Мобснабсбыт Ухорезов - Крестопереносец [СИ]

Им в след старался бежать, но постоянно морщась от боли, переходил на шаг, Степан Бадья.

— Я с вами! С вами! Тут и так есть кому присмотреть. А мне к Боромиру надо, его слово для сотника веско. Попросит старый тысяцкий за меня, и отпустит Колун, никуда не денется. Колун, он это… Сотник наш.

— Знаю, — проворчал батюшка. Только вот не поспеешь ты с нами. Мы быстро пойдем, до ночи всего ничего уже. Дождись утра, встреть бабу Фросю. Она боль снимет, с божьей помощью, тогда и пойдешь.

— Нет! — замотал головой десятник. — Я вас не задержу. Ноги почти зажили. Да и вам в пути могу пригодиться. Вы же через лес срезать хотите? Ну вот… а там, мало ли че…

— А че? — влез, передразнивая Пендаль. — Че нам будет? Волки то вон, на опушке. Они нас и защитят… Ой!

Ойкнул он из-за того, что Полбу не глядя, в четверть силы отпустил слуге щелбан.

— Молчи, когда говорят воины, — наставил его на путь истинный барон. — Говори только если спросят. Понял?

— Д-да… Ой-ой, больно же… Простите, ваша милость. Забылся.

— Больше не забывайся. Но ты прав. С волками этот лес для нас — будто вишневый сад. Да и мы со святым отцом сможем за себя постоять.

Степан зарделся.

— Вы, барон, того… Не гневайтесь. Но плохо будет если вы сами в погост вернетесь. Я же вас найти послан был… Ну или то, что от вас осталось. Как потом в глаза Боромиру смотреть? Как его об услуге просить? Получится, что не нашел вас… Да и… Мне бы с женой попрощаться. Чую я, вы тут надолго не засидитесь. Скоро в путь. Вы же меня возьмете, а?

И огромный бородатый дружинник с робкой надеждой заглянул в глаза крестоносцу.

— Возьму, — решился рыцарь. — Вижу, ни отваги, ни чести тебе не занимать. И в бою я тебя видел. Отпустит тебя господин сотник — приму в оруженосцы на три года. Отслужишь — будешь иметь право простится в какой-нибудь рыцарский орден. А вот станешь рыцарем — скрестим мечи.

— И копья?

— Нет. Копья не скрестим. Копья преломим. Эх… Всему тебя еще учить, неуч… — наконец рыцарь мог хоть кому-то, хоть что-то объяснить. А то в этом непонятном мире, он мало что понимал, и все больше слушал объяснения сам.

— Так, — вмешался Ставросий. — Если хотим до ночи куда нужно успеть, хватит разговоры разговаривать. Господь мне хоть и помогает, да и за вами, дураками, присматривает, но злоупотреблять не стоит. Вперед!

…

По словам Ставросия и Бадьи, знавших местный лес весьма неплохо, до погоста если идти напрямую, можно добраться часа за два. А если по дороге, да полями — не менее четырех. Петляет дорога, пояснил Бадья. Она ведь одна. И для восьми маленьких деревенек на два-три двора — единственная связь с цивилизацией.

О бабе Гуле Ставросий разговаривать не захотел, только сплюнул, перекрестился, зыркнул недобро и буркнул: «У Боромира спросишь».

А вот о Лихомане много поведал. Да и о хозяине его Разложене. Вообще, Константин многое за время этого пути узнал и уяснил. От отца Ставросия — о геополитике местной, а от Пендаля — об игровой механике. От Бадьи добиться членораздельных ответов было сложно. Он, сжав зубы и превозмогая боль в ногах старался не отстать от маленького отряда.

Минут через сорок, увидели они неприметную землянку, с выбитым окошком. Рядом суетилась седая пухлая бабка в очках, а дед, сидя на завалинке курил козью ножку, командовал, и комментировал ее действия.

