Марина Воронцова - Госпожа Эйфор-Коровина и небесная канцелярия

- Ну хватит уже! Терпеть не могу подхалимства, - скривил нос дон Фердинанд. - Мне кажется, что эти гардины давным-давно пора менять, - он указал Ромуальду на фамильные гобелены, где руки самых искусных вышивальщиц запечатлели историю подвигов властителей замка Боскана-и-Альмагавера.

- Вы правы, совершенно никуда не годные гардины! - тут же отозвался эхом Ромуальд, мысленно подсчитав, что десятая часть одного такого гобелена стоит в пять раз больше, чем все рыцарское вооружение дона Фердинанда, вместе с белым конем. - Должно быть, хозяин этого замка жуткий скупердяй.

Дон Фердинанд громко расхохотался и отпил вина из кубка. Лицо его тут же скривилось, словно он откусил незрелый лимон.

- Фу! И это вы называете вином? - с этими словами благородный рыцарь выплеснул содержимое кубка на персидский ковер. - А ковер-то, какой потертый! Просто кошмар!

- Верно, ваша светлость, - Ромуальд опустился на колени, чтобы исследовать рукотканный ковер из чистейшей шерсти поближе. Поразившись тому, насколько искусно сплетены нити, как богат узор, как насыщен цвет, трубадур поднял голову и произнес, - это какая-то половая тряпка! Определенно, хозяин - жмот!

Дон Фердинанд снова расхохотался.

- А картины-то, картины! Школярская мазня!

Ромуальд подошел поближе и вытащил из кармана очки с треснувшими стеклами. Натянув их на нос, трубадур взял скамеечку. Несколько минут он влезал на нее, разглядывал подписи на картинах, слезал, переставлял скамеечку, снова влезал и смотрел. Потом развел руками.

- Совершеннейшая мазня нидерландских подмастерьев и бестолковых итальяшек!

Дон Фердинанд схватился за живот. Ромуальд еще раз с благоговением взглянул на творения Рогира Ван дер Вейдена, Сандро Боттичелли и Донателло, затем обернулся к своему хозяину и повторил.

- Ужасная мазня! У хозяина никакого вкуса!

- Ха-ха-ха! - пыхтел рыцарь. Затем вдруг резко перестал. - Однако, где же донья Инесс? Она заставляет нас ждать, это не оченьгто вежливо с ее стороны.

- Это не очень-то вежливо с ее стороны! - вторил ему эхом Ромуальд.

- Я благородный идальго и не потерплю такого отношения к своим чувствам! - дон Фердинанд оперся на каминную полку. Правда, так как он был не очень высокого роста, ему пришлось задрать для этого локоть.

- Донья Инесс Боскана-и-Альмагавера потеряла сегодня своего благородного супруга, - нерешительно сказал слуга.

- А! - махнул рукой дон Фердинанд, - должно быть, этот пьяница валяется где-нибудь в стоге сена, обнимаясь с грязной крестьянкой.

- Дон Карлос, добрейший и благороднейший идальго по всей Испании, лежит мертвый в своей постели! - вскипел слуга.

Дон Фердинанд приподнял брови, сжал губы, постучал пальцем по кончику носа.

- Так значит, донья Инесс теперь вдова? - спросил он.

- Да, - ответил слуга. - И, должно быть, горюет о своем муже.

- Ну, этому горю можно помочь, - скривился в пошлой гримасе рыцарь и поправил свой стальной гульфик.

- Этому горю можно помочь! - растягивая слова, отозвался Ромуальд.

- А, пожалуй, гобелены-то недурны, - заметил дон Фердинанд, после некоторого раздумья. - И коврик тоже, ничего, если почистить. Да и картинки эти не безнадежны.

Ромуальд растопырил руки, мол, не вопрос!

- Если этой вот распутнице, что прикрывается волосами, пририсовать по чуть-чуть в некоторых местах, - дон Фердинанд заговорщицки подмигнул трубадуру и нарисовал руками в воздухе силуэт пышной женщины, - да раковину эту, в которой она стоит, замазать, а вместо нее сделать такой Тирольский луг...

- Донья Инесс Боскана-и-Альмагавера! - громогласно объявил замковый герольд и протрубил что-то.

Люба появилась вверху лестницы, сопровождаемая Ариадной Парисовной.

- Здравствуйте, благородный рыцарь! - произнесла мадам Вербина с придыханием, сверкая глазами.

Однако, когда ее глаза перестали сверкать и разглядели рыцаря, Люба слегка приуныла. Фердинанд Кастильский, благородный идальго и служитель Прекрасной Дамы, оказался как две капли воды похож на Вячеслава Карповича Неповинного, начальника овощебазы № 5. Этот гнусный инкубов сын, в начале голодных 90-х годов XX века предлагал мадам Вербиной закрутить мелкую пло-довоовощную интрижку: пять кило польской клубники и мешок финской картошки в обмен на самое дорогое, что есть у женщины.

Та же бородка клинышком с проседью, те же маленькие поросячьи глазки водянистого цвета, точно такие же благообразно румяные щеки, подернутые легким глянцем. Кроме того, рыцарь на белом коне оказался довольно пузат, коротконог и мал ростом. Мадам Вербина сморщилась и хотела уж было сослаться на траур, но потом вспомнила о роковой ошибке, совершенною ею в отношении рыцаря на сверкающем джипе, и, сделав усилие, обольстительно заулыбалась (или оскалилась). Да и наряд опять же. Что, зря одевалась, что ли?

- Здравствуй, Прекрасная Дама! - гордо приветствовал ее дон Фердинанд и сделал небрежный знак трубадуру. - Прими мое заверение Е любви и почтении.

Люба милостиво кивнула. Даже самой понравилось, захотелось еще раз так кивнуть. Очень величественно получается.

Ромуальд выступил вперед, развернул небольшой свиток, откашлялся, затем, нагнулся, поправил гетры, встал, снова откашлялся.

- Читай же, бездельник! - сердито прошипел дон Фердинанд, и, обращаясь ко всем присутствующим, громко добавил. - Моего собственного сочинения станс, посвященный Прекрасной Даме.

Мадам Вербина не знала, что сказать, но чувствовала себя почему-то так, словно ее надули при обмене валюты. Уголки ее губ поползли вниз, а в голове возникла озадаченность. "Может быть, это у них тут лирика такая?", - подумала Люба. - "Моды на беременность мне тоже не понять. Да и Шекспир еще не родился. А тут в испанской провинции и подавно, откуда взяться лорду Байрону? Конечно, это не "Я помню чудное мгновенье...", но все же...".

"Угу, - сообщил издевательский голос Ариадны Парисовны, - особенно удались строки про обвисшую грудь".

Ситуацию "пас слуга, вошедший в зал приемов и церемонно объявивший:

- Обед!

- Прошу к столу, дон Фердинанд, - кисло приветствовала Люба гостя, и начала спускаться с лестницы.

Рыцарь важно шагнул вперед и предложил мадам Вербиной свою руку. При этом он выпятил грудь кодесом и смотрел в сторону.

- Спасибо, вы очень милы, - буркнула разочарованная Люба и прошла мимо.

- Что такое? - возмутился дон Фердинанд, но его Прекрасная Дама даже не обернулась.

- Если хотите, я могу опереться на вашу руку, благородный рыцарь, - прошамкала беззубым Урсулиным ртом Ариадна Парисовна и обольстительно улыбнулась, скосив глаза на бородавку, украшавшую кончик ее носа,

- Пошла вон, старая ведьма! - шикнул дон Фердинанд, и показал Ромуальду кулак.

Трубадур ткнул себя пальцем в грудь и сделал удивленное лицо.