Марина Ефиминюк - Пока смерть не разлучит нас

Другими словами, помогите мне, светлые боги.

— Какая честь, мастер, — любезно вымолвила я.

Уважительное приветствие, демонстрирующее прекрасное эсхардское воспитание, на фоне ледяного всадника с лейкой в протянутой руке прозвучало верхом издевательства. Натужная пауза была тому подтверждением. Лучше бы уж просто отвесила поклон.

— Я решил, что мастер поможет тебе определиться с выбором интерьера в доме, — в голосе Доара появилась подозрительная вкрадчивость, — а тут такой необычный... сюрприз.

— Тебе понравилось? — невинно спросила я.

— Я в восторге, — проговорил он и мрачно добавил: — В таком восторге, что не могу подобрать слова. Риат Гаэтан, а вы как считаете?

Тот пожевал губами, постучал тростью и вымолвил тонким старческим голосом:

— Ваша супруга исключительно талантлива,и у меня появились сомнения, что ей требуется помощь в выборе интерьера.

— Что вы, мастер, я не переживу ремонт без ваших наставлений, — с серьезной миной уверила я, но почему—то снова прозвучало насмешкой.

Без преувеличений Доар поменялся в лице. Только присутствие чужого человека удерживало его от грандиозного скандала. Интересно, мысленно он выбирал храм, где мы разведемся,или размер кандалов, которыми прикует меня к дверной ручке?

— Только, милая эсса, скажите, а почему у него в руках сей странный предмет? — Скульптор тростью указал на лейку.

— Это же фонтан. Он обязан фонтанировать, — со сладкой улыбкой я щелкнула пальцами.

В лейке забурлила, заколотилась вода. По невидимым венами и артериям потоки стремительно вознеслись к ледяной голове, и из ушей наездника вырвались две мощные струи. Ударили в окна с такой силой, что зазвенели стекла, сломали голые кусты. Стоило признать, что в первый раз вода выходила с куда меньшим напором.

— Какое интересное решение, — в замешательстве пробормотал старичок.

За спиной раздался глумливый смешок Якоба, но Доару выверт с головой-лейкой не понравился.

— Фонтанировать, говоришь? — прошипел он, прожигая меня яростным взглядом.

В этот момент голова наездника, не выдержав гневной стихии, хрустнула! По ледяному лицу прочертилась глубокая кривая трещина.

— Что это его так раскорячило? — тоненьким голосом уточнил мастер Гаэтан.

— Кхм… — задумчиво промычала я.

Струи начали терять ярость и напор, оскудели, а потом вовсе иссякли. Мгновением позже ледяную башку разорвало на тысячи крошечных осколков. Ледышки брызнули в разные стороны. Мы отскочили от фонтана на безопасное расстояние и некоторое время таращились на обезглавленного наездника, протягивающего бесполезную лейку. Смотреть на изуродованного, но очень гордого ледяного калеку было по- настоящему больно.

— Что это? — вымолвил Доар.

Риторический вопрос не нуждался в ответе, но я неожиданно даже для себя пояснила:

— Всадник без головы.

Вдруг припаянная нога отвалилась от тела и, рухнув на дно фонтана, раскололась на куски.

— И без ноги, — зачарованно произнес мастер.

Для настоящего создателя ледяных фигур это был полный провал!

— Риат Гаэтан, почему бы нам не пройти в дом? — изображая радушную хозяйку, предложила я.

Якоб сопроводил несколько ошеломленного гостя. Мы с Доаром,изображая крепкую семейную пару, шли следом.

— Завтра же, — наклонившись, процедил он мне на ухо, — ты возьмешь скребок и отскребешь остатки своей статуи с моего грифона!

— Они примерзли намертво, — отозвалась я.

— Значит, придется очень постараться, — с нажимом прошептал Доар.

— И не подумаю. Весной само растает.

Между тем лакей открыл парадные двери и с поклоном пропустил гостя в дом. Едва мастер переступил через порог, как из холла прилетел истеричный вопль. Грешным делом, я решила, что обвалились леса. Не сговариваясь, мы с Доаром прибавили шагу, а кoгда вошли,то обнаружили скульптора, с полоумным видом метавшегося по холлу и размахивающего тростью. Эрл с Якобом от греха подальше сдвинулись к лестнице. Какое счастье, что идэйцы закончили на сегодня работу,иначе бы своими простецкими замечаниями довели бы старика до сердечногo приступа.

— Что случилось с этими стенами? — воскликнул он.

— Они отсырели, — я попыталась превратить истеричные вопли, испугавшие даже стойкого Эрла, в конструктивную беседу.

— Это же ручные ткани! — в ужасе развел руками Гаэтан.

— Но сыреют они как самые обычные, — осторожно заметила я. — В защиту стен могу сказать, что еще ни одна ткань не пережила магический хoлод.

— Какой вандализм! — трагично воскликнул скульптор. — Кажется, у меня сейчас начнется сердечный приступ…

Он схватился за сердце и оглядел заляпанный мраморный пол, точно отыскивая место почище, чтобы свалиться в обморок. Какие идэйцы? Проклятье! Я сама чуть не довела его до приступа!

Пока именитый мастер не сложил в нашем разгромленном холле ласты, простите, не протянул ноги, Доар резко приказал:

— Якоб, проводи риата Гаэтана в гостиную. Эрл, пошли за леқарем и попроси заварить успокоительных трав. Аделис!

От неожиданности я почему-то вҗала голову в плечи.

— Дорогая супруга, следуйте за мной, — вкрадчиво велел он. — Нам надо кое-что обсудить .

— Но…

Он одарил меня столь яростным взглядом, что стало ясно — лучше идти,иначе отнесут на плече, как мешок с еловыми шишками. С гордым видом я последовала за мужем, не забывая буравить его затылок острым взглядом. Доар открыл дверь в кабинет и сделал приглашающий жест рукой, мол, не стесняйся. Сохраняя невозмутимость, я прошла в сумрачную комнату, где все ещё сохранялся тяжелый влажный холод, а окна «плакали» и на подоконниках натекали прозрачные лужицы.

Думала , что Доар усядется за рабочий стол, чтобы подчеркнуть, кто в доме хозяин, но он стоял, опустив руки,и рассматривал меня с открытой враҗдебностью. Сo стороны мы напоминали магов перед ментальной дуэлью.

— Объяснись, — тихо потребовал он,и в голосе, в любую секунду готовом сорваться на крик, ощущалось напряжение. — Объяснись, заклинаю светлыми богами, потому что я в шаге от того, чтобы…

— Дать мне развод? — тут же выпалила я. — Не хочешь идти в храм, не надо. Просто дай мне флакон с кровью,и нас развенчает мой молельщик в Эсхраде…

— Переселить тебя в пристройку! — перебил Доар с такой яростью, что я чуть не подпрыгнула.

— Какая, к паршивым вивернам, пристройка?

— Αделис, ты благородная — демон тебя дери — эсса, а выражаешься, как портовый грузчик!

— В выражениях ты, к слову,тоже далеко не менестрель, — парировала я.

Он меня решил воспитывать, как шкодливую горгулью? Изгрызла обои — во двор пoд дождь, нагадила в тапочки — макнул носом и закрыл в стенном шкафу. Что за возмутительная дрессировка? Я не хочу, чтобы меня воспитывал риорский фальшивый муж! Мне нуҗна свобода! Но только я собралась высказаться, как Доар снова заговорил: