Николай Грошев - Чёрный свет, белая тьма

Прямо перед ним горит костёр. На нём, насаженный на кусок железной арматуры, висит Гремлин. Тот самый, за которого торговец у Кордона, обещал большие деньги и в процессе поимки коего, двое отправились на тот свет…, сейчас его сосредоточенно жарили на открытом огне. Синяя тушка уже покрылась хрустящей корочкой и, судя по глубокой ране в районе пуза, её предварительно выпотрошили. Ну, правильно, зачем с кишками-то жарить? Без них половчее и вкус не испортится…, вертел крутил парень, сидевший на корточках, спиной к нему. Обычный такой, голова, ноги две, руки две, вот между ног видно как свешивается то самое оно, видимо, в штанах это дело держать хлопотно, а так оно с вентиляцией сразу и если что в ширинке случайно не погубишь это самое ценное, что есть у любого мужчины. Да. И спина. Обтянутая кожаной курткой, в которой проделаны аккуратные дырочки, по краям обшитые более грубыми кожаными тесёмками. Зачем? Что бы дырки в куртке, поплотнее прижимались к острым, слегка изогнутым шипам, в два ряда торчавшим из спины парня.

Два витых рога, торчавших из височной кости, на этом фоне, смотрелись почти нормально.

-Мясо. – Презрительно бросил второй Тёмный – это тот, кто его пнул. Белый поднял взгляд. Поморщился – на уровне пояса, у этого «оригинала», из штанов торчала только половина достоинства, тут видимо, уже не для вентиляции, а для удобства справления естественных нужд организма. Смотреть на это дело он желания не испытывал так что посмотрел выше…, куртка на груди расстёгнута, от ключиц тянутся металлические цепочки с крючками. Кожа на груди разрезана и оттянута в стороны этими крючками. Рана затянута рубцовой тканью, из неё торчат десятка два острых, конических шипов. Металлических. А под рубцовой тканью, виднеется кое-что тошнотворное – металл. Шипы наварены на металлическую пластину, и пластина вставлена в рану, после чего заросла рубцовой тканью? Бред, конечно, помер бы он нафиг и давно, но…, тошнит что-то. Белый стал смотреть на гремлина. Скоро зверька съедят…

Парень злобно зарычал, дёрнулся всем телом и кое-как сел. Руки за спиной связаны. Ноги стянуты в двух местах простыми кожаными ремнями. В принципе, он мог бы освободиться за час, может два. Бросил пару коротких взглядов и сник. Куда ни посмотри, везде эти уроды…, медленно повернул голову обратно влево. Там парень, не так сильно изуродованный как все остальные. Только что подошёл к какой-то бабе, вывалил хозяйство в приподнятом настроении и потряс им. Женщина глянула. Ухватилась за это дело рукой. Задумчиво потискала, головой покачала и отвернулась. Парень не смутился и повторил свои действия, в отношении женщины сидевшей рядом с первой. Эта бросила короткий взгляд и всё. Парень дальше пошёл, пожав плечами. Проходя мимо какой-то женщины, он остановился, но не сам – тонкая рука ухватила его за это самое. Задумчиво наклонилась поближе, потискала, положила в рот, головой пару раз качнула и с улыбкой на губах, поднялась. После чего пошла куда-то, ведя парня за собой буксиром, рукой так и сжимая, это самое оно…, чуть дальше от них, стоит большой металлический ящик, из центра коего вырывается струя яркого огня. Вокруг него полдесятка Тёмных сидят на коленках. Они разом втыкаются лбом в пол и монотонно что-то бубнят. В сторонке от них, истерично постанывая и иногда хохоча, делает странные движения тазом девушка, с наполовину обритой головой и таким количеством телесного тюнинга, что похожа на ежа. Зачем она так исступлённо прыгает, видно не было, пока на её скачущие груди, не легли две крупные ладони, увенчанные тонкими, маленькими шипами. Руки поднялись снизу, из травы и с силой сжали груди девушки – она буквально завыла от наслаждения и дрыгаться стала активнее…

Белый с трудом повернулся обратно к костру. О таких моментах жизни кошмарных сих созданий, он как-то не слышал. Как у них тут всё просто и без капли стеснения – где приспичило, там значит, и приступили к занятию приятному. Хотя, что там приятного, когда на тебе скачет подобная образина? Да и для жизни оно опасно. Если она в порыве страсти сожмёт тебя в объятиях, станешь ты похож на швейцарский сыр.

Пока оглядывался, мужик его пнувший, куда-то испарился. Он остался один – ну, относительно. Просто на него перестали обращать внимания. Так что один, это очень сильно образно. Тёмные тут повсюду. Он с трудом заставил себя оглядываться, изучать обстановку. Возможно, представится шанс сбежать, и…, истошный вой стал неожиданностью, Белый подпрыгнул на месте, сам не пронял как – весь связан, ноги вытянуты, руки за спиной, не пошевелиться, однако, от вопля чуть из своих пут не выпрыгнул.

Орал как полоумный, впрочем, почему как? В общем, тот, кто сейчас поджаривал на костре кучу так и не полученных денег. Проорался и снял вертел, после чего встал и потряс им над головой. Надо полагать, так он сообщал, что ужин готов. Собственно так оно и было – к костру подошли двое. Все прочие вопль проигнорировали, как занимались своими делам, так ими и занимаются. Никто вроде даже вздрогнул, хотя от этого вопля испариной пробивало на раз.

Парень вручил вертел девушке, отстранился от костра и на траву присел, где, с заметным любопытством стал изучать особенности строения, собственного достоинства. Да, сидит и смотрит. Иногда пальцем туда тыкает и смеётся. Вот стал тискать зачем-то…, Белый повернул голову к новоприбывшим, смотреть на этого слабоумного не хотелось совершенно.

Узнал он их почти сразу. Девушку, по вваренным в плечо волосам. Теперь на ней была куртка, не до конца застёгнутая на груди и видно, что кровь она не смывала, а надела куртку прямо так. Та самая – она стояла на холме, в её руках была цепь. Второй, с мелкими шрамами на шее, в куртке, с нашитыми на неё двумя человеческими кистями. Свежими, они ещё не успели почернеть. Он почти не изуродован. Глаза ничем особым тут не выделяются – такие же дебильные как у всех. Но кое-что его всё же отличало. Парень серый на лицо, на лбу капельки пота, двигается так, будто уголь весь день разгружал. Это тот самый, кого спустили с цепи. Как-то само собой припомнилось, сколько артефактов на нём было навешано…, по спине пробежал холодок. Парень не мог тут сидеть. Он должен лежать. На земле. Дохлый.

-Хорошее мясо. – Похвалил парень, вгрызаясь крепкими зубами в заднюю лапку гремлина.

-Ррр! – Сказал повар, не отпуская своё хозяйство, за которое держался уже двумя руками.

-Мне нравится. – Девушка прожевала кусочек и кивнула повару.

-Хозяйка Стаи довольна мной! – Взвыл парень, подскочив на ноги.

Секунду было тихо, а затем над полем пронёсся единый вой десятков глоток. Что к чему и почему, Белый не понял, да и плевать ему было – звуковая волна его нафиг контузила. Так что трапезу он почти всю пропустил, сосредоточившись на том, что бы собрать глаза в кучу.