Константин Соловьев - Восьмое Небо

Умеют ли ведьмы читать мысли? Кажется, умеют. Шму приросла к ограждению, чувствуя, что не сможет сделать и шага, если Линдра Драммонд бросится на нее. Но офицер-ихтиолог то ли не умела читать мыслей, то ли привыкла к тому, что лицо Шму постоянно искажено гримасой страха. Она спокойно подошла к ней и встала рядом, скрестив руки на груди. Еще одно предчувствие укололо Шму осиным жалом. Не офицерская поза. Офицеры складывают руки за спиной. Ни один человек, привыкший носить форму, не встал бы так, как Линдра…

- Когда речь заходит о страхах, мне всегда вспоминается мой дед, - Линдра подставила лицо ночному ветру и лишь улыбнулась, когда тот попытался распотрошить ее собранные в строгий хвост волосы, - Подумать только, тысячи людей во всем северной полушарии считали его несгибаемым воякой, человеком невероятной выдержки, готовым сигануть в Марево с обнаженной шпагой наперевес. При одном его виде дрожали враги и вытягивались во весь рост прожженные воздушные пехотинцы. Про его выходки на войне слагали легенды. Жуткие легенды, при этом совершенно правдивые. Как он, стоя на капитанском мостике охваченного пламенем броненосца, устремил корабль в самоубийственный таранный удар… Как схватился на залитой кровью палубе сразу с пятью формандцами, и всех перебил. Как двинулся напрямик в глаз бури, когда циклон норовил разорвать его флагман в мелкую щепу… Его прозвали Каледонийским Гунчем [134] Гунч – индийская разновидность сома, отличающаяся огромным размером и, по слухам, склонностью к нападению на людей. и, уверяю, вовсе не за размер его усов… О да, он умел нагнать страху. Будь он пиратом, наверняка бы затмил деда вашей капитанессы, - Линдра хихикнула, прикрыв ладонью рот, - Нет, серьезно. Мой дед не боялся никого в целом свете, он был из тех людей, на плечах которых Каледонийская империя держится прочнее, чем на самых мощных левитирующих чарах.

Шму не знала, что на это сказать, поэтому на всякий случай осторожно кивнула.

- Но никто из этих людей не знал так хорошо моего деда, как я. Потому что рано или поздно они убирались прочь вместе со своими аксельбантами, звякающими шпагами и шпорами, а он оставался в своем кабинете и, стащив раззолоченный мундир, занимался настоящими делами. И он боялся. Я знаю это точно, потому что видела, как он читает депеши, как вглядывается в бланки телеграмм, как комкает в руках секретные донесения. Он был смелым человеком, но в такие минуты он ужасно боялся. Боялся того, что Готланд тайно готовит удар. Боялся резкого падения цен на китовый жир. Боялся непредсказуемых апперов, вечно пытающихся разыграть какую-то сложную партию, и жадных упрямых дауни. Боялся штормов, уничтожающих посевы на восточных островах, и засух, губящих планктон на южных. Он был бесстрашным героем, когда выступал перед тысячами людей – и последним трусом, когда оставался один, но знала об этом только я. Только боялся он не за себя, а за подданных Каледонии и их будущее. Он взял на себя страхи сотен тысяч людей – и терпеливо нес их, отравляя себя самого.

Шму никогда не видела деда Линдры, но невольно испытала что-то похожее на симпатию. Она сама была отравлена тысячами страхов.

- А… вы? – задав этот вопрос, Шму съежилась от собственной наглости.

Из-за своей офицерской осанки Линдра часто выглядела подобием оловянного солдатика и сходство это усиливалось холодным взглядом ее полупрозрачных глаз. Но те минуты, когда она улыбалась, это сходство пропадало начисто. Сейчас она как раз улыбнулась.

- Я… Я тоже отчаянная трусиха. Возможно даже, самая ужасная трусиха в своем роде. Я умудрилась испугаться того, чего обычному человеку даже в голову не придет бояться.

- Ч-чего?

На миг Шму представила что-то ужасное – гигантскую треску с распахнутой пастью – но тут же стерла эту мысль в порошок и развеяла по ветру. Только еще одной харибды им сейчас не хватало…

- Однажды я испугалась своей мечты, - Линдра уже не улыбалась. Сейчас она выглядела серьезной, но все же не такой холодной и отстраненной, как прежде, - Глупо звучит, да? Но я это сделала. Позволила сломать свою жизнь, испугавшись того, что моя мечта может осуществиться.

- А что это за… мечта?

- О, - офицер-ихтиолог задумалась. Кажется, глубоко - льдистые глаза замерцали, утратив всю остроту, - Я хотела быть небоходом. Как вы, как ваша капитанесса. Бороздить ветра, у которых нет даже названий, покорять головокружительные высоты, спасаться бегством от чудовищ из Марева, делить пополам последний сухарь… Я знала, что могу добиться ее исполнения, надо лишь проявить настойчивость, а настойчивости у меня хватало…

- Но вы не…

- Нет. Я так и не стала небоходом, как видишь. Настоящим небоходом. Редкие выходы в небо на крошечном кораблике не в счет, да и того теперь нет… В тот момент, когда мечта была так близко, я вдруг испугалась ее. Предпочла быть ближе к твердой земле. Мой дед часто говорил, что деревья растут только потому, что могут схватиться корнями за землю, вот почему в небесном океане растут только водоросли. Так что я отрастила корни и впилась ими в землю изо всех сил.

Линдра попыталась улыбнуться вновь, но не смогла. В отличие от Габерона, ее запас улыбок, похоже, был ограничен и уже порядком истощен.

- Ужасная глупость, да?

Шму не знала, ждут ли от нее ответ. Но Линдра продолжала молчать, глядя в пустоту, а это, видимо, значило, что время что-то сказать.

- Почему? – робко спросила Шму, не решаясь смотреть на собеседницу, но чувствуя плечом ее молчаливое присутствие, - Почему вы не стали небоходом?

- Сама не знаю, - Линдре удалось-таки вновь улыбнуться, но эта улыбка выглядела беспомощной и бледной, жалкой тенью ее настоящей улыбки, - Возможно, дело в деде. Он и слышать не хотел, чтоб его любимая внучка сделалась небоходом. А может… Может, дело в небе. В какой-то миг я его возненавидела.

- Почему? – невольно вырвалось у Шму.

- Оно кое-что забрало у меня. Кое-что очень важное. Коварно, без предупреждения.

- Кого? – прошептала Шму, хоть и так догадывалась.

Подобным тоном не говорят о любимой игрушке или золотом колечке.

- Человека. Одного очень близкого мне человека. Нет, он не погиб, не рухнул в Марево, ничего подобного. Просто в один прекрасный миг он без предупреждения поднялся в небо и растворился там без следа. Обычное предательство. А ведь у него были на удивление мощные корни, как раз во вкусе моего деда…

- Я… мне… жаль, - едва выдавила Шму.

- Не обращай внимания. Такие истории в воздушном океане случаются на каждом шагу, особенно с юными ветреными студентками вроде меня. Но это предательство отравило мою мечту. С тех пор я не могла без содрогания смотреть в небо. Каждый раз, стоило мне запрокинуть голову, я видела ее лицо. Глупо, неправда ли?