Алексей Лютый - Рабин Гут

Перепуганный собственными ощущениями, будто болонка паровозным гудком, я совсем прослушал начало рассказа о нашем чудесном спасении. Из оставшейся части бессвязной аборигенской речи мне удалось понять, что поднял тревогу Каута.

Вроде бы Катберт завалил в его комнату с наглой мордой и потребовал немедленно выселяться, пока он не сдал «вонючего сакса» властям как пособника арестованных колдунов. Каута спорить не стал и, схватив Горыныча в охапку, сиганул из окна.

С перепугу трехглавый троглодит увеличился в размерах и даже перед приземлением пару раз умудрился махнуть крыльями. Поэтому в этот раз обошлось без членовредительства. Дальше все проходило по накатанному сценарию!

Как и во время первого нашего спасения из застенков подлого Бедивера, сакс пробрался в замок, отыскал там Грифлета, который самозабвенно занимался «поиском Святого Грааля», и потребовал от него спасти «сарацинов».

Благородный рыцарь отправился выяснять причины ареста и договариваться о поединке на ристалище. Каута на него плюнул и стал сам искать место, куда поместили арестантов. А Горынычу просто надоело ждать. Тем более что жители Каммлана начали забрасывать камнями не набравшего еще нужную форму монстра. Шкура у него дубовая, так что больно Горынычу не было. Но обиделся он конкретно!

В общем, каждый дудел в свою дудку, а в итоге получилось все на удивление слаженно и, что самое ценное, – вовремя! Все трое в одинаковой степени бешенства оказались разом в одном месте: возле северной башни.

Дальше рассказывать нечего. Каждый из действующих персонажей описывал собственную доблесть. Причем, судя по голосу, врал безбожно. Даже Грифлет явно приукрашивал свой поединок с перепуганными Горынычем стражниками. Хотя что с него взять? У рыцарей вранье в крови сидит! Достаточно Бедивера, Галахада и Мордреда вспомнить.

Вся честная компания угомонилась ближе к полуночи. Я к этому времени достаточно надремался, поэтому встал и пошел осматривать окрестности.

Впрочем, ничего интересного мне так и не попалось. Так, прошуршали в траве пара мышей, филин пялился с дерева на затухающий костер, да где-то правее фырчал во сне олень. Поначалу мне захотелось сбегать и напугать его, но потом я передумал. Лягнет еще, дурак, спросонья!

Я вернулся в лагерь и прилег рядом с Рабиновичем. Он во сне причмокивал и перебирал пальцами. Видимо, бедолага никак не мог пересчитать отобранные у Аллана сокровища. Я почему-то ткнулся носом в его щеку и начал засыпать.

Первая спокойная ночь в этом дурацком шестом веке!

За время пути в Шервуд маленький отряд «сарацинов» заметно увеличился в размерах. Виною тому были два естественных фактора. Появление приплода и значительная прибавка в весе исключаются.

Во-первых, свое дело сыграла утренняя благотворительность Рабиновича. Ошарашенное щедрыми дарами население ближайшей деревушки почти в полном составе решило перейти под юрисдикцию Рабиновича. Мгновенно забыв клятву верности, данную предыдущему сюзерену.

Становиться местным феодалом в Сенины планы не входило. Он, вообще-то, хоть и любил командовать, но лишний груз ответственности взваливать на плечи не собирался. Да и скажите на милость, зачем отряду, скрывающемуся от преследования разгневанного полчища консервированной ветчины, обременять себя бесполезной массовкой?!

Однако население деревни не желало менять своего решения. Местная профсоюзная делегация выделила ходоков к «благородному и щедрому сэру Робину» со слезным прошением не прогонять их обратно к предыдущему рабовладельцу. В противном случае деревня полным составом обещала поднять немедленный бунт.

Сеня, помня вчерашний поповский заскок, к бунту аборигенов подстрекать не хотел. Поэтому-то гениальному Рабиновичу и пришлось найти мудрое решение, удовлетворившее всех (тем более, оно совершенно подходило изменившимся планам экс-кинолога).

Выстроив аборигенов на площади, Сеня громко провозгласил, что возьмет себе на службу некоторых жителей деревни, которые особо проявят себя в воинском искусстве. За это все остальные аборигены должны сидеть тихо и выполнять распоряжения своего обычного сюзерена. Платить дань и все остальное. А уж средств на это дело Рабинович обещал выделить более чем достаточно.

– И на хрена тебе лишние люди понадобились? – удивился после этой тирады Жомов.

– Похоже, сэр Робин решил попробовать мое ремесло, – хитро прищурившись, ответил вместо Рабиновича Аллан.

Сене пришлось довольно долго объяснять Жомову, что он задумал в этот раз. Слов было сказано много. Начиная от таких высокопарных эпитетов, как «восстановление исторической справедливости» и «отмщение за жестокость распоясавшихся рыцарей», до просто банальных – «Ваня, покушать и выпить тебе всегда хотеться будет!».

В двух словах объяснялось все так: Рабинович нашел способ, как увести в свое время несметное богатство. В отличие от остальных, Сеня вчера очень внимательно слушал Горыныча. И уяснил себе, что взять в будущее нельзя только электропроводящие вещества. Алмазы, рубины и тому подобные вечные ценности являются диэлектриками и существуют вне времени, практически не подвергаясь его влиянию. Вот их-то он и собрался забрать с собой.

Поскольку Остапом Бендером мент Рабинович не был, то и знать не мог тысячу и один способ совершенно законного изъятия денег у населения. Сеня привык к тому, что для быстрого обогащения все цивилизованные люди используют единственный способ: грабеж. Во всех его проявлениях. Именно им Рабинович решил заняться!

Нет, вы не подумайте плохого! Хотя жадность добрейшего Сеню и обуяла, он не собирался отбирать у людей последнее. Он просто хотел заставить поделиться нечестно нажитым добром зажравшуюся местную знать. Ну и попутно осчастливить некоторое количество обездоленных.

Именно это Рабинович и втолковывал Жомову. Иван его усердно слушал первые тридцать секунд. Затем пару минут изображал подобающее внимание. И наконец на все плюнул.

– Слушай, Сеня, мне по фигу все, что ты там придумал! – отмахнулся Ваня рукой от вошедшего в раж Рабиновича. – Делай что хочешь. Главное, чтобы бухнуть и повеселиться можно было!

Вот таким несложным образом маленький отряд и начал обрастать аборигенами, словно черепаха пиявками. Жомову, как главному специалисту по карательным акциям, доверили набор рекрутов. Чем привели его в неописуемый восторг.

В разбойничий лагерь вместо трех отлучавшихся вернулось тринадцать человек. Попов немало удивился пополнению. Но когда Рабинович поведал ему свой план (утаив, естественно, истинный смысл экспроприаций), радостно согласился.