Дэйв Макара - Попаданы

Здоровенная дыра, в которую можно было полюбоваться восходящей звездой — голубым гигантом, не добавляла надежд на то, что десантный бот ещё хоть раз выйдет на орбиту своим ходом.

— Пехота, а ты как в рубку пробрался? — Пилот отстегнул крепления шлема и снял его.

— Так я ж — разведка! — Одноногий присел на подлокотник кресла. — Вы, за нами прилетели? Или так, на ракету нарвались?

— На психа мы нарвались… — Пилот в сердцах хлопнул рукой по лежащему на коленях шлему и немедленно взвыл — досталось не только первому пилоту, но и ему самому: правый бок в крови, наружу торчат куски металла, правая нога перекручена винтом.

— Это называется "таран"! — Наставительно поднял указательный палец вверх, разведчик, и закашлялся. — Значит, не за нами… Понятно.

— Если вы — четвертый отдельный разведывательный батальон, тогда за вами. — Пилот дотянулся до одинокого огонька на пульте, прямо перед собой и постучал по нему пальцем, закованным в пилотскую перчатку, изящную и прочную, одновременно. — Только на этом, мы с тобой дальше небесных врат не улетим. А с моей ногой и вообще не взлетим…

Десантный бот типа "Маправ-401", длиной более сорока метров, шириной десять с половиной и в высоту семи метров, "затачивался" под разные, "холерные" случаи. Он был способен пробить своим крепко бронированным носом, бока атакуемого корабля, до рейдера, включительно; увернуться от двух ракет и бесследно для себя принять на броню залп тяжёлого лазера корабельной защиты. Но и он, всё это мог сделать в космосе, превращаясь в атмосфере в "гроб без крылышек", не способный ни на что кроме крутого пике и выравнивания перед тем ударом, что назывался у него посадкой.

Обычно, систем гравиотбора вполне хватало, но вот незадача — пилот атмосферника, на свою беду, слишком близко подобрался к боту и, когда система отработала тормозной режим — не успел уйти от удара, распоров своим торчащим книзу подобием киля, рубку.

Рванув руль в сторону, второй пилот бота ушел от взрыва атмосферника, добившего бы их на счёт "раз", нырнул вниз и воткнулся точно в склон не вовремя появившейся горы.

Бот, как и было рассчитано его конструкторами, пропахал не толстый слой земли, вылетел с другой стороны склона и ухнул вниз, оставляя за собой длинную просеку поломанной растительности и разбросанных металлических листов брони, сдираемых о твёрдые камни и торчащие пни поваленных деревьев.

Махина прокатилась по крутому спуску, пролетела по руслу небольшой речушки, едва её не вскипятив своим раскалённым корпусом и, в клубах пара и догоняющих сверху бревнах, вкатилась под своды величественного леса, тёмно-синего и плотно укрывшего почву от лучей звезды своими переплетающимися ветвями и мясистой листвой.

Два особо увесистых бревнышка, катившиеся следом, обломали внешние маневровые двигатели не хуже топора опытного дровосека, очищающего ствол дерева от веток, а догнавший обвал плотно забил дюзы основного.

Малый реактор приказал долго жить, лишившись связи с центральным бортовым компьютером и теперь, только аккумуляторы давали слабый свет, да пробоина, в которую начали влетать первые капли влаги.

Аварийная система, распробовав капающую воду, обесточила вообще всё, что ещё было цело или могло быть починено, оставив разумных в одиночестве и тишине.

— Четвёртый, четвёртый… Свет клином сошёлся на четвёртом?! — Разведчик лениво-огорчённо ругнулся. — Не было здесь четвёртого, не было! И батальона, тем более — не было. Четвёртое отделение второго мотострелкового!

— Ох ты, — оживился пилот, — Это у вас, череп на колу болтается?!

— У нас. — Разведчик снова вздохнул. — Давай выбираться, летун. Иначе, скоро здесь сперва будет мокро, а потом, когда имперцы соизволят пройтись по лесочку из орбитальной установки, станет сразу смертельно жарко!

— Я бы, вроде бы как и не против… — Пилот оскалился, — только вот без ноги — далеко не уйдёшь…

— Я же хожу. — Разведчик, высокий и худой, с болтающимся на плече "коротышом" и тяжёлым тактическим шлемом на поясе, пожал плечами. — Тебя аптечка сейчас так наширяла, что ты не то что идти — бежать будешь! Ну, а я тебе слегка помогу.

Пилот чертыхнулся — болевых ощущений действительно не было.

Развернув свое кресло и молясь, чтобы больше нигде не оказалось застрявшего железа или прочих неприятных сюрпризов, пилот встал сперва на здоровую ногу, а затем попытался опереться на переломанную.

Разведчик едва успел подставить свое плечо, удержав летуна от падения.

— Больной? — Разведчик вкатил пилоту тугой щелбан, точно в центр лба. — Надо было мне ногу протянуть, я бы тебе шину наложил, олух торопливый…

— Меня Крас зовут. — Представился пилот. — Крас Львандоль.

— Пла Кат. Лучше просто — "Плат". — Разведчик усадил дагрийца обратно в кресло, вытащил из висящей за спиной сумки аптечку и закрепил её на поясе пилота.

Через несколько секунд, имперская аптечка, настоящее чудо "враждебных" технологий деловито запиликала и выпустила из себя десяток серебристых щупалец. Семь из них, сразу, метнулись к ноге, прорвали и так дырявую штанину, растеклись по коже и вмиг затвердели, превращаясь в первоклассную шину первой помощи, лёгкую, прочную и не вызывающую аллергии ни у одного из видов разумных.

— Вот теперь точно верю, что ты из разведки! — Крас снова встал сперва на здоровую, а затем, недоверчиво, опёрся на больную ногу. — Здорово. Нам бы такие… Стой, а ты сам, как?!

Плат покачал головой.

— Пошли наружу.

Придерживаясь руками за торчащие отовсюду провода, куски обшивки и прочие "подходящие" предметы, Плат направился внутрь бота, к выходу.

К удивлению пилота, ему не сразу удалось догнать одноногого разведчика, двигающегося странной, раскачивающейся походкой.

Сорокаметровый тоннель разбитого бота, впрочем сократившийся до 35 метров, после того как отстрелился основной двигатель, встретил пилота тьмой, запахом гари и торчащими отовсюду обломками.

Ободранная броня на "пузе" бота, равнявшаяся почти двум метрам, осталась позади, вперемешку с камнями этой планеты и теперь бот стоял накренившись на левую сторону, а снизу торчал ствол странного, уродского дерева, о которое Крас не замедлил запнуться.

— Под ноги смотри. — Почти весело предупредил Плат. — Здесь вся флора и фауна под ноги бросаются, аки самоубивцы. Только самоубивцы с такой шкурой, чешуёй и корой, что и "пливак", бывает, пасует.

К сообщениям о флоре и фауне пилот остался равнодушен: то, что ползает по поверхности планет, мало волнует тех, кто над ними летает. Единственный интерес, впрочем, возможен. Гастрономический.

Едва они выбрались наружу через выломанный борт, как пилот почувствовал, как крепко свело мышцы в месте, о котором за столом не говорят.