Пирс Энтони - Моя любовь — зомби

Но она не могла быть его женой! Настоящая Хамелеон осталась в Ксанфе, в замке Ругна — может, даже в этой самой комнате. Но и замок теперь был другим.

Она поднялась и стала снимать одежду.

— Поверить не могу, что ты настолько помолодел, — выдохнула она. — Почти как тогда, когда мы выпили эликсир юности впервые. Ты выглядишь просто великолепно. — Платье соскользнуло на пол. Хамелеон принадлежала к числу женщин, которые казались красивее с каждым новым взглядом на них.

Если он не сделает что-нибудь прямо сейчас, то потеряет голову. Тело, которому стукнул всего двадцать один год, жаждало вызвать целые батальоны аистов прямо сейчас. Он любил жену и желал её, особенно в таком виде. Но как это возможно?

Она стояла перед ним в одном нижнем белье, не просто сияя красотой, но и источая сексуальную привлекательность. Бинк чувствовал, что может сорваться с тормозов в любой момент. Только истинный возраст — восемьдесят один год жизненного опыта — удерживал его от погружения в вихрь наслаждений.

И мало-помалу ему удалось в этом разобраться. Все люди и существа, когда-либо жившие и получавшие шанс на рождение, находились тут, на Птеро. Включая всех обитателей Ксанфа. Значит, и Хамелеон. Она действительно была его женой.

Она сбросила нижнее бельё. Его глазные яблоки нагрелись; потребовалось как следует проморгаться, чтобы не дать им сгореть.

И в то же время она стала старше. Не то чтобы менее желанной, но старше. Время и география здесь означали одно и то же; люди могли менять возраст по желанию. И тут, в замке Ругна, ей всегда было двадцать семь.

И это даже был не настоящий Птеро, а его отражение во сне. Следовательно, и она принадлежала миру снов. Перед ним ждал образ Хамелеон, не настоящая — с Птеро или из Ксанфа.

Она начала его раздевать. Прикосновения ничем не отличались от реальных: такие же нежные и манящие.

И всё же он чувствовал себя изменником.

— Хамелеон, — произнёс Бинк. — Я должен тебе кое-что сказать.

— Это не может подождать? — поинтересовалась она, стаскивая его рубашку.

— Хамелеон. Я живу в Ксанфе.

— Как и все мы — в наши пустые годы, — отозвалась она. Руки перебрались к застёжке на его штанах.

— Я имею в виду, что не живу на Птеро постоянно. Я просто гость из Ксанфа. Я не тот Бинк, который должен вернуться завтра утром.

— Не понимаю, — сказала она. — Ты не можешь встать, чтобы легче было стянуть штаны?

— Хамелеон, пожалуйста! Мы не можем этим заняться.

Она помедлила.

— Нет? Но это так здорово — особенно, когда мы молодые.

— Хамелеон, я люблю тебя, но я не тот Бинк, который здесь живёт. Неправильно было бы…

Её отвергли. Это всё, что она уразумела. Глаза подёрнулись влажность, заставляя его чувствовать себя очень виноватым.

— Ты не хочешь?

Как же объяснить? Умная Хамелеон поняла бы всё в тот момент, когда заметила бы разницу в возрасте между ними, но эта пребывала в глупой фазе. Миры внутри миров неизбежно оказывались за гранью её понимания.

Он предпринял новую попытку.

— Хамелеон, представь, что перед тобой оборотень под видом Бинка, а не он сам. Тебе всё ещё хотелось бы проделывать это с ним?

Она наморщила лобик, но и это сейчас было ей недоступно. Вместо ответа он получил поцелуй.

Бинк сдался. Ощущение неправильности никуда не делось, но он любил жену и желал настолько, что не мог больше сражаться с собой. Он знал и то, что обвинить её в намеренном искушении ради супружеской измены нельзя — для этого она была слишком невинна, а ещё любила его, желала и ничего не хотела понимать. Рассердится ли она, когда поумнеет? Или будет заинтригована?

