Анна Алмазная - Меж молотом и наковальней [СИ]

А он, тем временем, продолжал:

— И одна приезжай. Верь мне, попробуешь надуть, узнаю. Скажешь кому-то, куда полетела, узнаю.

— Зачем я тебе?

— Терпеливее надо быть, душа моя. Я тебе все расскажу, все, что захочешь. При личной встрече. Или ты сегодня умрешь, или твоя подруга. Выбирай. И она-то перерождаться больше не будет. Она уйдет навсегда, как бессмертная. Ты помнишь об этом, да? Выберешь жить, убью кого другого из твоих дружков. Благо, у тебя их много. Могу даже тебе дать выбрать, кого первым.

— Я сделаю все, что ты захочешь, — выдохнула я.

Ну пару часов помучаюсь… и что… и все… а Ли… я не выдержу, если Ли из-за меня… Ли, моя тигровая лилия, почему вот так?

— У тебя два часа, — хмыкнул он. — Чтобы попрощаться. Видишь, какой я добрый? Зацени, детка.

И повесил трубку.

— Катя? — как сквозь туман долетел до меня голос Зеленой. — Родная, ты чего так побледнела? Кто это звонил?

Гуляли водяные тени по стенам, а я собирала свою душу. По кусочкам. Всего ненадолго, но этого хватит.

Что слышала Зеленая из нашего разговора? Что поняла? Скорее всего, немного, иначе бы разговаривала совсем иначе. Иначе я не смогла бы улыбнуться, как можно более широко, и сказать:

— Ничего страшного. Просто недовольный клиент.

Зеленая моргнула удивленно, но, вроде, поверила.

— Что ты сделала тому клиенту, что он так недоволен?

— Забудь, глупости, — усмехнулась я. — Мне пора идти… прости.

Мне надо так много сделать. Так многое сказать. Осторожно, чтобы никто не догадался. Улыбаться, чтобы они запомнили меня такой. Счастливой. Милой. Доброй.

Встречу ли я их в следующей жизни? Надеюсь, что нет.

Иначе… иначе все это повторится. Он никогда не оставит меня в покое.

Но сначала… как безумная летела я по ступенькам, на ходу тыкая в кнопки телефона. Гудки. Никогда в жизни эти паршивые гудки не были столь мучительными.

— Катя? — отозвались, наконец, в телефоне, и я, стараясь говорить как можно спокойнее, спросила:

— Ли? Где Ли? Не могу до нее дозвониться.

— Я тоже не могу, — спокойно ответил Саша. — Наверное, опять забыла зарядить телефон, или бросила его в бардачок, а сама пошла гулять. Или вырубила звук у косметички и забыла включить снова. Бывает. Когда вернется, от меня получит, не сомневайся.

Получит вряд ли… скорее, будешь счастлив до жути, когда она к тебе вернется. Интересно, как можно убить бессмертного? Наверное, как-то все же можно.

— Не сомневаюсь, — постаралась улыбнуться я, и остановилась, глядя, как за небольшим окном блестит, переливается снег. — Наверное, точно звук выключила. Ладно, я позвоню позднее…

— Катя… — осторожно спросил Саша. — Что случилось?

И я даже на миг сама поверила своим беспечным словам:

— Ничего не случилось. Скажи Ли… что я ей очень сильно благодарна.

— За что? — переспросил Саша, в голосе которого явно начала читаться тревога.

Что ж, дураком он никогда не был, правильные выводы делать умел. И «чувствовать» собеседника, увы, тоже.

Я лишь ответила:

— Она знает, — и повесила трубку раньше, чем Сашка начал задавать вопросы.

Войдя в свой кабинет, я кинула вибрирующий телефон на диван и села за стол. Сашка пробовал перезвонить, но что я ему могла сказать? Что я им всем могла сказать?

Меня бросало то в жар, то в холод, ручка дрожала в пальцах, буквы не хотели складываться в слова, но страдать над последней запиской у меня не было времени. Надо спешить. А уходить так, не прощаясь, наверное, не совсем хорошо.

Мне было хорошо с вами. На самом деле хорошо. Я знаю, что расставание будет болезненным, для меня и для вас, но это должно было произойти. Вы живете дольше, чем я… значительно дольше. И, может, лучше, если вы запомните меня такой: молодой и веселой, а не занудной и надоедливой старухой.

Не жалейте о том, что произошло. Не отравляйте болью память обо мне. Ведь иначе даже там, за чертой, я не смогу обрести покоя.

Я люблю вас, и тебя, Маша, твою строгость, твою серьезность, и тебя, Пу, твою шаловливость и любознательность, и тонкую иронию Призрака. Я люблю и Маман, ее мудрость, которую она прячет за маской безразличия. Я люблю царственную Ли и ее заботливого Сашу…

Скажите Анри, что я и его любила. И жаль… что не могу ему это сказать при встрече. Жаль, что не смогла ему до конца поверить. И не вините его в том, что со мной произошло… Анри никогда не хотел мне зла.

Теперь я это понимаю. Теперь, когда увидела, что такое настоящее зло, я на все смотрю иначе.

Будьте счастливы, это сделает счастливой и меня. Даже там… в другом мире.

Осталось совсем немного времени. Я долго стояла под душем, глядя, как стекают в решетку слива струи воды и пыталась успокоиться. Ничего страшного. Все через это проходят. Когда-нибудь. Высушила волосы, убрала их в замысловатую прическу, быстро нанесла макияж: умирать так красиво. И даже одежду получше подобрала, к случаю… Пусть и джинсы, но марковые, которые я так любила. Сапожки на высоком каблуке, а что? И шапки не надо, к чему прическу портить, и капюшона короткой, до талии, куртки хватает.

Маша бы не одобрила. Маша это курткой не считала. Но в более длинной на метле сидеть неудобно, а кто в такие моменты беспокоится о насморке? Интересно, ведьмы действительно попадают сразу в ад? Даже если никому, по сути, ничего плохого не сделали?

Я провела пальцами по письму, белым прямоугольником выделяющимся на столе, механически сунула в карман четки, попросив у Бога сил на следующий шаг, открыла окно, впуская морозный воздух, и восхитилась. Солнце золотило свежевыпавший, пушистый еще снег искорками, иней укутал деревья, и все казалось таким… сказочным, наверное. Я натянула перчатки, закрыла глаза, вдохнула всей грудью морозную свежесть и позвала.

Метла отозвалась как-то неохотно и далеко не сразу, я уже начала думать, что не получится. И одна мысль об этом напугала гораздо больше, чем неведомая встреча и ее последствия. Ведь если я не смогу попасть к этому уроду, я не спасу Ли…

Боже, только не это… пожалуйста!

Боль скрутила внутренности, страх провел лапой по позвоночнику, и в тот же миг на кристально чистом небе показалась черная точка. Она росла, вытягивалась в линию, и вскоре ручка метлы привычно и аккуратно скользнула мне в ладонь.

Моя хорошая… что же ты позволила пометить себя кому-то помимо хозяйки? Да и как он тебя нашел-то… в пещерах Анри?

От одной мысли о вампире стало горько и тошно. Надо было выслушать. Надо было доверять. Анри ведь явно знал больше, чем говорил. Но… теперь поздно.

Может, в следующей жизни я буду умнее.

Если эта следующая жизнь когда-нибудь будет.

Телефон вновь занудно завибрировал, ему вторил стук в дверь и тихое Машино:

— Катя?

Но уже все решено. И ничего уже не изменишь. И, вскочив на метлу, я вылетела в окно. В морозный, такой пленительный воздух. В чарующую красоту моего последнего полета.