Михаил Успенский - Там, где нас нет. Время Оно. Кого за смертью посылать

И рыцари ходили по Камелоту молча, ибо дамы наложили на них обет Политической Корректности, по которому нельзя было назвать подлеца подлецом, вора — вором, разбойника — разбойником, ведьму — ведьмой, людоеда — людоедом. И говорили про безумца: «Он неадекватен», и величали главаря разбойничьей шайки «полевым командиром», а саму шайку — «вооруженным формированием», ведьмы стали «народными целительницами», людоеды — «лицами, практикующими каннибализм». Чернолицего арапа отныне называли «афробританцем», и даже самый обычный дурак стал теперь «представителем интеллектуального большинства».

И не мог Артур развестись с супругой без веской причины, потому что адвокаты забрали в королевстве великую силу. И пришел за советом к Мерлину, и Мерлин сказал:

— Клин клином вышибают. Надобно нам найти рыцаря без страха и упрека с тем, чтобы королева в него влюбилась и учинила вам измену при свидетелях. С этим можно выходить против самого лютого адвоката!

— Но, — сказал Артур, — это же будет великою порухой моей супружеской чести! Вряд ли кто из Рыцарей Круглого Стола согласится на такое.

— Не печальтесь, рыцарь будет мнимый, — отвечает Мерлин. — Ехал к вам на службу некий сэр Ланселот Озерный, но не доехал, потому что его похитили феи. Мы воспользуемся его именем, доспехами и грамотами.

— Но, — сказал Артур, — кто же наденет эти доспехи?

И сказал ему Мерлин так:

— Сэр, возвеселитесь духом, ибо у вас нет и не будет причины к унынию. Вы сами и станете совершать все деяния под именем Ланселота. Я с помощью волшебства устрою все так, что вы сможете незримо переноситься из одних доспехов в другие, и дам вам другое лицо и другой голос.

И король Артур согласился, и это было началом конца его королевства, ибо сын его сестры Морриган, злобный выродок Мордред, под видом борьбы за честь своего дяди…

Тут Яр–Тур замолчал и закрылся рукавом.

— Ну, ясно, — сказал наконец Жихарь. — На этих волшебников только положись… Поднимаемся, друзья, потопали дальше…

Больше никто ничего не сказал, даже Колобок. Жихарь вспомнил о давней встрече с мрачной и прекрасной сестрой Яр–Тура, и его передернуло от давнего стыда и сиюминутного ужаса.

Ход сделался еще уже и ниже. Жихарь, как ни пригибался, стал все чаще задевать за своды, а потом сообразил, что движется вприпрыжку…

— Стой, — велел он. — Что-то не так…

— Легко иди, как верхом скачи, — сказал замыкающий Сочиняй.

— Земля совсем утрачивает власть над нами, скоро ее сила уравновесится с лунной, — предположил Лю Седьмой.

— Понял! — закричал Жихарь. — Помнишь, братка, как мы с тобой наелись перелет–травы и ноги более не трудили?

Через несколько шагов он почувствовал, что тело совсем утратило вес.

— Делай как я! — с этими словами богатырь нырнул вперед, оттолкнулся руками от стенок и полетел дальше.

— Осторожно! — вопил Колобок. — У тебя навыка нет!

Но Жихарь, а за ним и остальные побратимы вдруг позабыли про все на свете, превратившись в легкодумных озорников, несущихся с ледяной горки к обрыву. Любое касание бросало тело то на пол, то на стенку, то на потолок, но правила движения выработались сами собой.

— Р–разойдись — зашибу! — предупреждал богатырь всех возможных встречных. Колобок перебрался к нему на загривок, чтобы свет фонарика видели остальные.

— За Камелот! За добрую старую Англию! — вторил богатырю Яр–Тур.

— Вань–суй! Вань–вань–суй! — распевал Лю Седьмой.

— Ёкаргана! — визжал Сочиняй–хан. Он попытался перегнать для начала Бедного Монаха, но ход был слишком тесный.

Полет все ускорялся, и Жихарь даже придумал, вернувшись домой, соорудить для сына с товарищами похожую забаву: надолбить из бревен желобов да пустить по желобам воду, да на эту водяную горку забираться и стремительно скользить, упадая под конец в пруд, чтобы вышло много крику и радости…

Потом все повторилось в обратном порядке — ход расширился, ноги стали потихоньку тяжелеть.

Наконец впереди показалась такая же, как на входе в землянку, дверь, только распахнутая.

В проем полезли все четверо, слегка придавив Гомункула. Внизу лежала Луна — такого же бледно–голубого цвета, какой видится с земли. Луна была усыпана камнями и скалами, холодными даже на вид. Побратимы глядели на нее словно с крыши терема.

— Высоковато, — сказал сплюснутый Колобок.

— Аркан имеем, — нашелся Сочиняй, снял с плеча моток сплетенной неведомо из чего веревки. Тот конец, который с петлей, он сбросил вниз, а другой пропустил в дверную скобу и привязал хитрым узлом. Потом отодвинул плечом Жихаря и начал спускаться так ловко, словно был горным, а не степным жителем. Остальные наблюдали. Сочиняй достиг каменистой проверхности, подпрыгнул выше своего роста, медленно опустился, огляделся, выбрал торчащий, словно палец, камень, обернул вокруг камня петлю, затянул и без труда опрокинул камень набок, чтобы аркан не соскользнул.

— По одной ходи! — предложил он.

Наконец четверо людей и один Гомункул оказались на Луне и сразу принялись совершать огромные прыжки и даже кувыркаться.

— Дураки, ноги поломаете! — строжился Колобок.

Небо над ними было совсем черное, звезды с горошину, а вместо Луны в нем висел голубой с зеленым кубарь.

— Это наша земля, — сказал Лю Седьмой. — Странно, ведь земля квадратная, а небо круглое… Неужели совершенномудрые ошибались? Поверят ли этому ученые мужи из Отделения четырех дверей при Университете сынов отечества? Не лишат ли меня звания Мужа обширных познаний?

— Хорошо-то на Луне как! — сказал Жихарь. — Знали бы люди, как тут легко живется, так давно бы перебрались сюда…

— А вы заметили, сэр брат, что мы, совершая воистину молодецкие прыжки, не поднимаем пыли?

Богатырь удивленно поглядел под ноги. Действительно, — следы в толстом слое пыли отпечатывались явственно, а сама пыль не клубилась, лежала на месте…

— Значит, здесь нет воздуха, — упавшим голосом сказал Лю. — Значит, мы еще там, в подземном ходе, задохнулись…

— Глупости, — недовольно сказал Колобок. — Тогда бы на вас было страшно смотреть, вас бы раздуло изнутри, словно глубоководных рыб, поднятых на поверхность.

— Но законы природы… — робко начал Яр–Тур.

— Коли есть у природы закон, должен быть и произвол! — постановил Колобок. — Вот этим произволом мы и дышим…

— Вот как худо быть ученым, — сказал Жихарь Сочиняю. — По ихним законам и задохнуться недолго… Эх! — закричал он. — Оплошали! Истоптали здесь все, как найдем следы Беломора?

— Так он же босиком был, — сказал Колобок. — Дай–ка я посмотрю…

Гомункул развязал постромки и плавно упал вниз. Ручки и ножки он втянул в себя и катился беспрепятственно, почти не оставляя следа. Катился он по всем правилам поиска, кругами, и каждый раз круг расширялся.