Игнат Коробань - Москалёв. Новобранец космической пехоты [SelfPub]

— Сухой паёк, который употребляют новобранцы во время учений, обеспечивает качественное и калорийное питание, — перевёл комиссар. — Так же он содержит все необходимые витамины и микроэлементы. Состав пайка согласован с министерством здравоохранения, поэтому нет совершенно никаких основания для беспокойства о состоянии здоровья наших военнослужащих. Более того, благодаря получаемому питанию, новобранцы заметно поправляются.

— Это мы ещё проверим! — не унимался папа Худовского. — А почему ваши новобранцы не получают увольнений? Я проверил. Каждый солдат имеет право на увольнения по выходным. А вы держите их в казармах как в тюрьме!

— Покой военнослужащим обязан сниться только в ночное время, — отвечал генерал. — В остальных случаях это обеспечивает командование части.

Комиссар, улыбаясь, продолжил переводить:

— Вопрос о предоставлении увольнений находится в компетенции командования части. Мы не должны забывать, что цель обучения новобранцев — сделать их героями, которые будут защищать Землю. Как только это станет возможным, им будут предоставлены увольнения. Но не раньше.

— Рассказывайте свои сказочки кому-нибудь другому! — продолжал размахивать рукой Худовский-старший. — Я юрист! И я буду сам защищать своего сына. Вы понесёте ответственность за всё, что натворили! А теперь, господин генерал, проводите меня к сыну! Я, как адвокат, имею право на свидание со своим подзащитным!

На этом трансляция закончилась и появилась заставка выпуска новостей. Офицер выключил головизор. Я только теперь заметил, что наступил вечер и полк погрузился в темноту. Новобранцы стояли в строю и улыбались пуще прежнего. Ещё бы. Когда ещё доведётся увидеть такое представление.

— Повторяю для непонятливых, — снова заговорил полковник. — Генерал, возможно, сказал что думает. Но я не допущу, чтобы такое повторялось не где-нибудь, а в нашей части. Поэтому чем лучше вы запомните всё это, тем лучше будет для вас.

Да, такое забыть было трудно. Пока нас вели в казарму, у меня было время подумать над тем, как прошёл сегодняшний день. Я был разочарован так называемой проверкой. Простоять истуканом полдня на плацу и выслушать бред генерала о неровно висящих в казарме полотенцах и двух потерявшихся в столовой ложках — это было не то, что я подразумевал под словом «проверка». Никаких тебе учений, никаких тебе стрельб. Ради чего, спрашивается, нас спешно учили стрелять в скафандрах? Впрочем, это-то мне как раз понравилось.

Интересно, что будет дальше с Худовским. Наказывать его не за что, он ни в чём не виноват, следовательно, нет и доказательств его несуществующей вины. Как-то это дело должно закончится. Неожиданно я осознал, что меня абсолютно не волнует, чем это всё закончится. Я ощутил непривычное для себя чувство абсолютной правоты. В самом деле, в чём я мог себя упрекнуть? В желании служить в армии? В желании избавиться от непрошенной опеки родственников, грозившей угробить моё будущее? В том, что я воспользовался флаером наглеца с зелёным гребнем, издевавшимся над незнакомым солдатом? Все эти действия были правильны и не требовали каких-либо оправданий. Конечно, из-за меня Худовский сидел на гауптвахте по подозрению в угоне флаера. Но, честно говоря, своей наглостью и презрением к тем, кто служил в боевых подразделениях, он заслуживал наказания, так что посидеть ему будет полезно. Тем более, что это ненадолго.

В этот раз мы пошли умываться втроём. Конечно, Подцонов догнал нас, держа в руках полотенце и мыло.

— Ну, как вам интервью генерала? — спросил он, становясь к умывальнику справа от меня. — Дело пахнет большими неприятностями. Я же говорил, что нам надо держаться вместе.

Ероха с Васяном, плескавшиеся слева от меня, неопределённо хмыкнули. Я же ответил:

— Прекрасное интервью. Правильно генерал сказал, мы не должны искать у него дырочки. Или ты не согласен?

— Да, — не подумав ответил Подцонов. — То есть, нет. То есть я тоже согласен. С генералом.

— Ну, а раз согласен, то иди куда-нибудь. Не мешай умываться.

Подцонов обиделся и ушёл умываться в другой конец комнаты.

— Так просто от него не отделаешься, — заметил Васян.

— Плевать, — ответил я. — Буду я ещё какого-то жалкого стукачишку рядом терпеть.

Мои друзья переглянулись и одобрительно кивнули друг другу.

Весь следующий день мы занимались устранением недостатков, обнаруженных генералом. Первым делом, естественно, мы аккуратно развесили на спинках кроватей полотенца. Затем в парке мы изготовили из фанеры таблички, в локоть шириной, покрасили их в жёлтый цвет и развесили на передние фары бронетранспортёров и прочей техники. Получилось, что на каждой машине висело по две таблички. На одной были написаны фамилии командира роты и водителя этой машины, а на другой имелась предупреждающая надпись: «Антифриз — яд». Надписи, само собой, тоже пришлось делать нам.

После этого мы навели порядок в автопарке, постригли траву на газонах, постригли кусты, словом, выполнили всю работу хозвзвода, который в это время в полном составе носился по полку в поисках двух утерянных в столовой ложек. Я бы посмеялся над этим цирком, если бы мне самому не приходилось принимать в нём непосредственного участия. Зато военным копам ничто не мешало смеяться над нами, что они и делали, выходя время от времени из штаба, чтобы поглазеть на творящийся в части аврал.

Худовский-старший действительно стал адвокатом своего сына и появлялся в полку каждый день. Как адвокат, он имел право опрашивать свидетелей, чем он и занимался. В числе первых он решил побеседовать со мной. Меня ради этого вызвали с занятий на полигоне. Сдав бронескафандр на склад, я притащился в штаб и спросил у дежурного офицера, где найти адвоката Худовского. Оказалось, что для опроса свидетелей Худовскому уступал свой кабинет полицейский капитан. Дорогу я помнил.

Постучав, я открыл дверь и попросил разрешения войти. Худовский-старший сидел за столом, а перед ним лежала кипа бумаг. Увидев меня, он вскочил и бросился ко мне, протянув ко мне руки в знак приветствия.

— А, Игорь! — воскликнул он, положив руки мне на плечи. — Наконец-то мы встретились. Вы ведь друг моего Вовы. Он так много о вас рассказывал, — он отпустил меня и жестом указал на стоящий рядом стул. — Садитесь, пожалуйста.

Я сел. Он тоже вернулся на своё место за столом.

— Знаете, — продолжил он улыбаясь, — если вы хотите, чтобы я сказал за вас, таки пожалуйста, — он наклонился вперёд и перешёл на доверительный тон. — Вы большой молодец.

— Да? — удивился я.

Если Худовский-младший и мог что-то сказать отцу обо мне, то уж точно ничего хорошего. Тем более он не мог называть меня другом. Однако я никогда раньше не видел, как работают адвокаты, да и самих адвокатов видел только в кино. Мне это было очень занятно, и я решил понаблюдать за этим типом в сером костюме.