Константин Соловьев - Восьмое Небо

- Клад есть, - упрямо пробормотал Дядюшка Крунч, отворачиваясь в другую сторону, - Ринриетта знает это и я знаю. Он есть, слышишь! Мне доподлинно это известно!

- Неужели старый пират поделился с вами подсказкой? – вкрадчиво поинтересовался «Малефакс».

- Может, и так, - раздраженно буркнул Дядюшка Крунч, - Не твое дело.

- Разумеется. Мне просто подумалось, что если бы кому-то вздумалось утаить от нашей прелестной капитанессы хоть один намек на Восьмое Небо, он наверняка бы составил компанию Габерону, Шму и Корди. Это ведь тоже можно расценить как предательство, верно?

- Ах ты ядовитый язык… Я понятия не имею, где Восьмое Небо, понял? Но знаю, что клад существует. Наверняка знаю, понял, ты? Я говорил с Восточным Хураканом еще до того, как… Как Алая Шельма стала капитанессой «Воблы».

- Если не ошибаюсь, старый пират стер вашу память едва ли не подчистую?

- Верно, - неохотно признал Дядюшка Крунч, - Не подчистую, лишь то, что относилось к сокровищу. Я не помню, где он его добыл, куда перевозил, где спрятал… Это вроде провала в памяти. Словно доски в палубе не хватает. Но я помню, о чем мы говорили с ним, когда он, уже спрятав сокровище, вел корабль к Аретьюзе. Он был уже болен, с трудом говорил, но… Сильнее лихорадки его сжигало нетерпение. Он спешил передать Ринриетте свой дар.

- Вы в этом уверены?

- Я был его старшим помощником! Какой смысл ему лгать мне?

- Ну конечно, - «Малефакс» беззлобно усмехнулся, но Дядюшке Крунчу показалось, что в голосе гомункула явственно слышен сарказм, - Вы же с капитаном были старыми приятелями. Полвека бороздили небо, пили вдвоем на брудершафт самые редкие ветра… Разве он смог бы солгать вам на счет сокровища?

Дядюшка Крунч вновь поднял взгляд к небу. Ската там давно уже не было. Что ему, созданию небесного океана, ошиваться возле старой рухляди? Скаты слишком высокомерны, чтоб выпрашивать еду, не любят дыма и громких звуков. Наверняка, царапающая небо гребными колесами «Вобла» казалась ему вынырнувшим из пучин Марева чудовищем сродни харибде. Дядюшка Крунч не мог его за это корить.

- Не собираюсь с тобой спорить, - буркнул он, - Только сдается мне, господа из Унии слову Восточного Хуракана побольше верят, а?

- Это и странно, - признал «Малефакс» в задумчивости, - Господа адмиралы – не те люди, что готовы поверить в пиратские сказки о несметных сокровищах, там сидят рыбешки совсем другого сорта. Такие не цепляются за старые легенды и смутные слухи. А между тем…

- Спорю на свое ржавое колено, они давно почуяли запах пиратского золота!

Гомункул коротко свистнул, спугнув маленького окунька, щипавшего водоросли на планшире.

- Даже если наследство нашей прелестной капитанессы заключено в груде золота, не уверен, что это вызвало бы интерес со стороны Унии.

- Что ты имеешь в виду? – насторожился Дядюшка Крунч.

«Малефакс» потерся о скатанный парус, точно невидимый кот.

- В вашем почтенном возрасте позволительно не понимать нюансов, мистер Крунч, - вздохнул он, - Но мне они вполне очевидны. Во-первых, драгоценные металлы все больше сдают позиции в наше время. Золото – благородный металл, но могущество Унии строится не на нем. Фабрики, концессии, акции, патенты, ценные бумаги… Вот, что нынче управляет ветрами, мистер Крунч. Бумага вытесняет грубый металл.

- Но пули пока еще выплавляют из металла, болтун! – отозвался Дядюшка Крунч с негодованием, - А значит, в небесном океане ничего толком не изменилось. Что во-вторых?

