Константин Соловьев - Восьмое Небо

Корабль содрогнулся так, что голема швырнуло о фальшборт. На верхней палубе «Воблы», от фок-мачты до шкотов, разверзся настоящий ад – шипящий, стреляющий, полыхающий оранжевым пламенем, гудящий… Дядюшка Крунч, тщетно силясь восстановить равновесие, видел то немногое, что не было сокрыто в удушающем непроглядном дыму – рушащиеся подобно башням мачты с осколками рей и стеньг, тлеющие обрывки парусины, распластанные по ветру, месиво горящих деревянных обломков, устремившееся с обоих бортов «Воблы» в непроглядную пучину неба.

Окутанная дымом «Вобла» беспомощно завиляла, не в силах выдерживать курс, Алая Шельма вскрикнула от боли – вырвавшийся из рук штурвал едва не переломал ей предплечья. Забыв про все – про изуродованный корабль, про пожар, про несущегося где-то аппера, Дядюшка Крунч бросился ей на помощь, не обращая внимания на то, что удары его ног вышибают доски из палубы. Успел. Перехватил штурвал, навалился на него всем своим весом, не дал «Вобле» завалиться на правый борт. Ледяной ветер разочарованного свистнул над их головами. Он не хотел упускать добычу, даже такую, искалеченную, истекающую дымом и обреченную.

* * *

- Повреждения по всей длине корпуса, - «Малефакс» уже не пытался придать своему голосу человеческие интонации, не до того, сейчас это был холодный монотонный голос автомата, - Пробоины по левому борту, черпаем много ветра, корабль неустойчив. Пытаюсь потушить самые большие очаги пожара… Фок-мачта уничтожена, паруса полностью потеряны. Грот-мачта повреждена на… тридцать процентов. Сохраняем остаточную маневренность… Сквозные повреждения верхних трех палуб…

Дядюшка Крунч видел, как замерзают слезы Алой Шельмы, превращаясь в колючие прозрачные льдинки на искаженном от боли лице. Она понимала, что это значит. «Вобле» только что нанесли смертельный удар. И если она еще держалась в воздухе, то только лишь из врожденного упрямства, которое отличает все большие и старые корабли…

Где-то высоко над «Воблой» сияло зарево – в разрывах облаков было видно, как «Аргест» ведет бой, озаряясь разноцветными вспышками и окутываясь пепельным туманом. Он бился с озлобленностью большого хищника, с удовольствием разрывая на части хрупкие кораблики апперов и был поглощен этим настолько, что совершенно забыл про раненую «Воблу», стремительно теряющую высоту. К тому моменту, когда он про нее вспомнит, будет уже поздно, отстраненно подумал Дядюшка Крунч.

- Где он? – Габерон зашелся тяжелым кашлем. Судя по всему, гандек тоже был затянут дымом, - Ни черта не вижу! Куда прикажете целиться?

- Я тоже не вижу, - губы капитанессы обледенели настолько, что при соприкосновении должны были производить звон, но она не собиралась бросать штурвал, - Но он вернется, чтобы добить нас. Думаю, он зайдет с левого борта.

- Понял, - отрывисто произнес канонир, - Но ради всех нас, я надеюсь, что ты угадала. Со сломанной ногой я не успею зарядить вторую пушку. А еще вам придется набрать высоту.

- Мы не можем подняться, Габби, - спокойно сказала она. Таким тоном, каким прежде спорила с ним, вооружившись хладнокровием капитанессы и пытаясь не обращать внимания на его выпады, - У нас тлеющая тряпка вместо парусов и дюжина пробоин, которыми мы черпаем воздух.

- Я не смогу навести пушку, если он будет порхать выше мачт!

- У нас больше нет мачт.

- Дайте мне хотя бы двадцать футов высоты!

Алая Шельма на несколько секунд прикрыла глаза – непозволительная роскошь, когда падаешь в пропасть на горящем корабле, ежесекундно ожидая, что тебя испепелит серебряная молния. Но Дядюшка Крунч не стал ей мешать.

- Мы не можем дать тебе высоты, Габби, - сказала она, открыв глаза, - Но мы можем помочь тебе подняться. Противооткатные тали в порядке?

- Еще бы!

- Хорошо, - она повернулась к Дядюшке Крунчу, помогавшему ей удерживать штурвал, - По моей команде заваливай «Воблу» на правый борт.

- Что? – вырвалось у него невольно.

- На. Правый. Борт. Штурвал до упора. Но лишь на несколько секунд, потом нам надо вернуть нашу рыбку в прежнее положение.

- Шипы Розы! – выругался он, - У нас пробоина в левом борту, в нее хлещет ветер и того гляди опрокинет нас, как кабацкого пьяницу! Мы и так едва удерживаем равновесие, а ты хочешь крен на правый борт! Мы не сможем выпрямиться!

Он был прав и знал это, как знала сама «Вобла», знакомая ему до последней доски. Крен с дырой в боку на высоте в двадцать с лишним тысяч – самоубийство. Для корабля, который падает вниз, объятый пламенем и почти лишившийся парусов – самоубийство вдвойне. Об этом говорили все книги по аэродинамике, кораблеустройсту и навигации, что он знал. Об этом говорили законы Розы Ветров.

Дядюшка Крунч замер, не выпуская из рук штурвал. Его силы было достаточно, чтоб заставить его оставаться неподвижным, несмотря на все усилия Ринриетты.

- Дядюшка! – закричала она, - Вправо!

- Ты погубишь себя и корабль!

Он не станет этого делать. Она опять не в себе, опять горячая кровь деда туманит ее разум… Все предыдущие разы, когда он слушал ее, заканчивались катастрофой. И вот она решила перешагнуть черту.

- Идет! Идет!

Дядюшка Крунч не сразу понял, кто кричит. А потом увидел размахивающую руками Шму, стоящую на обрубке бизань-мачты. Она указывала куда-то по левому борту, где не было ничего кроме размытых облачных хвостов и зловеще гудящего ветра. Но он сразу понял, что ассассин имеет в виду. Золотистая капля апперовского корабля вновь неслась наперерез, то исчезая в дымчатой кромке, то появляясь вновь. Не достать, мгновенно понял он. Аппер шел с превышением самое меньшее в пятьдесят футов. Не хотел рисковать даже в мелочах. Ну разумеется. Апперы всегда выше.

- Компост из Розы! – выругался Дядюшка Крунч, - Чтоб тебя!

И налег на штурвал.

«Вобла» начала заваливаться на правый борт, точно рыба, пронзенная гарпуном. Остатки тлеющих парусов, трепещущие где-то над головой, поплыли в сторону, заставляя дым закручиваться спиралью – вслед за уходящим в штопор кораблем. Штопор, из которого «Вобла» уже не выйдет.

Алая Шельма вскрикнула, падая, но Дядюшка Крунч схватил ее одной рукой, другой крепко сжимая штурвал. Палуба кренилась все сильнее, с переворачивающим внутренности треском, где-то в недрах корабля дребезжало содержимое отсеков, срываясь со своих мест. Магическая связь донесла отчаянный визг Корди – где-то сейчас ведьма кувыркалась в темноте, отчаянно сжимая Мистера Хнумра. Палуба стала заваливаться все круче, пока левый борт, поднимающийся все выше и выше, не закрыл солнце. Апперу даже не придется целиться, устало подумал Дядюшка Крунч, держа стонущую от напряжения Алую Шельму. Просто хлестнет вдоль брюха, и вмиг разделает на части…