Николай Грошев - Крадётся незаметно он!

-Как я устала! – Не слишком громко, но и не особо тихо, произнесла Триа. Соник прислушался к слабому эху её голоса – сойдёт, её слышно метров на пятнадцать в обе стороны, а если угроза обладает лучшим слухом, нежели человек, то и дальше.

-И я. Может нам передохнуть?

-Да! – Она улыбнулась ему…, почему-то, тепло стало от этой улыбки. Приятно…, Соник запомнил чувство и отложил на потом – не время сейчас с этим разбираться.

-Может, поспим немного, а потом двинемся? – Предложил он, усаживаясь на камень, при этом громко шаркая ногами.

-Я первая. Ты не против?

Соник кивнул, разминая кисть левой руки, вращательным движением – можно больше не говорить. Если угроза есть, а она должна быть, то сказано достаточно. Они уже допустили ряд грубых ошибок, вполне объяснимых после столь долгого пути. Они утратили бдительность – так будет думать угроза. А если угроза понимает слова, тогда она будет уверена, что они и правда станут спать. Ну а если слов она не понимает – Триа с хрустом потянулась и стала укладываться между светящимися сосульками, громко шаркая и иногда издавая хмыканья, да вздохи. Вот она легла, свернулась клубком, прикрыла глаза – не полностью, только что бы блеск зрачков не выдал её истинного состояния. Девочка начала дышать всё медленнее, вскоре её дыхание стало размеренным, почти точно таким, каким оно бывает у спящего человека.

Первая часть ловушки для угрозы, готова.

Соник перешёл к стене, сел там, держа нож в руке. Минут десять он сидел неподвижно, тщательно оглядывая местность, вскоре начал клевать носом, голова клонится на грудь и вот он уже мирно дремлет, посапывая носом.

Всё готово, угроза может проявить себя, напасть и оказаться нашпигована пулями, после чего, Соник добьёт угрозу ножом – так же как год назад, но только лучше. Тогда он был меньше пришлось сильно подпрыгнуть, что бы разрезать горло того мужчины. Помнится, он всё хрипел, отступал к стене, держась за пробитый ножами живот. И зачем? Ведь единственный его шанс выжить, был в том, что бы всё-таки успеть добраться до оружия, которое двадцать Б выбил из его рук и начать стрелять снова. А он автомат выронил, к стене стал пятиться. Да ещё и глаза от ужаса как блюдца..., странно, почему тот мужчина не пытался добраться до оружия? И почему он был чуть жив от ужаса, когда двадцать один Б упал изрешечённый пулями, а они, не обращая внимания на смерть товарища (и раны трёх других), кинулись в атаку редким веером? Они зарезали его с лёгкостью. Конечно, ошибки были допущены и фатальные – двадцать один Б за них заплатил сполна. Но в остальном они всё сделали на отлично…, уже много времени прошло, с виду они просто спят, они лёгкая добыча. Но угроза так и не проявила себя.

Наконец, Триа бесшумно поднялась на ноги, оглянулась по сторонам. Соник тоже поднялся – угроза либо слишком хитра, либо её нет. Ну, ничего страшного, даже если они впустую ждали в засаде. Лучше один раз впустую вот так посидеть, чем потом смотреть, как твои внутренности падают на пол, сквозь твои же пальцы. Со стороны-то смотреть как-то не очень, а уж если из тебя самого кишки вываливаются – бррр. Соник даже непроизвольно напряг живот, воспоминания неприятные возникли. В комнате с песочными стенами и движущимися камнями, лезвие он не заметил и его живот распороло. Было очень больно, но он уже знал, что бывает с теми, кто останавливается. Прежде чем дядя Френсис дошёл до него и занёс дубинку над головой, Соник сумел собрать свои внутренности и засунуть их обратно. Вместе с песком, собственными слезами и стонами, но сумел и еле кое-как ковыляя, двинулся вперёд, по следам остальных детей из блока Б. Дядя Френсис тогда, почему-то, остановился, встал у стены, и его стошнило – ну, это Соник понимал, его самого стошнило, когда кишки второй раз выпали, и пришлось обратно собирать. Мало того что больно, так ещё что-то там порвалось и пахло так отвратительно…, не к этому относилось «почему-то». Дело в том, что когда дядю Френсиса рвало, по его щекам текли слёзы и он их стирал рукавом. А на лице отражалась какая-то сильная боль. Соник до сих пор не мог понять, что вызвало эту бурю эмоций. Впрочем, позже он ничего подобного на лице дяди Френсиса не видел, так что, наверное, тогда ему просто показалось.

Прошло ещё много времени – они снова поели, снова справили нужду, в этот раз нужда была иного характера, а угроза уже доказала что она весьма хитра или её вовсе нет. Поэтому, справленную нужду, тщательно закопали и, убедившись, что запах неуловим для их обоняния, двинулись дальше. Поесть больше не останавливались – хотелось, но, увы, есть больше нечего. С ними под землю провалился только один рюкзак и тот рваный. Может оба провалились, но второй рюкзак они найти не смогли, слишком толстым слоем почвы и камня его завалило, если он вообще был там, а не остался наверху. Теперь вся надежда только на успешное завершение задачи, в этой продолжительной игре – настолько длительными, они ещё не были. Становилось немного страшно, в основном из-за накапливающейся усталости и бесконечности этой игры. Ситуация из привычной и обычной, становилась чем-то новым, а к этому Триа и Соник, готовы не были. К этому будут готовы Альфы и Беты…, ему вдруг стало до боли обидно и даже завидно. Вот почему Альфы пошли дальше, а Омег исключили из обучения? Ну и что, что они слабее! Зато они упорнее и…, и…, увы, как ни прискорбно, но Соник был вынужден признать, что Альфы, да и Беты, если честно, абсолютно во всём превосходят их.

Перед глазами пронеслись воспоминания – он искал хоть что-то, в чём Омеги лучше. И всё что удалось вспомнить – гибель товарищей по блоку. Альфы гибли редко. Омеги постоянно.

Угроза так и не проявила себя, хотя её незримое присутствие всё нарастало, становилось давящим, они начали нервничать и ошибаться. Соник первым допустил оплошность – наступил не туда куда следовало. Из-под ботинка выбился камушек и полетел к стене с оглушительным грохотом. Для них – просто шуршание, но для угрозы, это почти сигнал. Оба немедленно прижались к стене, Триа слегка присела, подняв пистолет и прижав рукоять поближе к груди, что бы оружие сложнее было выбить из рук или потерять при падении, либо, если она получит рану. Соник опустил руку с ножом, параллельно телу – ударить можно почти в любую точку, а сам при падении или ранении не поранится. Но угроза снова не проявила себя – они ничего не услышали. А ведь была мысль, что угроза просто потеряла их и теперь рыщет в туннелях, в поисках следа.

Прошли минуты, потом ещё – ничего. Может быть, угрозы не было вовсе. Может быть, она была такой, с какой они никогда не сталкивались, или её интересы, заключались только в наблюдении. Им бы не обращать больше внимания и двигаться, но они не умели так поступать.