Сергей Арьков - Тёмный легион

– Ты, прыщавый, – сказал изверг, обращаясь к Пете. – Метнись на склад, принеси водки.

– А если ее там нет? – озадачился Петя.

– Тогда лучше бы тебе вовсе не возвращаться.

Побледневший берсеркер покинул контейнер, Цент принялся за еду, восполняя растраченные силы. Пока гнался по сугробам за беглыми программистами, похудел килограмм на десять.

– Ну а вы что стоите? – спросил он, заметив, что Владик и Вова застыли двумя столбиками у противоположной стены.

Владик знал Цента хорошо, гораздо лучше, чем хотелось бы, и потому он не сдвинулся с места. А вот Вова, наивная и неопытная душа, решил по глупости, что изверг предлагает им присоединиться к трапезе. Ну и рванулся к столу, да так резво, что успел не только сесть на лавку, но еще и протянуть руку к тушенке. Владик зажмурился, ожидая ужасного, но Цент сегодня проявил несвойственную себе гуманность, и покарал за покушение на харчи всего лишь звонким ударом ложки по лбу. Вове, однако, и того хватило, чтобы свалиться со скамьи и рухнуть на пол. С уст его сорвался крик страдания, Владик, опустив взгляд, увидел, как на лбу опрометчивого коллеги распускается алый бутон гематомы.

– Совсем вы одичали без хозяйского присмотра, – сделал вывод Цент, продолжив процесс насыщения. – Ну да я из вас всю эту дурь выколочу. Ишь чего удумали – на тушенку нацелились. Владик вам, разве, не поведал, чем положено питаться программистам в условиях зомби-апокалипсиса?

– За что? – возрыдал Вова, корчась на полу.

– За дело. Вставай, симулянт. Ступай, и найди своего приятеля. И передай ему, что если через минуту не явится с пузырем беленькой, прольются реки крови.

Вова кое-как поднялся на ноги, и, потирая отбитый лоб, отправился на поиски Пети. Владик остался в штабном контейнере наедине с Центом.

– Ну-с, рассказывай, – предложил изверг, зачерпнув полную ложку тушенки.

– Что? – пискнул Владик.

– Все рассказывай.

– Я даже не знаю, с чего начать.

– Начни сначала. Так проще.

– Ну, мы, в общем…. То есть, мы хотели…. Мы хотели попытаться спасти людей.

Цент никак не отреагировал на это заявление, продолжая потреблять еду. Владик понял, что должен продолжать. Правда, не знал, что именно следует говорить. Не вываливать же Центу всю эту ерунду про рейд.

– То есть, вы хотели спасти людей? – подсказал ему изверг.

– Да.

– С каковой целью пришли сюда, набрали тушенки, заперлись…. Очкарик, ты меня за идиота держишь?

– Нет, что ты! – испугался Владик. – Просто мы хотели….

– Жрать консервы! – безжалостным тоном обвинителя выпалил Цент. – Только на это вы и способны. Тишком сбежать, путем мародерства добыть себе еды, закрыться на пять замков, и обжираться, не думая ни о ком и ни о чем. И не рассказывай мне эти сказки о вашем намерении спасти людей. Это ложь. Такие, как вы, не способны на подвиг ради других, ибо погрязли в эгоизме. Вы пришли сюда не для того, чтобы кого-то спасать. Вы пришли жрать консервы, ибо ни на что другое не способны. А теперь сознайся, что это так!

– Это так, – покаялся Владик. Иной ответ был невозможен, ведь тогда он противоречил бы мнению Цента, а Цент прав всегда и во всем.

– Вот, что я и говорил, – обрадовался изверг. – Рад, что ты сознался, не пришлось тебя пытать. Потому что если бы я начал, я бы увлекся…. Ох как бы я увлекся! Я бы так увлекся, что ты бы меньше чем первой группой не отделался. А сейчас это было бы некстати. Сейчас ты, и твои дружки, нужны живыми и здоровыми.

