Елена Кисель - Источник пустого мира

Неподалеку Эдмус занимался полезным времяпровождением: пытался не дать своему желудку выскочить наружу и поприветствовать окружающих. Спирит тоже стоял на четвереньках, делал глубокие вздохи и считал:

— Раз крякодугл, два крякодугл, три крякодугл… да их там не меньше десятка как будто набилось, а в придачу — пара ламинаков, и, кажись, они там чего-то не поделили.

Образно, но точно. Мой желудок себя чувствовал точно так же. Он как раз решил в точности повторить все центрифуги и соковыжималки, в которых мы побывали на пути сюда…

Йехар был без сознания, меч валялся рядом. И это было нехорошо, но в принципе понятно: не будучи профессором стихий, он открыл портал в таком неверном мире и в неизвестном направлении. Ничего удивительного, что его так шибануло. Спасибо хоть, Глэрион цел. Я вцепилась пальцами и ногтями в мягкий серый порошок, который покрывал все вокруг, остановила кружение земли вокруг себя и тупо посмотрела на стоящего в трех шагах коротышку с чересчур длинным, по моему мнению, клинком. Галлюцинация не пропадала. Мысли постепенно укладывались в то, что напоминало рассуждения: Йехар читал «Призыв наставника», чтобы перенестись… гора не идет к Магомету… портал мы открыли, вроде, удачно, если не считать последствий… значит это… вот это вот…

— Вы прибыли вовремя, — признал метр без кепки и жалостливо поцокал языком. — Пора заканчивать с нашим затянувшимся противостоянием… а почему вы явились в столь жалком виде?

Да он на свой бы вид посмотрел, даже без портала — сборище фрейдистких комплексов. Чересчур маленький рост, чересчур длинный меч, борода — могу поспорить, что на плойку накручена! Глаза сияют безумной жаждой облагодетельствовать прям сейчас и прям всех, причем особо мучительными методами. Мой желудок возобновил свои дрыгания, но тут ему помогла успокоиться холодная сталь у подбородка.

Острая такая сталь, но чем-то даже приятная после недавней круговерти. Светлый странник по мирам, а ныне Психопат Номер Два в этом мире, наставник Йехара Синон не перерезал мне горло, нет. Он только заставил меня поднять голову, чтобы увидеть мое лицо. Не знаю, почему оно его так заинтересовало, комментарий его я не поняла:

— Кто бы мог подумать. И ради нее…

Но в голосе было разочарование, так что я как-то невольно настроилась еще более против наставника Йехара, чем была до этого.

А Йехар все еще в отключке. Все плоше и плохее.

— А ты лучше…на меня полюбуйся, — судя по голосу, спирит чувствовал себя прескверно, но уже мог брать огонь на себя, что сразу же и сделал. — Покричи насчет демонов… ножиком своим потряси, ну, сделай что-нибудь! А то к девушкам да к девушкам…

Синон прижал меч к моему горлу поплотнее со скорбным видом.

— Дитя мое, — изрек он с искренней жалостью. — Я видел свет в твоих чертах — свет, который ты оставила, полюбив воплощение мрака и зла. Милосерднее было бы…

Он не договорил, услышав голос, который читал неизвестные стихи:

Стихии света вновь и вновь

Сияют, равные алмазам,

Но ярче свет, невидный глазу,

Что дарят жалость, боль, любовь.

И голос этот был… Эдмуса? Мир, который только что перестал метаться у меня перед глазами, просто перевернулся кверху ногами.

А бывший странник впервые показал себя: в глазах у него сверкнул определенно нехороший блеск, он взмахнул клинком и левой рукой — и нас подняло на ноги, всех, кроме бесчувственного Йехара.

— Демон со стихией любви, — Эдмус только глаза закатил, когда услышал это обращение. — Какое заклинание ты цитируешь?

— Да так, стишки в тему, — беспечно ответил Эдмус. — Есть тут пара замечательных изданий, а в них такая поэзия, такой эпос… хотя вот про типов, вроде тебя — сплошные анекдоты написаны.

Партизан… чтоб его. Огонь на себя, ну да. Я попыталась было призвать хотя бы холодовые чары — нет, дудки, такое ощущение, что из меня высосали силы пылесосом…

По крайней мере, Веслав не увидит этого позора. Переместились — Равновесная Дружина! Один валяется без сознания, я и Бо беспомощны, Эдмус вовсю точит язык о зубы, а клинок в руках злобного коротышки теперь уже у горла шута!

— Так призови свою стихию, — добреньким голосом предложил Синон. — И мы посмотрим, что сияет ярче!

И снова Эдмус удивил серьезностью и ненормальной верой в глазах с вертикальными зрачками.

— Простите-извините, — сказал он. — Сегодня моя стихия хранит других.

Синон мимолетно и как бы даже с удовольствием кивнул в ответ на эту фразу, но затем поглядел в спокойные глаза Эдмуса, и удовольствия поубавилось. Клинок аж затрясся от предвкушения, я приготовилась прыгнуть вперед и вульгарно повиснуть на руке бывшего странника, а Бо издала такой возглас, что замерли мы все:

— Вы что! Этого же не может быть!

Блондинка оглядывалась вокруг. На холмы неподалеку. На лес, который надвигался с севера — с-лес, прямые стволы деревьев… на кучки-остатки зеленой травы, поблекшие и опустившиеся вниз цветы, оставшиеся кое-где кусты…

— Это же не может быть Заповедный Сад, нет?!

Это был Заповедный Сад. Ну хорошо, теперь это могло называться так: Пара Заповедных Кустиков и Немного Заповедной Травки. Холмы, а значит, и повстанцы, остались в целости… все остальное было сожжено. Пепел растений мягким слоем лежал под ногами, тянуло дымком. Это не «Содом и Гоморра», что-то менее страшное… хотя, глядя на то, что осталось от природы этого мира, я не могла согласиться.

Синон опять опустил клинок. На минутку он перестал играть в доброго и любезного дедушку и процедил коротко:

— Я мог бы убить и демона, и тебя, — Бо, которая инстинктивно шагнула вперед, замерла. — Для моих целей мне хватило бы ее, — кивок в мою сторону и мое ответное искреннее высказывание:

— Старый извращенец! — хотя я имела в виду только то, что он сотворил с Заповедным Садом.

Какая ирония, какая глупая ирония… он нас держит под явным прицелом, сила в нем черт знает, какая, а Веслав и Тео — заполчаса всего-то лету отсюда и понятия ни о чем не имеют. Глупость была с этим порталом. Впрочем, может, и лучше, что их здесь нет — проживут подольше…

— Нет, Ольга, — негромко поправил хорошо знакомый голос, от которого меня волной накрыло облегчение. — Мы с Глэрионом выразились бы не так. Лицемер и предатель — да. Убийца — несомненно. Безумец — бесспорно… что я пропустил?

Теплых чувств на лице Йехара не было ни следа. Он стоял во весь рост, твердо, распрямив плечи, крепко сжимая Глэрион, а единственное, что на лице осталось — железная, пугающая решимость.

Пугающая для нас, но вот для старого наставника Йехара такое выражение лица ученика едва ли было новинкой.

Усмехнувшись, Синон начертил пару знаков в воздухе совершил один-единственный пасс и выкрикнул непонятную абракадабру, вроде: