Анна Алмазная - Меж молотом и наковальней [СИ]

— Пусти моего пса, пока он весь дом на ноги не поднял. И расскажи мне как. С удовольствием выслушаю. Потому что жертвой мне быть надоело.

— Тогда придержи своего песика, — усмехнулся Элиар и махнул рукой. Открылась дверь, адский пес влетел внутрь и резко остановился, когда я скомандовала:

— Нельзя.

Элиар усмехнулся, присел на край моей кровати, а пес, зыркнув на него зло, вдруг по хозяйски влез на кровать и улегся у моего бока. Как раз меж мной и Элиаром.

— Я слушаю, — усмехнулась я.

Вновь короткое движение демона, дверь закрылась, и весь мир… мир остался снаружи. Остались только я, Элиар, адский пес и мягкий свет лампы на тумбочке. И наш маленький секрет, который я не должна была открывать никому…

Несколько дней прошли без приключений. На улице завывал ветер, гонял холодные снежинки, а в Магистрате было хорошо и удобно. Сашка с Ли тут тоже прописались. Ли что-то строчила на компьютере, Сашка сидел в кресле с книжкой и попивал горячий чай. На все вопросы, они заявили, что у них отпуск, зимой-то, и они заслужили на отдых. И выгнать их отсюда как-то никто не решался, да, сказать по правде, и не хотел.

Моя бабака, которую я назвала Максом, освоилась по самое немогу. Вечер я угробила на то, чтобы вычесать из его великолепной шерсти все репейники. Пес порыкивал временами от боли, но терпел. Ластился к ладоням бархатным носом, подставлял под пальцы чувствительные уши. И смотрел… как же он на меня смотрел-то! Будто на самое большое сокровище в своей псиной жизни.

Как жаль, что он не мужчина. А глаза вот понимающие, человеческие какие-то, грустные. И ошейник он тот проклятый снимать не давал, стоило прикоснуться, как начинал рычать и скалиться, будто я преступница какая-то. Стоило прекратить «покушаться» на сокровище, как сразу успокаивался…

Наверное, любил он своего бывшего хозяина. Или хозяйку. При мысли, что это могла быть женщина, почему-то в груди становилось тесно, а к горлу поднимался горький комок… временами мне даже казалось, что я ревную. Ревную… пес был явно брошенным. Бездомным. Так к кому ревновать-то?

Кому хранить так старательно память?

Анри песик не любил, в принципе, взаимно. Стоило нам обоим появиться в поле зрения вампира, как Анри сначала улыбался мне, потом смотрел зло на пса. Но молчал. Игнорировал. Знал, что укусить его никто не позволит…

Но и ко мне как-то, на счастье, приставать забыл. Мне сейчас было не до амуров и не до вампиров. Анри жив, здоров, никто за ним больше не охотится, вот и ладушки. А его внезапное стремление держаться подальше меня даже устраивало.

Анри тоже прописался в Магистрате. Молча так, по хозяйски. Ночами пропадал, наверное, уходил на охоту, и мне, почему-то, было даже все равно. Днем сидел в отведенной для него гостевой комнате и выходил так редко, что временами я и забывала, что у нас клыкастый гость…

Да и гость ли теперь? Анри в первый же вечер, как появился в Магистрате, долго о чем-то разговаривал с Элиаром в нашей библиотеке. О чем? Я понятия не имела. Но вышел из библиотеки вампир бледнее обычного, а Элиар сразу же схватился за телефон и ночь провисел на трубке. С кем разговаривал. О чем? Я уже и не знала.

Но меня допрашивать больше не стремился, что было даже странно. Он вообще оставил меня в покое, но я-то знала, что оно временно.

Мы собирались все вместе за обедом, который готовили по очереди. Лучше всего, как ни странно, готовить получалось у Саши. Стряпню Маман тоже уминали с огромным удовольствием. Мою, боюсь, терпели… я старалась. Честно старалась.

Я вообще усиленно делала вид, что ничего такого не случилось. Но…

Ночами снились сны, которых теперь я утром не помнила. Просыпалась я рывком, вся в поту и в слезах, со смятыми в ногах простынями. Макс сразу же начинал лизать мне ладони, заглядывать в глаза, поскуливать. И я медленно приходила в себя, слезала с кровати и шла делать себе кофе.

Примерно после второго глотка уходили куда-то вредные сны, жизнь начинала мне нравится больше, и я садилась за выполнения заказов. Снова работа помогала. Макс лежал на коврике под моим письменным столом, зелья выходили на славу… Маша молча забирала их раз в день, рассылала клиентам и оставляла мне новые заказы.

Судя по тому, что никто не жаловался, жаловаться было не на что.

Но я знала, что так хорошо долго быть не может.

И, действительно.

В тот вечер на улице вновь завывал ветер и я вновь задержалась за работой. Когда в дверь постучали, не предвидела ничего плохого, но увидев Элиара насторожилась.

— Твоя родоначальница была красивой женщиной, — начал он, посмотрев внимательно на портрет. — Особой. И очень сильной ведьмой.

— Зачем ты пришел?

Элиар сел на стол напротив портрета и глянул на меня так, что аж дрожь пробрала и ответил:

— Когда ей было шестнадцать, ее выкрали у родителей и насиловали. Неделю, без перерыва. Человек, который это сделал, был богат и влиятелен. И влюблен по уши, да только получил отказ. И надеялся, что после случившегося аристократке Алиции ничего не останется, как выйти за него замуж. Ведь кто ж захочет… порченную девицу, носящую чужого ребенка.

Я вздрогнула:

— Та девочка…

— Была дочерью насильника, — подтвердил Элиар. — Род твой начался не очень красиво, мне очень жаль. Алиция вышла замуж, да, за своего близкого друга детства. Муж признал ребенка… но и в ответ потребовал ой как многого…

— Чего?

Макс почему-то зарычал и сразу успокоился, когда Элиар опустил ему руку на холку. Волнуется? Впрочем, сейчас меня интересовал не пес, а гость.

— Об этом будешь разговаривать потом и не со мной. Алиция не забыла своего насильника, прокляла его. Крепко так прокляла, женщины в вашем роду умеют. Только всего предусмотреть не удалось. Он выжил и в ту ночь ее убил.

— Это он ее убил?

— Скажу более, это он убивал всех твоих предков, — он бросил на стол толстенькую такую папочку. — Мои люди нарыли кое-что об этих убийствах. Неприятные они, скажем сразу, потому заглядывать в эти материалы не советую. По сути Алиция нечаянно сделала своего убийцу бессмертным. А он — мужа Алиции. Так бывает…

И под рычание Макса я выдохнула:

— Ее муж… мой… жив?

— Да. И ты его хорошо знаешь.

Когда он ушел, я долго сидела на стуле и пялилась в стену. Не верила. Не осмеливалась поверить. Макс был рядом. Не спускал с меня внимательного вопросительного взгляда и мне все казалось, что он от меня чего-то хочет. Даже требует. Но так ли уже важно, чего? Я думала о другом. О своем муже.

Тем самым… кого я видела во снах? Светлые волосы, испачканные кровью, боль в груди и глупое желание умереть вместе с ним… я его любила? Или чувствовала свою вину? Кто же знает… Боже…