Хамелеон вернулась к стягиванию штанов. Больше Бинк не сопротивлялся.

Затем открылась дверь и вошёл мужчина.

— Привет.

— Привет, Бинк, — сказала Хамелеон, не оглядываясь, узнав его по голосу.

Потом — медленно — на неё накатила волна понимания. Она приостановилась. Повернулась посмотреть.

Там стоял тридцатидвухлетний Бинк, её настоящий муж.

— На сей раз мне повезло. Получилось вернуться днём раньше, — сообщил он.

— Да, я знаю, — согласилась она. — Мы… — Она снова помедлила. Голова повернулась обратно — к лежавшему в постели Бинку.

— Да, нас двое, — сказал Бинк-21.

— Как видишь, — кивнул Бинк-32.

Лицо Хамелеон поворачивалось то к одному, то к другому.

— Не понимаю.

Теперь Бинк-21 мог снова пуститься в объяснения, зная, что их поймёт хотя бы один из присутствующих.

— Я Бинк из Ксанфа, посещаю Птеро во сне. В действительности меня тут нет. Кроме как мысленно. Поэтому думаю, что должен уступить место в постели настоящему Бинку.

Но теперь запротестовал Бинк-32: — Получается, я — всего лишь твой сон?

— Уверен, что ты так же реален, как и я, — сказал Бинк-21. — Но вижу я тебя во сне. Точно так же, как и я на самом деле здесь не нахожусь. Поскольку Хамелеон — тоже сон, она твоя жена.

— Она — хороший сон, — согласился Бинк-32.

— Лучший в мире. И я люблю её. Но там, в Ксанфе, у меня есть моя настоящая Хамелеон.

— У тебя есть другая? — жалобно спросила Хамелеон.

Бинки переглянулись.

— Нет, — сказал Бинк-32. — Кроме тебя, у меня никого нет, Хамелеон. Просто меня двое. Поэтому один уйдёт, а другой останется с тобой.

Она улыбнулась: — Замечательно.

Бинк-21 поднялся и поспешно натянул рубашку.

— Наверное, опять вмешался мой талант. Он не позволит чему-нибудь магическому мне повредить. Поэтому ты и вернулся вовремя, чтобы предотвратить непоправимое.

— Да, — кивнул Бинк-32, расстёгивая рубашку.

— Надо пообщаться, когда освободимся, — сказал Бинк-21.

— Да. Увидимся, — Бинк-32 занял своё место в кровати.

Когда Бинк-21 выходил за порог, Хамелеон уже продолжила с того момента, на котором её прервали. Её замешательство исчезло. С умной женщиной такой ситуации не возникло бы. Оба Бинка это прекрасно понимали. Ни один из них также не причинил бы ей боли. Он закрыл за собой дверь и направился вниз по лестнице.

Он поступил правильно. И всё же кое-что внутри него жалело, что другой Бинк не вернулся слишком поздно.

Повернув за угол, он увидел, как что-то быстро скрылось в комнату, будто бы прячась. Вспомнив свои подозрения о преследователе, Бинк напрягся. Мог ли тот скрываться в замке Ругна? Да нет, как бы он добрался сюда так быстро. Конечно же, это был кто-то из прислуги или очередной застенчивый призрак.

Внизу он нашёл оживлённо беседующих двух Доров и одну Айрин. На одно бесконечно долгое мгновение они показались ему абсолютно одинаковыми. Затем один из Доров поднял глаза и улыбнулся: — Как оно, отец?

— Я не… То есть…

Внезапно другой Дор и Айрин разразились смехом.

— Мы тебя провели! — сказал первый. — Это я здесь живу.

Бинк посмотрел на второго Дора, который ответил ему кивком. Затем осознал, что местные, так же, как Бинк-32 и Хамелеон-27, были старше. Ему исполнилось шестьдесят шесть вместо пятидесяти пяти, а ей — шестьдесят пять. Не следовало дать себя одурачить.