Дарья Земская - К чёрту на рога!

— Почему ты мне всё время врёшь?! — дурниной взвыла Оленька, и опять распустила сопли.

— Девушка, перестаньте давить на жалость, — констатировал очевидное Саша, которому надоело молчать. — Вы же прекрасно понимаете, здесь ваш концерт иметь успеха не будет. Возьмите себя в руки и вытрите ваш ринит. Вы соплями здесь всё уже забрызгали.

— Ы-ы-ы-ы… Хнык-хнык… — не слушая разумного совета, на одной ноте выла Оленька. Но сопли подобрала. — Ты меня совсем не любишь…

— Естественно, я вас не люблю, — соглашается Саша. — Я люблю лишь мою зарплату, этих замечательных людей, которые мне её платят, и ещё кое-кого, о ком вам знать совершенно не обязательно.

— А вы кто? — задала Оленька единственный умный вопрос за всё время.

Не удивлюсь, если окажется, что и за всю свою жизнь.

Саше, похоже, надоело ловить лулзы и он выложил все карты перед этой… церковной…

— А я нотариус. Перед вашим приходом как раз заключил парочку любопытных договоров, в которых ни вы, ни подобные вам не упоминаются. Могу в утешение подарить губозакаточную машинку.

О, Саша, свет очей моих, пусть будет счастлива та женщина, на которой тебе предстоит жениться.

— Выход там, — указала моя маменька.

Оленька выскочила из-за стола и, размазывая по личику уже натуральные, злые слёзы, опрометью бросилась на выход.

— Стой! — ору я вдогонку церковной охотнице за чужими деньгами. — Погоди! У меня ещё вопрос!

Оленька тормозит уже на улице, где я её ловлю.

— Ну что?! — а в голосе такая безнадёга и рухнувшие планы.

— Вот когда ты идёшь, ты дорогу под своими сиськами видишь? Не подумай ничего плохого, мне это правда интересно.

— Аы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы!

Оленька развернулась и понеслась не разбирая пресловутой дороги.

Судя по матам, раздавшемся из-за поворота, ни фига сисястые девки не видят. Как же хорошо, что у меня нет сисек! Слава яйцам Девастатора и моему генофонду!

Ну вот, все проблемы улажены, все головняки перекинуты, можно со спокойной душёй ввязываться в новую авантюру. Казалось бы, прыгай и окунайся по самое, по некуда. Однако меня опять остановили обстоятельства в моём времени. Вот как будто что-то, или кто-то, отпускать не хочет. Я даже знаю, кто.

Среди ночи позвонила маменька и истерично проорала что-то про пожар. Сначала я не поняла, какой такой пожар, и на фига он вообще нужен. Но когда до меня дошло-о-о-о…

Бегаю по квартире, ищу хоть какие-нибудь чистые джинсы. Потом плюю и одеваю первые попавшиеся, самостоятельно разрезанные и зашитые толстой ниткой.

Вика со мной не пошла, аргументируя это тем, что не хочет смотреть на разделку поджигателя. Вот поучаствовать — всегда пожалуйста. Но я же не дам. Правильно, не дам. Сама расчленю, через мясорубку пропущу, в канализацию спущу, а кости собаки приблудные растащат.

Именно это и было написано у меня на личике, когда мы с Упырём давали показания о том, где были на момент поджога. То есть, давала я. Упырь в это время, в облике кота, шнырял вокруг дома, и что-то вынюхивал. То, что это был неудачный поджог, сени лишь слегка обгорели со стороны улицы, было понятно сразу.

В доме было не продохнуть из-за дыма, потому мы сидели на улице и терпеливо ждали, пока все разъедутся. Мне надо было уточнить у брата кое-какие детали, на которые намекал Упырь, рисуя лапами в воздухе женский силуэт. В силуэте угадывались знакомые мне формы, большие сиськи и плоская задница. Среди моих знакомых таких девок не было. Мы все, как на подбор, безсисечные. Маменька вряд ли какой дуре успела в суп плюнуть. Она, конечно, может, но не так явно, что бы дело дошло до поджога. Методом не хитрых математических вычислений оставался мой братик.

— Колись, яйценосец, с какой курицей опять чего не поделили? — шиплю я, брызгая слюной.

— А чего сразу я? — пытается отбрехаться Лёшка, но у него плохо получается.

— А кто, я?! — визжу шёпотом.

Нечего соседям меня слышать, я тут смертоубийство планирую. Одной, шибко умной, долбанушки, у которой весь мозг в сиськи стёк.

— Я, что ли, с девками сплю?! Говори, падла, что у тебя с этой гнидой церковной?!

— Что чём тут Оля?! — так же, шёпотом, взвыл брат. — Я с ней только помирился!

— Лёша, ты — дебил, или всё-таки прикидываешься? — ласково спрашиваю я, и тяну руку, что бы воспитательно выкрутить брату ухо.

Прямо как в детстве, когда эта мелкая зараза в новом костюмчике ходила купаться в гудроне. Я правду говорю, костюмчик после такого похода по стройкам именно так и выглядел. Как и брат, собственно.

Мою руку тут же перехватывают и братец, набычившись, вякает:

— Ещё раз так сделаешь, я тебе… — и подумав намного, заканчивает, — руку сломаю.

Именно этот момент Упырь выбрал для того, что бы вмешаться.

— Слышь, ты, пришибленный допотопным приворотом, — мявкнул кот, перекидываясь в человекоформу, — мне ничего сломать не хочешь?

Немая сцена. Маменьке уже всё глубоко фиолетово, она под бутылкой новопассита, уже ничему не удивляется. Братик же лишь что-то пискнул и сполз по закопчённой стеночке. Сознание хоть не потерял, и ладно. Мелкий демонёнок так раз двадцать на дню делает. Был кот и раз, девка в камуфляже.

Как-то я, по дури, попросила Упыря показать вот всё то же самое, но в замедленном действии. Мне же любопытно. Упырь и показал. Потом мы с Викой дружно блевали. Она в унитаз, я в ванну. Одно дело видеть подобное на мониторе, другое — в метре от себя, в живую. Ломающиеся кости, рвущиеся сухожилия и мясо, суставы, вывернутые под неестественным углом, слезающая, с клочьями мяса, шкура… Зрелище не для слабонервных.

— А это не больно? — наивно проблеяла я, отблевавшись.

— Нет, что ты, — оскалился тогда Упырь. — Это адски больно. Больше не проси показывать трансформацию. Просто перекинутся — пожалуйста, кому и как угодно. Но не трансформацию.

А сейчас все на нервах, все скачут, всем весело. Я так вообще всерьёз убивать хочу. Вот неадекватная реакция на всё и лезет изо всех щелей.

— Киса — оборотень? — первой отошла маменька, и опять приложилась к новопасситу. — У меня уже галлюцинации?

— Киса — демон, — щелкает зубами Упырь. — Значит так, слушать, не перебивать, дурацкие вопросы не задавать, впитывать информацию. Здесь была девка. Сисястая, коротко стриженная, бормотала себе под нос какую-то откровенную бредь, что она, мол, орудие Божьего гнева и убийцу надо покарать. Есть у вас такое фанатички в окружении?

— Есть, — дружно ответили мы в три голоса.

Теперь Лёшке было некуда деваться. Ему совершенно не улыбалось быть сожжённым заживо. Братец быстро назвал адрес и рассказал про планировку Оленькиного дома.

Порывшись в сумке, выдаю брату ключи от одной из купленных недавно квартир и отдаю ценные указания на последок.