– Зачем? – испугался Владик. Он уже как-то привык к тому, что Цент постоянно грозится то убить, то покалечить всех встречных программистов, и вдруг те зачем-то понадобились ему живыми и здоровыми. Это было странно, и это ужасало.

– Затем, очкарик, что вы трое все-таки совершите подвиг. Берсеркер живет ради славной смерти, помнишь это? Так вот – час пробил. Вальхалла ждет.

Ранним утром Цент распахнул дверь штабного контейнера и вывалился наружу. В глаза ударил яркий свет, мороз куснул кожу на лице.

– Ох, вот денек-то! – радостно выпалил бывший рэкетир, полной грудью вдыхая холодный свежий воздух.

Настроение было непривычно приподнятое, Цент даже сам себе удивился – с чего бы? Возможно, то был контраст с последними днями, проведенными в тревогах и волнениях. Все время приходилось куда-то ехать, идти, кого-то преследовать, бить. И все это происходило не по собственному желанию, но в силу сложившихся обстоятельств. Попал как в колесо, и закрутило – не вырваться.

От наслаждения прекрасным утром Цента отвлекли стоны. Были они столь душераздирающими, что, казалось, доносятся из самых глубин ада, а издают их терзаемые бесами грешники. Опустив взгляд, изверг даровал очам картину столь приятную, что настроение, и без того превосходное, улучшилось многократно. Вот бы каждое утро было таким же!

Во дворе крепости выстроились четыре десятка снеговиков. Они стояли, как солдаты, стройными рядами, по десять в линию, глядя все в одну сторону – прямо на верховного главнокомандующего. Впрочем, на этом сравнение с армией заканчивалось. В облике снежных истуканов не наблюдалось ни малейшего единообразия, коим так славны любые вооруженные силы, умеющие причесать под уставную гребенку всякую индивидуальность. Каждый из снеговиков был неповторим и уникален, хотя кое-что их все же роднило – Центу в жизни не доводилось видеть столь уродливые снежные скульптуры. Даже малые дети умудрялись делать их симпатичнее, по крайней мере, у тех хоть было ясно, где голова, а где нет. Тут же создавалось ощущение, что сотворением снежной армии занимались люди с извращенным чувством прекрасного, а то и вовсе оного лишенные, либо же бог приставил их руки к непотребному месту.

– Что за уродские снеговики? – проворчал Цент. – Слава Всевышнему, ночью по нужде не вышел. Увидел бы этих чучел во мраке, сердце бы остановилось.

После того как скульптурам была дана крайне низкая эстетическая оценка, Цент быстро пересчитал их, и помрачнел. Тех было всего сорок три. А ведь он предельно ясно объяснил вчера вечером трем программистам, что каждый должен изготовить к нынешнему утру минимум двадцать штук. За перевыполнение плана сулил бонус в виде завтрака, на тему возможного невыполнения кем-то заданной нормы выразился коротко и ясно – ушибу оглоблей. А когда пухлый Вова заметил, что оглобли в наличии нет, Цент пообещал, что лично его он ушибет кувалдой, которая точно есть.

Пока Цент обозревал заполненный снеговиками двор, в ворота крепости вползли источники душераздирающих стонов. Весь снег в пределах крепости давно закончился, и программистам приходилось прикатывать шары снаружи. При этом Петя и Вова катили каждый по большому шару, явно не щадя себя и сил своих, коих осталось немного. А вот Владик и тут проявил свою подленькую суть – шарик слепил маленький, да еще в процессе скатывания ладошкой соскребал с него слои снега, чтобы случайно не надорваться. Цент как увидел это, так аж породил скрежет зубовный. Ведь сказал же вчера вечером, сказал ясно, прямо, русским языком, великим и ужасным – трудиться всем троим на износ и до изнеможения, себя не жалея и сил не экономя. Два программиста все поняли, а вот третий, неисправимый, традиционно пропустил начальственный наказ мимо ушей.