Рыцарь в первый раз увидел курящего человека.

И сперва подумал, что это колдун какой, или вообще, огнедышащий адский демон, неумело прикидывающийся старичком. Но батюшка Ставросий сурово глянув на крестоносца сказал только:

— Курит он. Дело это хоть и не очень богоугодное, но большого греха в нем нету. Нервы успокаивает, да и вроде как при деле человече… Думаешь, дала бы она ему просто так посидеть-отдохнуть? Смотри, как носится… А так… Законный перекур.

Вы вот тоже, наверное, думаете, а откуда в Новгороде тринадцатого века табак? Не знаю. Но старик курил — это факт. А факт — самая упрямая штука в мире, как всем известно.

Кроме того, а с чего вы взяли, что дед курил именно табак? На Руси и своей травы много растет. Испокон веков. Разной.

— Баааатюфка! — хрипло протянул дед и закашлялся, поперхнувшись дымом. — Не может быыыыть! Фподобил Господь… Эй, женфина, смотри кто пофаловал! Ну ка, быфтро стол накрой!

— Отче! — старуха явно обрадовалась и поклонилась в пояс. В пояснице у нее что-то громко хрустнуло, но она и не заметив этого затараторила. — Откушаете? И вы молодцы? У нас репа есть! Много репы! Хороша, сладка, и… много!

— Что такое репа? — спросил Полбу Пендаля.

— Деликатес местный, — ответил тот. — Овощ. Корнеплод. Очень его тутошние пейзане уважают. Сажают, где ни попадя. Сама растет, знай только поливай вовремя, и черви ее не грызут… Ваша милость, а я бы поел.

— Некогда, — строго заметил священник. — Водицы изопьем, и дальше двинемся.

— Вы профто репу не любите, как люблю ее я… — расстроенно заметил дед. — Ладно… Эй бабка, таффи ведро.

— Ой, горюшкооо… — запричитала старуха. — Ой, нехорошо… А у нас то и нет больше ничего. Вот если бы этот растяпа колобка не упустил, был бы хлебушек…

— Колобка? — Насторожился Пендаль. — Такого, конопатого? Ми-ми-мишку?

— Ага, его фамого, туды его в качель… Ой, профти, батюфка…

И дед с бабой, перебивая друг друга и путаясь в показаниях поведали, как напало на них страшное существо. Ворвалось в землянку, напакостило, всех обругало, сожрало половину годового запаса репы, выбило окошко, сперло почти новое корыто и скрылось в неизвестном направлении.

Батюшка Ставросий, несколькими четкими вопросами, как заправский следователь, выяснил, все обстоятельства дела. Из бормотаний деда и причитаний бабки, сложил истинную картину. И наложив на врунов епитимью (дебаф такой, масштабируемый, с оттяжкой по времени), отказался благословлять.

— Вот замолите грех лжи — будет вам баф! А пока — шиш! Все, нам пора. Я дня через три или сам проверю, или пришлю кого. Эх! Это ж надо! Живое существо за хлебный мякиш приняли… Уууу! Маразматики, прости Господи.

Он уже был в курсе приключений Константина и Пендаля. И о том, что колобок теперь не дикий моб, а пет рыцаря, и сам понял, и барону объяснил. Так же, как и о волках. Волки, каким-то образом попали под влияние харизмы крестоносца. Хотя откуда она в таких количествах взялась, что бы две стаи разом его вожаком признали — непонятно. Нет, они не полноценные петы. И их может переманить более сильный или удачливый лидер. Ну или они сами, с течением времени, могут изменить свое мнение в отношении альфы. А вот колобок — нет. Привязан он теперь к Полбу накрепко.

Минут через пятнадцать, когда землянка осталась далеко позади, шныряющие вокруг отряда волки резко подобрались, и все, как один, скрылись в чаще. Издалека раздался призывный волчий вой. В котором, однако, не было тревоги, а лишь торжество.