Игнат Коробань - Москалёв. Новобранец космической пехоты [SelfPub]

— Конечно связано, — ответил юрист. — Эти родители буквально на днях нашли клад и обратились ко мне за юридической помощью в оформлении надлежащих бумаг. Чтобы всё было по закону.

— Сразу два клада? По кладу каждой семье? — уточнил комиссар.

— Ну да. Я же не виноват, что из всех возможных вариантов улаживания формальностей, обе семьи выбрали один и тот же. Причём догадались сначала сообщить властям о находке, а только потом обратиться ко мне. Вот и пришлось оформлять сразу два клада.

Комиссар рассмеялся, а репортёрша заметила:

— Это вполне может быть темой для интересного репортажа. Сразу два клада у двух свидетелей.

— Тут нет ничего интересного, — поспешил уверить Худовский-старший. — Ну подумаешь, клад. Клад может каждый найти. Нет, я уверен, что это будет вашим зрителям совершенно неинтересно. В конце концов, вы тоже, если хорошенько поищите, можете найти клад. Надо только очень хорошо поискать.

— И насколько большим может быть этот клад? — поинтересовалась репортёрша.

— Не очень большим, — категоричным тоном ответил Худовский. — Я уверен, что тайна банковских вкладов у нас строго соблюдается, а голословные обвинения — это уже клевета. По-моему искать клады намного интереснее, чем портить себе карьеру.

Репортёрша замолчала. Зато в дело снова вступил комиссар:

— А не могу ли я тоже найти какой-нибудь клад. Учитывая, что я располагаю столь пикантной информацией.

— Нет! — уверенно сказал Худовский-старший. — Мне кажется, что в окрестностях Гадюкино больше кладов нет. Кроме того, за годы своей службы вы, господин комиссар, уже нашли много разных полезных вещей.

— В смысле? — не понял комиссар.

— Ну как же, как же, — елейным тоном сообщил юрист. — Вот за прошлый год к примеру, — послышался шелест бумаги. — Так. За прошлый год ваше благосостояние прирастало пять раз. Куда же вам ещё и здесь клады искать?

— Это у вас откуда? — комиссар явно был удивлён.

— Ай. Ну, вы же знаете, что мы, юристы, одна большая семья и всегда помогаем друг другу. Кому-то помог я, кто-то помог мне. А тут дело касается моего Вовы. Так что я, конечно, попросил всех, кому когда-нибудь помогал. Одна семья — это хорошо.

— Так что нам делать с вашим Вовочкой? — подал голос командир полка.

— Ой! Это уже не проблема. Вот этот господин полковник очень согласен забрать моего Вову к себе и помочь нам с вами забыть об этом деле.

— Да, — сказал мой дядька. — Пусть будет у меня ординарцем.

— Что, вы тоже нашли клад? — удивился комиссар.

— Ну, зачем вникать в такие подробности? — спешно вмешался Худовский-старший. — Господин полковник любезно помогает нам жить спокойно. Стоит ли нам докучать ему ненужными расспросами?

— Без командующего вопрос перевода новобранца в другой род войск не решить, — заметил комиссар.

— Да, — отозвался командир полка. — И как я ему доложу об этом?

— Я думаю, ему придётся не только доложить, но и долить, — высказал предположение Худовский. — И смею вас уверить, что, судя по тому, с каким трудом он пользуется русским языком, тут точно обойдётся без клада. Уважаемому командиру полка надо только правильно доложить генералу, что перевод моего Вовы в стройбат, это и есть решение всех проблем. И долить, конечно.

— Что, и доливать тоже буду я? — возмутился командир полка.

— А кто? — деланно удивился Худовский-старший.

— Твой солдат машину угнал и письмо в полицию написал? — объяснил позицию Худовского комиссар. — Личность солдата установить не удалось, так что он продолжает служить у тебя в полку. Я, допустим, отчитаюсь своему начальству, что дело не раскрыто. Начальство поверит и успокоится. А вот что ты’ будешь делать?

— Я? Ну, я, э… — замычал командир.

— Вот и выходит, что поляну накрывать должен именно ты, — подытожил комиссар.

— Чёрт! Чтоб вы все провалились с вашим неизвестным солдатом! — вспылил командир полка. — Ладно. Сейчас, — после паузы он заговорил снова, судя по всему по коммуникатору. — Дежурный! Пошлите посыльного за командиром хозяйственного взвода. Пусть найдёт его лично, не пользуясь связью, и скажет, что я его вызываю к себе. Всё.

Спустя пару секунд в коридоре послышалось обычное: «Москалёв!».

Командовал хозяйственным взводом пухлый прапорщик, вечно ходивший, как и его солдаты, в засаленной форме. Я нашёл его неподалёку от плаца. Он руководил несколькими солдатами, стригущими траву газонокосилками. Я доложил ему, что его вызывает командир полка. Он оставил за себя старшим одного из солдат и пошёл в штаб. Я поплёлся следом. Дорогу, в отличие от репортёрши, прапорщик прекрасно знал, поэтому сопровождать его до самого кабинета было бессмысленно и выглядело бы подозрительным. Так что подслушать, о чём там с ним говорил командир полка, и почему его нельзя было вызвать, используя коммуникатор, я не мог. Но и того, что удалось узнать, было достаточно, чтобы понять, что дело «неизвестного солдата» скоро будет закрыто и копы наконец-то уберутся из полка, дав возможность и новобранцам и офицерам продолжить учёбу в обычном режиме.

Командир хозвзвода вышел из штаба спустя всего пару минут. Видимо, он просто получил какой-то приказ и теперь спешил его выполнить. Ещё минут через пять штаб покинули все участники подслушанного мной совещания. Когда репортёрша проходила мимо комнаты дежурного офицера, она заметила меня и сразу же обратилась к командиру полка:

— Полковник. Я чуть не забыла сказать вам. Вот этот солдафон, — она ткнула в меня пальцем, — законченный хам. Он мало того, что не умеет здороваться, так ещё и грубит, не считаясь с тем, кто перед ним.

Полковник остановился и окинул меня взглядом.

— А, Москалёв. Прекрасно. Остаётесь в наряде на вторые сутки.

— Есть! — с готовностью ответил я.

Два дня безделья. Класс!

Посыльному разрешалось спать после отбоя и до подъёма, если не было никаких срочных дел или поручений. Этой ночью их не было, поэтому мне удалось неплохо выспаться. Определённо, мне нравилось ходить в наряд посыльным.

На следующий день дежурный послал меня отнести к утилизатору пакет с отработанными и измельчёнными на уничтожителе бумаг документами. Я вышел из здания штаба и прислушался. Вокруг стояла непривычная тишина, которую только время от времени нарушали чирикающие воробьи. Часть была безлюдна. Я неторопливо побрёл к утилизатору. Спешить было некуда, и я решил спокойно прогуляться и насладиться этим воробьиным писком. Чёрт возьми! Надо же, как оказывается мало надо человеку, чтобы быть счастливым. Всего лишь, чтобы тебя не дёргали и не гнали ползать по-пластунски или разносить из ракетомёта фанерные мишени. И тишина. И ещё воробьиное чириканье.

Я бросил пакет в кучу мусора, лежащую рядом с утилизатором и уже возвращался обратно, когда со стороны подсобки донеслось истошное: