Анатолий Казьмин - Собственная Е.И.В. Кощея Канцелярия

Змей опустился на колени или что там у него, присел, в общем, и мы полезли ему на спину.

Как я не старался, но усадили меня спереди. Спасибо, весь встречный ветер мой. Сзади пристроился Михалыч, втиснув мешок между нами, ну а Маша, что удивительно, не капризничая, разместилась последней.

Горыныч встал, а я помахал Кощею и нерешительно сказал:

— Ну, мы, наверное, полетели?

— Не подведи меня, Федька. Удачи!

И Кощей, развернувшись, зашагал во дворец. А Горыныч взлетел. Вот так просто без разбега замахал мощно крыльями и взвился в воздух.

— Змеюка с вертикальным взлётом, — прохрипел я, чувствуя, как меня расплющивает о Горынычеву спину.

— Ась? — прокричал Михалыч, но я только отмахнулся.

Однако вскоре Горыныч набрал высоту и полет оказался неожиданно комфортным.

Не знаю почему, но мне даже ветер не бил в лицо, а так, обдувал легонько и всё. Хотя летели мы очень быстро. Лесные поляны мелькали так, что их и разглядеть было невозможно, а когда пошли открытые пространства, то поля и реки, неожиданно возникая перед нами, тут же оставались позади. Не спрашивайте, без понятия от чего так. Наверное, Змей — существо сказочное и законы природы на него тоже действовали другие, сказочные. Но, как бы то ни было, а вскоре я уже наслаждался полетом, с интересом поглядывая по сторонам.

Горыныч плавно опустился ниже и теперь мы летели на высоте метров пятидесяти, может, ста над землёй, точно понять я не мог, не авиатор, уж простите.

— А мы не низко идём? — проорал я ему.

Правая голова медленно на лету повернулась и внимательно меня осмотрела. Я поёжился и ругнулся про себя. Рептилия с крылышками, да глаза как блюдца, еще и смотрит, не мигая так оценивающе. Бр-р-р.

— Нормально идём, — пробасила голова, видимо удовлетворившись осмотром. — Зато издалека нас не видно.

— А ясно, — закивал я. — Разумно.

— А то! А к месту высадки подходить будем, совсем низко пойдём, над деревьями прямо.

— А долго нам еще?

— Часа два. А что, устал?

— Не-не, просто интересуюсь.

— Интересуется, он, — проворчала левая голова, разворачиваясь ко мне. — Любопытный какой…

Я хотел было развести руками мол, ну, да, что уж тут поделать, но вовремя одумался и посильнее вцепился в спину Горыныча.

— А чего с вашей средней головой? Поранилась?

— Зуб болит, — коротко пояснила правая.

— Угу, — сказала левая, — жрёт, что попало, а страдаем все вместе.

— Так полечили бы.

— Боится, — пояснила правая.

Средняя голова тоже повернулась ко мне и смущённо кивнула.

— Эй, — заорал я, — вы вперёд-то смотрите, а то врежемся во что-нибудь!

— Не врежемся! — левая.

— Не бойся, — правая.

— Мы знаешь, какой отличный летун? Сейчас покажу, как мы в воздухе кувыркаться можем! — левая.

— Не надо! Я верю, верю!

Правая и левая ухмыльнулись и развернулись вперёд, а средняя так и продолжала смотреть на меня.

— Не надо бояться, — сказал я ей. — Ну, разочек потерпеть, зато потом какое облегчение будет.

Голова вздохнула.

— А вы хоть полоскаете?

Заинтересованный взгляд.

— Ну, ромашкой там, шалфеем.

И дальше мы со средней головой отлично коротали время, обсуждая животрепещущие вопросы стоматологии. Михалыч, похоже, задремал и сопел мне в спину. Чем занималась Маша я не знаю, не оглядывался, но наверняка уткнулась в книгу, переживая очередной роман благородного рыцаря и светской дамы.

— А вот древние римляне, говорят, на место вырванного зуба вкручивали другой на шурупе и прямо в челюсть.

— М-м-м!!!

— Ага, жуть, верно? Зато раз и навсегда.

— М-м-м?

— Вот и я говорю — не надо бояться. Надо решиться и действовать. А пока полоскание и еще раз полоскание.

— М-м-м.

Я скоро полиглотом стану по шипению и мычанию.

— Снижаемся, — проревела правая голова.

За интересной беседой я и не заметил, как пролетело время.

Под нами снова был лес и верхушки деревьев мелькали прямо под брюхом Горыныча.

Полёт замедлился, а вскоре мы совсем зависли над небольшой поляной.

— Здесь, — сказала левая голова и мы плавно опустились на землю.

Вот может же когда хочет.

Я сполз с Горыныча, звеня медалями, рядом со мной плюхнулся мешок и Михалыч, кряхтя и охая, стал рядом. А Маша спрыгнула легко, даже изящно.

Кусты вокруг поляны зашелестели и из них вынырнули четыре низких фигуры, таща за ноги коровью тушу.

— Это нам! — оповестила непонятно зачем правая голова и они с левой стали с жутким хрустом рвать несчастную бурёнку на куски. Средняя же, поднялась на шее повыше и отвернувшись, завистливо принюхивалась.

Быстро отобедав, или какая там у него по счету трапеза была, Горыныч, довольный и сыто отдувающийся, расправил крылья.

— Ну, значится, полетел мы, — сказала правая голова.

— А мы?

— А вы не летите, здесь остаётесь — хихикнула левая голова, но тут же успокоила: — Когда закончите дела свои, прилетим. Удачи!

— Удачи! — пробасила правая и подмигнула Маше.

А средняя легонько ткнула меня носом в грудь.

Не упал я только потому, что спиной наткнулся на Михалыча.

Горыныч замахал крыльями, фуражка слетела с моей головы, а глаза запорошило поднявшимся облаком пыли. Когда я, отплевываясь и тихо поминая матушку Горыныча, протер глаза, Змей уже улетел, а сквозь выступившие слезы я смутно увидел какую-то фигуру протягивающую мне фуражку.

Наспех протерев глаза, я огляделся. Передо мной по стойке смирно и отдавая честь, стоял довольно рослый шамахан в идеально выглаженной белогвардейской форме. Или просто старой царской, не разбираюсь я в этих вещах. А на краю поляны, одетые во что попало, стояло три шеренги шамаханов. И шеренги эти, скажу вам, были ровненькие, будто выстраивали их по ниточке. А говорили — Орда, варвары…

Забрав у него фуражку и кое-как приладив на голову я, как можно строже поглядел на этого бравого шамаханского вояку.

— Ваше высокопревосходительство! — гаркнул он. — Вторая специальная рота для поверки построена. Ротмистр Калымдай.

И он отступил в сторону.

Так, сейчас моя очередь. Я лихорадочно вспоминал чему нас учили на военной кафедре, а потом, мысленно сплюнув три раза, развернулся к шамаханскому строю, стараясь погромче звякнуть медалями, приложил руку к фуражке и заорал:

— Здорово, орлы!

— ЗДРАЖЛАВАШЕСТВО! — рявкнул строй в ответ.

Я повернулся к их командиру и одобрительно кивнул:

— Вольно.

— Вольна-а-а! — заорал командир шамаханам.

— Послушай, ротмистр, а где бы нам тут посидеть в тишине и покое да поговорить?

— Ра-азойдись! — снова проорал он и повернулся ко мне. — Сюда извольте, ваше высокопревосходительство, — он махнул в сторону леса и уже было шагнул, указывая дорогу, но я остановил его.

— Ротмистр… э-э-э…