Дэйв Макара - Попаданы

Первой у двери оказалась Тамара и затарабанила в дверь.

За дверью послышался знакомый голос Мишта, что-то говорящий и визг повторился.

Будь это обычная дверь в квартиру, даже металлическая, Кахонка знала бы как поступить, но тут… Целых семь сантиметров корабельной брони!

Будь Кахонка не так озабочена происходящим, именно этот момент и стал бы объектом пристального изучения, но — увы!

— Жанна, открывай! Иначе слесаря вызову! — Пригрозила Тамара, пиная дверь ногой и не думая, что тут надо не слесаря вызывать, а — взрывника! Или спецназ, в зависимости от происходящего за дверью.

— Нет! — Жанна всхлипнула из-за двери, когда та стала приоткрываться. — Мишка, закрой двери!

"Ага. Раз, Мишка — значит всё нормально…" — Тамара Вадимовна, с сожалением, отметила тот факт, что уже начавшая было открываться, дверь, снова закрылась и чавкнула пневматиком, герметизируя помещение.

— Сон дурной приснился! — Успокоила она стоящих рядом любопытных, словно те не имели ни глаз, ни ушей. — Утром расскажет, если захочет…

Народ, пожимая плечами и позевывая, разошёлся по своим каютам, оставляя верную Кахонку в одиночестве, как стойкого оловянного солдатика, на страже покоя подруги.

— Жанка. Все ушли. Открывай! — Тамара поцарапалась в дверь не хуже кошки. — Открывай, тебе говорю!

Дверь отворилась на два пальца, на 30 сантиметров, на 50, и Тамара ракетой влетела в комнату подруги, втянутая за руку.

Дверь с чавканьем встала на место.

— А твой… Где? — Кахонка с удивлением рассматривала изысканно сервированный столик с цветами, свечами, сладостями и без единой бутылки вина!

— Где-где… В… На верхней полке, ищет иголки! В Караганде! — Жанна шмыгала носом, глубоко дышала и шмыгала носом одновременно. — Хочешь, тебе отдам?! Или лучше на ферму…

— На мясо? — Ужаснулась Тамара, рассматривая находящуюся в состоянии смятения подругу.

— На молоко… — Огрызнулась Жанна, успокаиваясь и опуская свою очаровательную пятую точку на кушетку. — На колбасу с приправами!

Женский переход от смятения к слезам и обратно, равен одному взмаху ресниц.

Мгновение и слезы полились рекой.

Тамара, честно продержалась пару минут, утешая и успокаивая подругу, пытаясь выведать под шумок, что же произошло.

Жанна держалась, как скала!

— Он тебе что, предложение сделал? — Кахонка, вспоминая своего недогадливого возлюбленного, уже мысленно готовилась приступить к расчленению Мишта. — Или наоборот, сказал "прости"?

Жанна подняла на собеседницу глаза и пронзительно вздохнула.

"Господи, неужели я такая же дура?! Была?!" — Тамара Вадимовна решила оставить всё как есть, захочет Жанна рассказать — расскажет. Нет, так из этой блондинки и пытками слова не вытащишь!

— Пойду-ка я спать. Утро вечера мудренее! — Экс-министр встала, оправила неприлично задравшуюся юбку и двинулась в сторону выхода. — Утром, на свежую голову, поговорим…

Едва дверь за ней закрылась, в комнату вошёл Мишт, придерживая отваливающийся лейкопластырь на своём исцарапанном лице.

— Хорошая у вас пословица… — Герцог оторвал ненавистный кусочек и принялся его внимательно изучать, видимо опасаясь, что ногти возлюбленной полны страшного яда и раны, нанесённые ими, прямо сейчас, на месте, сию секунду, наполнятся гноем. — Жаль, что я о ней раньше, не знал… А лейкопластырь — редкая фигня. Не держится.

Жанна, глядя на мужчину, уткнулась носом в тыльную сторону собственной ладони, пряча улыбку и блестящие глаза.

— Мишт… Лейкопластырь — для Сухой кожи! — Она встала со стула и неуловимым движением оказалась совсем рядом с ним. — Надо сперва кровь остановить!

— Кое-кому, надо ногти сократить! — Мишт замер от прикосновения горячей женской руки к собственному лицу, горящему от царапин. — Теперь я понимаю Плата, предпочитающего нашанн… С ними — безопаснее… Даже с "бешеными"!

— А ты имеешь что-то против русских женщин? — Жанна прошептала свой вопрос прямо любимому в ухо, обдавая его жарким дыханием. — Или присмотрел замену?

— Нет. — Мишт мужественно выдержал первый этап пытки.

— Правильно. — Жанна поцеловала его в шею, слегка прикусив кожу зубами. — Иначе я сперва ей голову отверну, а потом тебе — кое-что другое… А потом и голову, чтобы кое-что другое не пришили обратно…

— Угрожаешь, женщина! — Мишт развернулся, подхватил довольную Жанну на руки и шагнул к открывающейся двери.

Очередной дикий женский визг и вопль: "Дурак! Это ванная!", прерванный мужским хохотом и звуком поцелуя, вот и всё, что осталось снаружи.

Дверь закрылась, и эта парочка оказалась плотно занята самими собой.

"Концертные рейдеры" делали прыжок за прыжком, приближаясь к тому пределу, когда уже можно будет поймать сигналы, посланные нашими предками в поисках разумных.

Останки "Вояджера", давным-давно превратившиеся в межзвездную пыль после встречи с негаданным каменюкой. Сигналы точного времени "Маяка" и песни "Битлз" так и звучат в пустоте, пережив все мыслимые и немыслимые временные лимиты, надежды и чаяния человечества, искавшего братьев по разуму.

Ну нашлись они и что?

"Ария", "Соната" и "Симфония" несли в своём чреве не только тех, кого изгнала Земля, но и тех, кто о "праматери" знал только по рассказам родителей и дедов с бабушками.

А дети всегда хотят попасть в сказку.

И счастливы мы, что наши сказки ничуть не похожи на сказки братьев Гримм, Гауфа или Андерсона, с их злыднями, жадинами, спящими красавицами и более поздними вампирами и зомбями.

Пусть и "ленивые", да зато — добрые.

Впрочем, на Матушке растёт новое поколение и сказками об Емеле и его самоходной печи их уже не приманишь в царство Морфея.

Другое время, другие песни и другие сказки!

Человек, замерший каменным истуканом на обзорной палубе, работал на рыцарей плаща и кинжала, выполняя единожды полученный приказ.

Он оберегал покой, хранил тайны, присматривал и радовался каждому дню, когда из всех его знаний, требовалось только знание кулинарии.

Корабельный кок, с любовью прозванный "Кулинарычем", любовался звездами.

Он также как и все прошёл путь наемника от сопливого зелёного новичка и до матерого пилота среднего эскадренного эсминца. Умирал и воскресал.

Вернулся и снова попал в дипкорпус, рядовым поваром.

И впервые он радовался своей работе!

Рейдеры вышли из прыжка в системе, координаты которой были у Павла и значившейся на картах, как "заправочно-перевалочная", на которой ТОК-и пополняли свои запасы по пути к Матушке.

Отсюда, по картам, до Земли было всего ничего — две-три недели полета, с новыми-то двигателями!

Система встретила корабли тишиной.

Крутились на своих местах планеты.

Светили звезды.