Роберт Блох - Рассказы. Том 3. Левша Фип. [Компиляция, сетевое издание]

— Что там с ван Винклем? — спрашиваю я.

Но солнце спустилось низко и покраснело, и кругом темно, и я вижу, как гномы внезапно бегут через лужайку для боулинга в тень. Коротышка бежит за ними.

— Мы должны оставить тебя, незнакомец, — бросает он через плечо. — Приятных снов.

Я бросаюсь за ним, но вдруг спотыкаюсь о траву, и все начинает кружиться и вертеться — десять маленьких красных солнц жонглируют в моей голове, земля поднимается, и я падаю. Прежде чем закрыть глаза, я успеваю, задыхаясь, крикнуть вслед последнему коротышке.

— Кто такой этот ван Винкль?

Я не уверен, потому что спускаюсь в третий раз, но мне кажется, что я слышу его голос издалека.

— Конечно, мастер Рип ван Винкль, — шепчет карлик.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но из него вырывается только храп. Я снова открываю свои прекрасные детские голубые глаза, когда уже светло. Сначала я не помню, где нахожусь, но потом память возвращается, и я понимаю, что проспал здесь всю ночь.

Я приподнимаюсь на локте, чтобы посмотреть, нет ли поблизости моих маленьких друзей. На самом деле, нет даже лужайки для боулинга, или десятипинсовых, или теннисных шаров для боулинга. Чтобы не было так смешно, пивного бочонка тоже нет — а у меня просыпается сильная жажда.

Может быть, все это сон?

Потом я поворачиваю голову и начинаю молиться, чтобы это был сон. Потому что сейчас я смотрю на мою машину, припаркованную сбоку. И то, что вижу, совсем неподходящее зрелище для таких больных глаз, как мои. Вчера я оставил там новенькое авто. Сегодня нахожу драндулет, который нельзя обменять и на пару роликовых коньков. Он покрыт ржавчиной толщиной в дюйм, шины спущены, окна выбиты. Я в спешке встаю, потому что теперь мне все ясно. Эти гномы, с которыми я пил, всего лишь шайка угонщиков. Они подсунули мне Микки Финна и украли мое авто, оставив взамен эту сломанную тачку просто для смеха. Неудивительно, что они так хорошо ко мне относились — кучка испорченных детей с бакенбардами! Я бегу к развалюхе и открываю дверь. Она не только открывается, но и отрывается, повиснув у меня в руке.

Потом лезу внутрь, и вдруг что-то вылетает и бьет меня по лицу. Пара летучих мышей — да поможет мне бог!

Я смотрю на паутину на сиденье. Потом я обхожу корпус спереди и снова смотрю. На этот раз я чуть не упал. Потому что я вижу свои номера на этом драндулете!

Здесь происходит что-то неправильное. Это моя машина, все правильно — но… Но? Я поднимаю руку, чтобы почесать подбородок. Моя рука никак туда не попадает. Она запутывается в чем-то мягком, как шуба.

Это белая борода. Моя борода! По крайней мере, она растет на мне, так что это, должно быть, моя борода, хоть я этого и не желал. Нет, мне совсем не нужна эта борода, потому что она вся в колючках и чертополохе.

Я смотрю на свою одежду, и это становится последней каплей. Потому что от моего облачения мало что осталось, кроме клочьев. Мои брюки превратились во французские штанишки из тряпья. А на коленях словно провела конференцию целая армия моли. Мой пиджак и жилет напоминают то, что коза съела бы на десерт. Хоть зад у меня не горит, но все равно я очень потрясен.

Потому что теперь я — человек, заблудившийся в горах, со старой машиной и новой бородой. Этого достаточно, чтобы заставить парня кричать — так я и делаю. Вроде как теряю голову и бегаю вокруг, крича, чтобы гномы вышли и все объяснили. Наверное, я на несколько мгновений отключаюсь, просто кричу, пока не слышу звук.

Это жужжащий звук, и он становится громче. Вдруг я поднимаю глаза и вижу самолет. Самолет делает круг, опускается ниже и выруливает на открытое место, туда где должна быть лужайка для боулинга.

Я просто пялюсь на происходящее. Это самолет новой модели, очень маленький, серебристый и блестящий. Что заставляет меня таращиться, так это тот факт, что он приземляется примерно через минуту, и является летающим такси. Но времени пялиться у меня больше нет, потому что из двери вылезает парень и подходит ко мне.

— Что-то стряслось? — спрашивает он меня.

— Да, — отвечаю я. — Так и есть.

Причем стряслось и с ним тоже. На нем тоже довольно забавный наряд — комбинезон с длинными рукавами и лацканами. Вместо шляпы у него на голове нечто вроде таза, похожего на шлем с торчащими антеннами.

— Кто вы? — с досадой спрашиваю я. — И если скажете, что вы Флэш Гордон, можете запереть меня.

Он только улыбается.

— Меня зовут Грант, — говорит он. — Специальный государственный следователь. А как вас зовут?

— Судя по всему, старина Моисей, — говорю я. — Но это не так. Я еду в Нью-Йорк, но столкнулся с некоторыми трудностями.

— Вы хотите сказать, что такой старик, как вы, собирается дойти пешком до самого Нью-Йорка? — спрашивает он. — Неудивительно, что вы кричите. Вас подвезти? Я буду в Нью-Йорке примерно через полчаса.

— Я с тобой, брат, — говорю. Поэтому мы прыгаем в самолет. Я больше не оглядываюсь на машину и почему-то не хочу смотреть на себя. Тем не менее, все, что мне остается, это задавать вопросы.

— Кого ты называешь стариком? — спрашиваю его.

Грант снова улыбается.

— Вас, разумеется. Вам же все 60, не так ли? И с бородой — я уже много лет не видел ничего подобного.

Это заставляет меня замолчать, когда мы взлетаем.

— Ты и сам очень интересный малый, — говорю я ему. — Что ты делаешь с этим громоотводом на голове?

Грант смотрит на меня, как на сумасшедшую.

— Это, конечно же, шлем управления самолетом. Разве вы не знаете, что самолеты управляются по радио? — спрашивает он, поворачивая антенны над шлемом и заставляя самолет подниматься. — Слушайте, из какой вы глуши?

— Тоже хотел бы я знать, брат, — отвечаю я.

— Знаете, в вас есть что-то странное, — продолжает он. — Одежда, которую вы носите, не совсем 1962 года выпуска.

— 1962? — кричу я.

Грант долго смотрит на меня.

— Конечно. Только не говорите, что не знаете, какое сегодня число.

— 30 апреля 1942 года, — отвечаю я.

Он начинает смеяться. Почему-то мне не нравится, когда он смеется, возможно потому что я не участвую в программах Боба Хоупа.

— Сегодня 28 апреля 1962 года, — говорит он мне. — У вас куда-то улетучились 19 лет и 363 дня. Или, может быть, еще больше.

— Я тоже так думаю, — говорю. — Потому что прошлой ночью я лег спать, а если сейчас не 1942 год, то меня надули при покупке газеты.

— Вы что, издеваетесь? — спрашивает этот Грант.

— Кто-то кого-то разыгрывает, — говорю я ему. — Все, что я знаю, это то, что я выпил несколько кружек пива с компанией гномов на пикнике и заснул. Когда я проснулся, моя машина проржавела, а костюм стал мечтой старьевщика, да к тому же на лице появилась длинная белая борода. Это трудно понять, потому что я действительно молодой парень со спортивной машиной и в элегантном клетчатом костюме. И если я не тот, у кого есть борода, тогда кто я, черт возьми?