Игнат Коробань - Москалёв. Новобранец космической пехоты [SelfPub]

Худовский удивлённо уставился на меня, вытаращив глаза. Такого поворота он явно не ожидал. Наконец, он произнёс:

— Что ж, молодой человек. Идите, но учтите, что…

Я быстро встал и не дослушав вышел из кабинета. Не хватало мне ещё терпеть угрозы со стороны какого-то гражданского проходимца.

Следствие по делу о «неизвестном солдате», как называли его в разговорах друг с другом новобранцы, шло примерно неделю. За это время на допросы успели вызвать всех солдат полка. Худовский-старший больше меня не беспокоил, переключившись на поиск «свидетелей», готовых подтвердить невиновность его Вовочки среди солдат хозвзвода и кажется, кого-то нашёл. Копы встали в тупик, поскольку дело, казавшееся поначалу простым и которое они рассчитывали раскрыть за один день, неожиданно превратилось в «висяк». Требовалось найти того, кто за всё ответит. Как ни странно, этим крайним оказался командир полка.

В тот день мы шли из казармы на склад получать скафандры. Подцонов как всегда пристроился рядом со мной и старался разговорить меня на тему «неизвестного солдата».

— А как бы ты поступил на его месте, чтобы замести следы? — спросил он у меня в полголоса, маршируя следом за мной.

— Не знаю, — ответил я. — Никогда об этом не думал.

— А о чём думал?

— О табличках.

— О каких табличках? — не понял Подцонов.

— С написью «Антифриз — яд».

Васян и Ероха, шедшие слева и справа от меня, весело хмыкнули, услышав мой ответ. На их хмыканье обернулся Сидоров и прикрикнул:

— Ну-ка тихо там!

Несколько секунд мы шли молча. Потом Подцонов, решив видимо, что нащупал нечто важное, снова принялся за расспросы:

— А что там с табличками?

— Всё в порядке с табличками, — сказал я. — Очень правильные таблички.

— А если честно?

— А если честно, то генерал проявил полководческий талант, приказав их изготовить и развесить на машинах. Благодаря этому мы теперь сможем приложить все силы к тому, чтобы не употреблять антифриз внутрь как индивидуально, так и в составе подразделения.

Услыхав, как я подражаю манере речи генерала, Васян с Ерохой не сдержались и гоготнули в один голос. Это окончательно допекло Сидорова и он рявкнул:

— Москалёв! Наряд вне очереди!

— Есть, — только и осталось покорно ответить мне.

Новобранцы время от времени несли службу в наряде, охраняя часть или следя за порядком в казармах.

Обычно, суточный наряд заступал на службу в шесть часов вечера и сменялся через сутки в это же время. В тот день мне выпало стоять в наряде посыльным. В мои обязанности входило следить за порядком в двухэтажном здании штаба и бегать с мелкими поручениями, которые мог дать дежурный офицер. Поручений было мало, поэтому я воспринимал такую службу как отдых. Самое трудное в ней было не уснуть. Вообще-то я должен был постоянно находиться в комнате дежурного, но поскольку мне приходилось время от времени отлучаться, чтобы вынести из какого-нибудь кабинета корзину с исписанной бумагой или протереть пол в коридоре, то дежурный офицер не сильно следил за тем, где я нахожусь. При необходимости он просто открывал дверь дежурки и выкрикивал мою фамилию, чтобы позвать меня. Вот и в этот раз скрипнула дверь дежурки и в коридоре раздалось громогласное:

— Москалёв!

Я опрометью бросился к дежурному. Увидев меня, он махнул рукой в знак того, что не стоит рапортовать о прибытии и сразу перешёл к делу:

— У центрального входа стоит репортёрша. Ну, та, из голоновостей. Помнишь?

Я подтвердил, что помню.

— Ну вот. Проводишь её в кабинет к командиру полка, а то она дороги не знает. Вперёд.

Коротко ответив: «Есть», я выбежал из штаба. Все поручения полагалось выполнять бегом.

У входа в часть действительно стояла та самая репортёрша в деловом костюме и сверкала своими огромными глазищами. Я подошёл к ней и представился:

— Рядовой Москалёв. Мне поручено проводить вас к командиру полка.

— А здороваться вас не учили? — задрала свой носик вверх репортёрша.

— Учили, — ответил я. — Прошу следовать за мной.

И я зашагал через ворота к штабу. Ей ничего не оставалось, кроме как засеменить на своих каблучках следом.

— Надо же, какое хамство, — сказала она, догоняя меня и как бы ни к кому не обращаясь. — Никогда бы не стала знакомиться с таким.

— Тем не менее, мы уже знакомы, — заметил я. — Вы знаете мою фамилию, а я знаю вашу, поскольку её указывают в титрах во время каждого вашего репортажа. Хотя вы со мной ни разу и не здоровались.

На самом деле, конечно, я вовсе не запоминал её фамилию, но уж больно хотелось как-нибудь ответить этой зазнавшейся фифе.

— Я не к вам обращаюсь! — бросила она мне.

— А я к вам, — ответил я, открывая перед ней дверь штаба. — Прошу сюда.

Я проводил её на второй этаж и указал на дверь командира полка. Она окинула меня презрительным взглядом и процедила сквозь зубы:

— Мужлан.

— Да, — коротко сказал я, развернулся и пошёл к лестнице.

За моей спиной открылась и закрылась дверь командирского кабинета. Репортёрша вошла без стука. Я остановился. Интересно, что понадобилось репортёрше у командира? Новостей по делу «неизвестного солдата» насколько я знал, не было. Что она могла тут освещать? Да ещё и без оператора. Кто её будет снимать для головидения?

Я вернулся к кабинету командира полка и приложил ухо к двери.

— О господи! Только вас тут не хватало! Я ведь просил сделать всё как можно тише.

Не может быть! Ведь это голос моего дядьки.

— Вот именно для того, чтобы всё решить по-тихому мы и пригласили уважаемую телеведущую, — сказал голос комиссара военной полиции. — Присаживайтесь.

— Ну, хорошо, — вздохнул голос командира полка, — продолжим. Что вы там говорили, господин комиссар?

— Я говорил, что следствие по делу вашего «неизвестного солдата», как его называют новобранцы, зашло в тупик. Иными словами, у нас нарисовался «висяк».

— Это ещё почему? — спросил командир полка. — У вас же есть этот Худовский. Я уже генералу доложил, что скоро всё закончится.

— Вы забыли, что у Худовского есть замечательный папа-юрист. Он каким-то чудом нашёл двух свидетелей из числа солдат хозвзвода, подтвердивших, что Худовский из расположения части в ту ночь не отлучался.

— Да, — встрял голос Худовского-старшего. — Мой Вова спал, как и положено. Так что вам придётся доложить вашему генералу, что заканчиваться всё будет без моего Вовочки.

Надо же. И Худовский-старший тоже здесь. Это я удачно попал в наряд. Спасибо Подцонову. Служебное время в полку закончилось, офицеры штаба разошлись по домам и в коридоре было тихо и безлюдно. Поэтому я мог спокойно подслушивать разговор дальше.

— Кстати, господин Худовский, — задал вопрос комиссар. — На счетах родителей тех двух солдат, что дали показания в защиту вашего Вовочки, вчера появились круглые суммы. Не связано ли это с вами?