Александр Воронцов - Здравствуйте, я Ваша Смерть! (пьеса)

Звучит музыка Bahroma «Надолго» с 2.12 микшером

Заходят Бог и Смерть.

Бог. — Он работает, как каторжный. Впрочем, нет, на каторге не работают с таким счастливым лицом. Посмотри, как он пишет. Это, несомненно, лучший его роман. Вот, послушай:

«Я лежал на берегу реки, а надо мной застыло ватное небо. Я оторвался от книги и поднял взгляд на противоположный берег. Это так странно: ты все еще в прохладной тени, а в каком-то полукилометре уже душно под палящим солнцем. И мне вдруг захотелось разуться и босыми ногами пробежаться по поверхности воды. Может, до середины, а может, и до противоположного берега — сколько смогу.

А в доме уже собрались родственники. Некоторых я не видел три года, других гораздо больше. Моя борода (совсем не такая неухоженная, как сейчас) всем очень нравилась. И вообще — я лежал такой красивый и спокойный, каким никогда не был при жизни. Мне стало немного грустно — почему очень часто только в смерти мы обретаем то, чего нам так не хватало в жизни?»

Смерть— Красиво. Кстати, эти слова он мог бы написать при жизни, а пишет при смерти. Парадокс…

Бог. — Люди — это сплошные парадоксы… живут и каждый день убивают себя понемногу…. Им бы ценить свою жизнь, свое тело хотя бы, про душу я вообще молчу, а они? Посмотри, во что они себя превращают — эти расплывающиеся туши, эти дряблые щеки, эти прокуренные легкие и пропитые печенки… или, вот, к примеру, почему больнее всего им надо ранить тех, кто к ним ближе всех? То есть, получая по мозгам от шефа на работе, глава семейства приходит домой и вымещает свою обиду на хрупкой жене и маленьких ни в чем не виноватых детях. Или же болеют за любимую команду, забывая, что где-то в другом городе болеет родная мама…

Смерть— Действительно, странно… Люди пишут сами себе законы, которые потом всячески нарушают, причем, в первую очередь те законы, которые они, Господи, называют твоими заповедями. А их обещания? Влюбленный юноша, обещая достать любимой звезду с неба, после завершения конфетно-цветочного периода не может даже достать из стиральной машины свежевыстиранное белье, чтобы развесить его сушиться? Что уж говорить про их политиков и президентов… Сплошное вранье.

Бог. — Не то слово — иногда люди говорят по-русски, или там по-английски или по-китайски друг с другом, но друг друга не понимают. Вот даже живут много лет друг с другом, вроде на одном языке говорят, детей вместе воспитывают, а не понимают ни друг друга, ни своих детей. Вот я и пытаюсь понять — как так может быть?

Смерть— Господи, да ведь это даже тебе не под силу! Трудно понять то, что понять невозможно. Впрочем, это такие мелочи…

Бог. — Есть и глобальные вещи, например, при жизни они всячески гнобят тех, кого после смерти возводят на пьедестал, называют гениями своей эпохи, публикуют их произведения, заставляют учить в школе их стихи и писать сочинения по теме их романов… А при жизни? Франц Шуберт и Вольфганг Амадей Моцарт умерли в нищете, Винсент Ван Гог — в психбольнице…

Смерть— Ну, наш Писатель при жизни как раз успел получить известность и признание… Правда, на это он потратил полжизни…

Бог. — Нет, не пол-жизни, а всю жизнь… На борьбу с дураками-редакторами, кретинами-чиновниками, доказывая им, что его рукописи чего-то стоят… Но сколько крови попили ему его самые близкие люди…Жена вечно пилила его за то, что он не зарабатывает, как все… что в доме вечно нет денег… теща туда же…

Смерть— Кстати, когда он получил престижную премию в области литературы, то сразу все изменилось — его вдруг заметили, стали о нем писать….

Бог. — Хотя теща продолжала говорить про него гадости…

Смерть— И коллеги долго еще пытались ставить палки в колеса.

Бог. — Да я им судья, так что с них еще спросится…

Смерть— Но посмотри, Господи, они же люди, ты же их создал по своему образу и подобию, ты же сам вложил в них это право на ошибку, получается, ты их спровоцировал, а теперь за свои же ошибки хочешь наказать?

Бог. — Ради меня не надо вступать в ненужные дискуссии, ладно?

Смерть— Какие могут быть с Вами дискуссии, Шеф? Просто все эти события Вами предначертаны. То есть, Вы сами…

Бог. — Что-что? Бунт на корабле? Смотри у меня! А насчет предначертаний ты же сама сказала — даже мои законы люди нарушают, так что я даю только вектор направления, то есть, у всех есть выбор — есть линия Судьбы, им предначертанная, а вот как они по этой линии пройдут… Кто-то вкривь и вкось, а кто-то — прямо… И свою Судьбу каждый выбирает сам. Но ведь как получается — я вложил в этот мир принцип неопределенности и алогизмы, и теперь даже я не могу диктовать логику развития событий. А ведь это и есть самое интересное в этом мире.

Смерть— Но какой спрос тогда с людей? Это все равно что ругать героев компьютерной игры за неполадки, а не разработчиков… все, молчу, Господи, молчу.

Бог. — Если бы Вы тут не отвлекались, а следили за соблюдением своих должностных обязанностей, то не было бы этих вопросов! Я про то, что люди перестали умирать, как им предписано — вечно какие-то нестыковки. Почему те, кто в моем реестре должен жить и жить, вдруг уходят на тот свет? И наоборот — расходный генетический материал не только живет, а еще как живет. Кто пропустил Майкла Джексона? У меня по ведомости он только через год должен был пройти!

Диспетчер— Господи, я слежу, уж так слежу! Сил никаких нет! И чуть что — я во всем и виновата! Мне наряд на Джексона подписали — я и приняла. У меня столько этих нарядов… (всхлипывает).

Бог— А мне, думаешь, легко? Думаешь — сотворил мир и почиваю на лаврах? Мне постоянно приходится вмешиваться в стремительно меняющуюся ситуацию. Этот мир так быстро деградирует и я пытаюсь теперь притормозить процесс смены поколений, ибо, как оказалось, поколение, воспитанное, например, во времена диктатур разного рода оказалось чище, светлее, моральнее, нежели новое поколение непуганых, выросшее в свободе и демократии. Вот, вспомни, какое количество композиторов или писателей подарило миру 20-е столетие?

Смерть— Трудно сказать.

Бог. — Хорошо, а если сравнить 20 век с 19-м?

Смерть— Ну, в 19-м было их больше… одни лишь поэты Серебряного века могут конкурировать с поэтами 19-го столетия.

Бог. — А 18 век?

Смерть— Да там вся классика мировой литературы. И композиторов столько, что и не запомнить.