- Во вторых… - гомункул испустил короткий вздох, - Во-вторых, мы оба знаем, что Ринриетта не найдет в тайнике старого пирата груды золота, верно?

- Заткнись! – велел ему Дядюшка Крунч, - Ты отродясь не видел Восточного Хуракана!

- Не видел, - покорно согласился «Малефакс», - Но видел, как рождались легенды о нем. Все те легенды, которые кочуют вслед за кораблями по всему северному полушарию и которые так чтит наша…

- Только попробуй заикнуться при Ринриетте и я…

Вдоль борта прошла волна воздуха, столь горячего, что могла бы даже обжечь что-то менее защищенное, чем бронированная сталь. Дядюшка Крунч догадался, что это было негодование гомункула.

- Никогда. Я слишком уважаю нашу прелестную капитанессу, чтобы выложить то, что знаем мы с вами, мистер Крунч. Мне не хотелось бы ранить ее сердце, видит Роза Ветров, ей и без того пришлось многое пережить. Ее вера в сокровище деда, поддерживаемая семь лет, и без того гаснет. Узнай она то, что знаем мы…

- Она окончательно придет к выводу, что никакого сокровища нет, - мрачно согласился Дядюшка Крунч, - Едва ли из нее когда-нибудь получится настоящий пирасткий капитан, но делать выводы она умеет. Этому их в Аретьюзе натаскали будь здоров…

Некоторое время они оба молчали. Дядюшка Крунч вновь испытал короткий приступ зависти – гомункулу, в отличие от него, не надо было делать вид, будто он увлеченно разглядывает горизонт.

- Говорят, мы, гомункулы, в некотором отношении похожи на людей, - обронил вдруг «Малефакс», - Но это не так. Наши чары и их мысли действительно могут взаимодействовать, пусть и на очень далеком уровне, но понять друг друга… Наверно, это невозможно. Я не могу понять ни вас, ни капитанессу.

- Я не человек, - напомнил ему Дядюшка Крунч, разминая скрипучий сустав, - Думал, ты заметил…

Гомункул усмехнулся. Небрежно, как умеют делать только гомункулы.

- Наша прелестная капитанесса долгое время находится в плену спасительных иллюзий, но пришла к выводу, что сокровища ее деда не существует. Вы доподлинно знаете самую большую и самую постыдную тайну Восточного Хуракана, но все равно полагаете, что сокровище где-то ждет нас. Хотел бы я знать, как у вас это получается – приходить к выводам, которые прямо противоречат предпосылкам… Иногда это кажется мне столь чудовищным парадоксом, что я едва не впадаю в забытье.

- В этом нет никакого парадокса, - Дядюшка Крунч, осторожно проверив колено, принялся спускаться с квартердека, стараясь не переносить на одну ногу всю массу большого неуклюжего тела, - Просто иногда нам свойственно идти наперекор ветру, даже когда в этом нет никакого смысла.

- Не понимаю, - признался «Малефакс», поразмыслив, - Все равно не понимаю.

«Я тоже, - мысленно ответил Дядюшка Крунч, - Куда мне и пытаться…»

- Просто ты еще молод, свистун, - проворчал он вслух, - Вот поживешь с мое!..

* * *

Он надеялся, что всевидящий «Малефакс» не заметил, с каким трудом дался ему этот спуск. Несмотря на то, что он старался не опираться на правую ногу, к тому моменту, когда он добрался до верхней палубы, недовольный скрежет колена успел превратиться в тревожный глухой лязг. Нога вела себя самым отвратительным образом, все норовила подогнуться в самый неподходящий момент, дрожала, дергалась… Ступив на палубу, Дядюшка Крунч решил дать ей передышку, хоть и знал, что это бесполезно. В отличие от плоти, сталь не может восстановить сама себя, у нее есть запас прочности, за пределами которого она становится уязвима. И этот предел, судя по всему, был давным-давно им пройден, как бы ни хотелось ему думать об обратном.