Дэйв Макара - Попаданы

— Слишком быстро согласились! — "Перевёл" мой замерший взгляд Мишт. — Надо обязательно проверить исполнение!

— И продублировать каналы передачи. — Капитан "Арии" широко улыбнулся. — Думаю, десятка три дополнительных спутников будут совсем не лишними…

— И проследить, чтобы перевод шёл максимально точный… — Спутница Юрьева хитро прищурилась и уставилась на имперца. — Это не от недоверия к вам… Это, исключительно в целях точнейшего исполнения приказа!

Интересно, а если я скажу им правду, что задумался о том, с какой начинкой взять булочку… Меня быстро убьют или сперва помучают?

Мостовой покачал головой и "подтолкнул" в мою сторону… Горчицу! Подумал, покачал головой ещё раз и добавил тарелочку с тонко порезанным лимоном.

Шутник!

— Плат! А ты, случайно, не на "Крокодиле"? — Мишт вошёл в раж, пытаясь предусмотреть всё. — Сейчас бы он не помешал!

Пришлось откровенно признаться, что "Крокодил" остался на "Амталле", вместе со "Счастливым броском".

— А на фига?! — Изумлению напарника не было пределов. — На наших "Камашанах" кроме нас с тобой летать больше никто не сможет!

— Значит, уже есть, кто сможет… — Пожал я плечами.

— То есть, тебя просто пнули коленом под зад и помахали ручкой, едва контракт закончился? — Прямота Его Высочества просто убивала. — Вручили расчёт, сунули в зубы билет и пожали руку? Плат, ты — дебил!

— Ну… Спасибо, напарник. — Я усмехнулся и осторожно выбрался из-за стола. — Увидимся. Потом.

По меркам Его Высочества, я действительно — дебил. Получил расчёт и убрался с планеты в два часа, забив на всё, что мне клятвенно обещали.

Не люблю я клятвы — давно в них не верю, не клянусь сам и не требую от других.

Вставший у меня на дороге офицер, глянул мне в глаза и прижался к стенке, стараясь не отсвечивать.

Мельком глянул: искры сыпались белые и чёрные. Шок.

Пришлось вернуться и отвесить мужчине пощечину.

Славная вышла драка, жаль не долгая: набежали ещё представители "закона и порядка" и призвали нас к ответу. Минут десять они бегали за нами по коридорам корабля, удивляясь, с чего это поймать нас не могут!

Ага, двух разведчиков, на борту хорошо известного им корабля… Наивные!

Сдал нас Мишт, потребовав по громкой связи, чтобы я перестал валять дураков и выходил в сторону обзорной палубы, он, если что, прикроет!

После звука подзатыльника, Его Высочество поправился — "они" прикроют.

Лейтенант Фёдоров, блистая наливающимся фингалом под правым глазом, не прикрыто ржал, привалившись спиной к стене технического тоннеля, пыльной и плохо освещённой.

Исходя из топота над нашими головами, "закон и порядок" свой собственный корабль знал из рук вон плохо, давая нам немалый шанс добраться до обзорной палубы, нигде и ни разу не попавшись им на глаза.

— Четвёртый разведбат рад приветствовать собрата! — Лейтенант, очень странно, что лейтенант, на самом деле, потянул из аптечки на поясе тюбик "бизакса", средства просто незаменимого от ушибов, синяков и прочих мелких "неприятностях". — Ловко ты меня… Из штурмгруппы?

— А-а-а-а, так вот они какие — четвёртый отдельный разведбат… — Воспоминания нахлынули неожиданно, словно вчера все произошло. — И чего вас на Терце искали, не ответишь на вопрос?

— Потому что Терц и Тецц путали, летуны непроходимые! — Федоров плавными движениями втирал мазь в синяк. — Мы их два месяца ждали, а они на Терц валом шли… Чуть там все и не остались, пока Второй объединенный не заявился. Удивились ребята — не по-детски! По их данным, на Тецц и не высаживался никто!

— Ну, батенька, тогда от лица четвёртого отделения 2-го мотострелкового выражаю благодарность за спасение наших тощих задов из гостеприимных объятий Терца!

Отсмеявшись и поперебирав нашедшихся общих знакомых, не торопясь, с ленцой и вразвалочку, дотопали до "обзорной палубы". Как раз хватило времени и ностальгии хапнуть, и синяки свести.

На обзорную палубу мы вылезли точнехонько за спинкой кресла Мишта: старый бродяга учился у тех же учителей, что и я, так что технический люк, позабытый "законом и порядком", мимо его внимания не прошёл — в нашем деле за такие "проколы" били весьма больно, чаще всего очень большим калибром или концентрированным потоком энергий, от которых кипела в жилах кровь и голова отваливалась начисто, разбрызгивая своё содержимое по стенкам, полам и потолкам!

Жанна Владимировна отсутствовала, Мостовой о чём-то весьма азартно спорил Юрьевым и ещё одним моим знакомым по Кремлю, в те времена ходившему при чёрном чемоданчике и с двумя АПС.

— Опять выделываешься? — Мишт добродушно потягивал горячий чаёк, отдувался и вытирал пот со лба рукавом.

Если бы не его разрез глаз — сидит русский мужик, обедает, расслабляется и получает истинное наслаждение от процесса!

Не порядок!

— Женился бы ты, Плат… Остепенился. — Мишт сделал глоток, совершенно не понимая, что только что наступил на серьёзные такие грабли… С "дружественным интерфейсом"!

Зажрался мой напарничек, страх потерял и расслабился…

Видя мою улыбку, Мишт отставил чашку подальше в сторону и приготовился.

— Жениться, говоришь… — Я задумался. — Мишт, а Жанна будет рожать в герцогстве?

— Сам понимаешь — наследники… — Его Высочество, чувствуя подвох, заметался взглядом, но уже было поздно пить "Боржоми".

— А ты в курсе, Вашество, что едва у русской женщины появляются новые подруги, как её семейной жизни приходит карачун? А после родов начинается такая страшная штука, как "послеродовая депрессия"? — Я озабоченно качнул головой в сторону слегка помятого и пыльного лейтенанта, налегающего на хлеб с маслом и сахаром. — Мне не веришь — спроси у лейтенанта!

— Ага, а ещё после родов у женщины очень сильно меняются пристрастия! Во всём, без исключения! — Федоров облизнул пальцы. — Готовься, Ваше Высочество: жизнь с русской женщиной никогда не бывает скучной: то лошади скачут, то избы горят! У тебя замок, того, давно не горел?

…Муж и жена, как давным давно известно, два сапога. Но, с другой стороны, чтобы стать парой, мало родить детей и воспитать их — надо суметь пережить вместе тот самый предел, когда даже ребенок не мешает разводу, а сидящий напротив тебя человек раздражает настолько, что проще сказать ему, как он тебе надоел, чем понять, что не он тебе надоел, а ты просто надоел самому себе.

Оттого и разваливались пары в век НТР, что за спешкой не могли и не хотели видеть в сидящем напротив человеке — человека. Иностранные психологи, громко разглагольствующие о том, что "никто, никому, ничего не должен", низвели семью до уровня канализации и тихо вымерли, под напором восточной культуры, у которой семья осталась семьей.