Анна Гаврилова - Маша и Темный Властелин

— Так. Фигня. Уже не плачу, — я шмыгнула носом.

Папа, который тоже вышел в коридор, подарил сочувствующий взгляд, в котором читалось: не реви, всё пройдёт.

Я кивнула, с усилием растянула губы в бодрой улыбке и отправилась на кухню — есть хотелось зверски.

— Маш, ты точно не заболела? — спросила протопавшая вслед за мной сестра. — Спишь весь день, теперь рыдаешь. Может у тебя температура?

— Гормоны у меня, — соврала хмуро. — ПСМ.

Лишь теперь обратила внимание на тот факт, что за окном почти темно, и даже попробовала сориентироваться в родной реальности:

— Завтра у нас какой день недели?

— Понедельник, — ответила сестра.

Она сказала, а я поняла, что всё-таки заболела. В смысле, на работу не пойду. Просто не смогу. Мне нужно время, чтобы мозг встал на место и… чтобы понять, как теперь жить.

— Машунь, какая же ты у нас красавица, — сказала входящая на кухню мама.

Я улыбнулась и благодарно кивнула, хотя улучшенная в фэнтези внешность сейчас вообще не радовала.

— Но если кто-то будет жрать на ночь бутерброды, то всю свою чудесную фигуру растеряет! — сказала сестричка наставительно.

Я, конечно, согласилась — а смысл переть против правды? Но тут же достала майонез, потому что было слишком грустно. Так, что срочно требовалось эту грусть чем-нибудь залить.

После бутербродов и чая приняла душ, почистила зубы и даже позвонила начальнику с сообщением, что разболелась и завтра на работу не выйду. Говорить о том, что срочно нужен внеплановый отпуск не стала, отложила на потом.

Закончив с делами, полистала сделанные на телефон фотки: они были старыми, а вот внешность на них — новая, то есть я теперь по всем фронтам, и даже в прошлом, красотка… Что ж, значит буду привыкать быть красивой. Хотя зачем мне это всё без него?

Мысль об Алексе мелькнула, и… подушка снова начала сыреть, причём стремительно. Только что я могла с этим поделать? Вот именно, что ничего. Так и уснула, а утром… глаза опухли настолько, что открыться отказались. Свой родной мир я увидела через две узкие щелочки — пришлось идти в ванную и срочно делать компресс.

При том, что все собирались на работу, оккупация мною ванной была воспринята без энтузиазма. А когда щёлочки стали пошире, и я переместилась на кухню, раздалась трель дверного звонка.

Учитывая, что было утро понедельника, и приличные люди вот так не приходят, я решила — это кто-то из соседей со вчерашнего вечера не протрезвел, зашел в подъезд по собственному коду, а дальше — дверь перепутал.

Тем удивительней было увидеть возникающего на пороге, буквально пропитанного недоумением папу.

— Маша, — сказал он осторожно. — Это к тебе.

А?

Я сперва хотела объяснить, что с алкашами не дружу, а потом забила на всё, хлебнула кофе и встала. Вышла в коридор, а где-то на середине пути к двери, когда смогла разглядеть человека, которого «караулила» мама, поняла, что, путешествуя по мирам, немного тронулась умом.

Просто мне мерещился Волков. Причём весь такой красивый — чуть менее взрослый и накаченный, чем при последней встрече, но более чем интересный; в синих джинсах, в замшевой куртке и с цветами.

Конечно, следовало позвонить в скорую и сдаться, но я проявила слабость — подошла к двери, чтобы получше рассмотреть этот восхитительный глюк.

Ну а он… Он внезапно заговорил:

— Привет, Машунь.

Споткнулась, одновременно радуясь, что кружка с кофе осталась на кухне. Тут же судорожно вздохнула, ища в себе силы всё-таки позвонить в скорую, а он…

— Это тебе, — и протянул цветы.

— Маш, это из-за него ты вчера плакала? — спросила мама подозрительно.

Я хотела кивнуть, но сдержалась. Какая-то часть мозга подумала — зачем устраивать Алексу, пусть даже наглюченному, такую подставу?

— Машунь? — позвал Волков и нахмурился. — Ты почему плакала?

Тут я всё-таки решила позаботиться о своём психическом здоровье и прогнать эту галлюцинацию. Что именно делать не знала, поэтому начала с малого — сказала уверенно и вслух:

— Ты не существуешь!

Волков застыл на секунду, а потом заломил бровь и переспросил:

— Кто не существует? Я?

Ещё секунда, и букетик, кстати, совершенно материальный, у меня отобрали — мама вынула из обессиленных пальцев, чтобы тут же удалиться, оставив нас с Волковым один на один.

Она ушла, а я протянула руку и осторожно потрогала бывшего идейного противника…

Почему бывшего? Так ведь он признал, что романтическое фэнтези — лучший жанр в мире!

— А-алекс? — тихо уточнила я.

В ответ услышала:

— Машунь, с тобой всё в порядке?

Отрицательно качнула головой, сказала:

— Тебя не может тут быть. Ты…

— Существую! — перебил Алекс недовольно. Словно усомниться в его существовании — грех.

Я снова мотнула головой и повторила:

— Тебя не может тут быть. Ты адреса моего не знаешь.

По мужским губам скользнула знакомая, не лишенная самодовольства улыбка, и кое-кто ответил:

— Твой адрес, Машунь, я ещё в прошлый раз узнал.

Это было словно капля ледяной воды на нос: вроде отрезвляюще, но не очень.

— Как? — хмуро вопросила я.

— У тебя такая замечательная фамилия, Брехунько… — протянул он. — Такая уникальная, что найти очень просто, особенно когда есть кое-какие связи в органах.

— Так тебе «органы» мой адрес выдали? — я снова нахмурилась. — Это же незаконно.

В ответ прозвучало:

— Брехунько, не нуди.

Кто нудит? Я?

Я вновь судорожно глотнула воздуха, а Алекс весело фыркнул:

— Что? До сих пор не веришь?

Я промолчала. Верю, но не совсем. Почти.

— А если так? — Алекс шагнул навстречу, сокращая расстояние до нуля, и обвил рукой талию. Сразу почувствовала его тепло, его материальность, вот только…

— Хорошо. Ты знаешь мой адрес, но как ты здесь оказался? В смысле, ты же должен быть в Питере.

— Я приехал, Машунь, — ответил Волков терпеливо. — Сел в машину, завёл мотор и вот я здесь.

— Ты… ехал всю ночь? — уточнила я недоумённо.

— Да.

Теперь я растерялась, а спустя секунду услышала:

— Машунь, ты что, не рада?

Я… я…

— Хорошо, — вновь подал голос Волков. — А если так?

Он наклонился, даря лёгкий поцелуй, и тут же поцеловал по-настоящему. Также, как целовал всего сутки назад, в нашу «брачную ночь». И чем дальше продвигался его наглющий язык, тем чётче становилось понимание — всё-таки не мерещится. Алекс Волков, мой фэнтезийный антипод, здесь.

Здесь? Нет, правда здесь?

Я оттолкнула бывшего Властелина, разрывая поцелуй, и уставилась круглыми глазами. Потом взвизгнула, ощущая, как меня накрывает волной радости:

— Ты правда существуешь? Ты правда приехал?

— Да. Да, и еще раз да.

— У-и-и! — сказала я, чтобы тут же броситься к нему на шею.

— Ну, неужели, — пробормотало Его Ехидство.