнет опасностью, так тут же полные штаны наложите и разбежитесь. Я, разумеется, сбежать не позволю, застрелю в спину без суда и следствия, но оно мне надо, на вас патроны тратить?

– Мы не побежим, – подал голос Вова. – Нам некуда бежать.

– Ну, вон Владику тоже некуда, а он все равно не идет на подвиги.

Ребята посмотрели на Владика, после чего Петя заявил:

– Мы не такие, как он. У нас с ним ничего общего.

– Мы его презираем, – добавил Вова. – И всегда презирали.

– Он никогда не был одним из нас, – бросил Петя. – Ему не место в рядах берсеркеров.

Владик всхлипнул, готовясь разрыдаться в три ручья. Мало ему было терпеть мучения от Цента. Теперь и коллеги по цеху присоединились к извергу.

– Ну, хорошо, беру вас с собой, – решился Цент. – Посмотрим, на что вы годитесь. А еще я беру с собой топор. На тот случай, если вы все же струсите. Не тратить же патроны попусту.

Ребята слегка побледнели, но своего решения не изменили. С позволения Цента, они вошли в склад и тоже стали вооружаться. Владик почувствовал себя здесь лишним, и тихонько вышел наружу. На него никто не обратил внимания, даже Цент не бросил в спину ни очередную обидную колкость, ни кирпич. Владик понял, что для этих людей он отныне не существует. А других на свете не осталось.

Сборы геройской команды не заняли много времени. Уже через полчаса все трое направились к воротам, груженые оружием и большими рюкзаками. В рюкзаки набили патроны, гранаты и консервы. Владик сидел на ящике из-под снарядов, взглядом провожая уходящий на битву отряд. В его сторону никто даже не посмотрел. Цент и берсеркеры обменивались шуточками, настроение у всех было приподнятое. Изверг подбадривал однополчан, травя какие-то байки из своей криминальной юности. Владик все ждал, когда же мучитель обратит на него внимание, сделает какую-нибудь прощальную гадость, что-нибудь крикнет, или вовсе застрелит, но Цент не повернул и головы. Трое храбрых вышли из ворот, их голоса вскоре стихли. Владик остался один. Совсем один.

Какое-то время он сидел на ящике, тупо глядя на выстроившихся во дворе снеговиков, затем почувствовал, что пятая точка, а вслед за ней и весь остальной организм, начинают подмерзать. Поднявшись на ноги, он поплелся к продовольственному складу, дабы выяснить, что из съестного там осталось. Цент провозился внутри довольно долго, но не мог же он унести все консервы с собой.

Как оказалось, и не унес. Все, что не поместилось в рюкзаки, изверг уничтожил – вскрыл консервные банки, вывалил на пол содержимое, и смешал с землей и грязью. Владик почему-то даже не удивился, но все равно стало горько и обидно. Хотелось плотно покушать в последний раз.