Алексей Лютый - Рабин Гут

В конце концов, в его задачи входило в основном наблюдение за приготовлением пищи и изобретение всяческих взрывчатых веществ. Последние Рабинович собирался использовать в качестве главного аргумента против солдат объединенной армии. Однако здесь и поджидало Сеню величайшее в жизни разочарование!

– Забудь! – уверенно развеял мечты Рабиновича бессердечный Попов. – Я технологию приготовления ни хрена не знаю. Состав пороха, например, еще могу назвать, но нужных пропорций добиться не получится. Я не камикадзе, чтобы испытывать все на себе. Единственное, что я могу изготовить со спокойной душой, так это самогон тройной очистки…

– А вот это дело! – обрадовался Жомов, не обращая внимания на перекосившуюся физиономию Рабиновича. – Ты этим, Андрюша, побыстрее займись.

Единственным, кто возразил против Сениного плана заниматься грабежом на большой дороге, оказался Грифлет. Он долго и витиевато изъяснялся, но итог получился один: дескать, не все еще рыцари утратили свою честь после исчезновения короля Артура. Грифлет заявил, что свято чтит заветы Круглого стола и попрать их не сможет.

– Сэр Робин, я давал вам клятву быть верным вассалом, – опустив голову, печально проговорил рыцарь. – Я, конечно, понимаю, что ваше дело правое и победа будет за вами, но взять добычу в честном бою благородно. А отбирать ее у беззащитных прохожих недостойно звания рыцаря. Позволить себе замарать чистое имя я не могу.

– Брось, Гриф, фигню пороть! – попытался вразумить его Жомов. – Я тебе такие бои обеспечу, что мало не покажется!

Однако рыцарь был непоколебим и отступать от своих намерений не собирался. Смиренно встав на одно колено, Грифлет попросил Рабиновича снять с него клятву и отпустить… послушником к «святому отцу».

Увидев направленную на себя железную клешню рыцаря, Попов едва не подавился куском свинины. Андрюша то ли от удивления, то ли от недостатка воздуха так выпучил глаза, что стал похож на рака – вареного, если еще учитывать цвет его кожи.

– Андрюша, только свистеть не вздумай! – заметив портретное сходство с неким персонажем, обожающим «Вальс венского леса», взмолился Рабинович. – Греха потом не оберешься… Принимай себе нового подчиненного. А то земля сырая! Пока он скрюченный стоит, еще коленка, не дай бог, заржавеет. Не разогнется потом.

– Какой «послушник»? Какой «святой отец»? – сумев наконец выплюнуть кусок мяса не без помощи третьей головы Горыныча, приложившейся с размаху к «святейшей» спине, взмолился Попов. – Я и молитвы-то ни одной не знаю!

– Ну и что? Не прогонять же человека из-за этого, – Рабинович с тяжелым вздохом развел руки в стороны. – Будешь ему на ночь песни Булановой петь. А чуть позже и репертуар Пугачевой разучите. Как у нее там? «Позови меня с собой»? Вам как раз в тему будет.

Вторая «причина» пополнения нашего отряда лежала корнями во вчерашнем побеге из застенков Камелота и появилась в лагере за несколько минут перед тем, как новое формирование Рабиновича собралось менять место дислокации.

Едва сокровища разбойников загрузили на повозку, как на поляне перед изгородью появились около десятка оборванных проходимцев с мечами в руках. Не говоря ни слова, они бросились к телеге, имея явно агрессивные намерения.

Рабинович, увидев столь безнравственное покушение на народное добро, бросился им навстречу. Однако Грифлет его опередил. С истошным криком – «за римско-сарацинскую церковь!» – он выхватил из ножен меч и встал перед кучкой оборванцев. Рыцарь, видимо, забыл о том, что он теперь смиренный послушник, и взялся за свою старую работу: рубить головы и заниматься членовредительством. Предотвратил кровопролитие бесподобный Аллан.

– Стоять, идиоты! – заорал он во всю глотку, пытаясь проскочить к месту событий под огромной жомовской рукой. – Своих порубите в свекольный салат!

Иван, который тоже собирался присоединиться ко всеобщему веселью, не сообразил, кому эти слова предназначались. Поэтому на всякий случай стукнул Аллана в ухо. Вдруг экс-атаман его идиотом назвал? Бывший глава разбойников пролетел метра четыре по направлению к нападавшим и грохнулся им прямо под ноги.

– Джон, малыш, я не тебя имел в виду, – переделав «сэра Джома» на свой лад, проговорил торопыга-Аллан и отключился. Нападавшие неизвестно с чего остановились и сгрудились вокруг него.

– Не хрена было под руку орать, – оправдался Жомов и подошел к незваным гостям. Те почтительно расступились. – Та-ак! Че здесь за сборище устроили? Кто демонстрацию разрешал?

– Малыш Джон, не узнаешь? – почему-то обрадовался его появлению один из визитеров. – Вчера же в башне рядом сидели…

– Еще раз меня какая-нибудь сволочь «малышом» назовет, – перебил говорившего Ваня, – я ему болтальник вокруг шеи завяжу. Туркменским галстуком!..

Когда Аллан очнулся от нокаута, он наконец смог все разъяснить. Десяток оборванцев, появившихся на поляне, оказались остатками бандитской шайки арестованных мародеров, которым чудом удалось вырваться из Камелота. Разбойники тайными тропами смогли оторваться от погони и примчались в лагерь, чтобы спасти остатки нажитого ратным трудом добра. Естественно, что отъезжавший обоз они приняли за пособников галахадо-мордредо-бедиверовской группировки. Поэтому-то и бросились в бой.

Рабинович не мог упустить такой шанс пополнить отряд опытными партизанами. Не раздумывая ни секунды, Сеня предложил им работу. Разбойники оказали ему ответную любезность и без раздумий согласились. Станешь тут сомневаться, когда из-за Сениного плеча две с половиной головы Горыныча выглядывают.

В связи с новым пополнением отбытие в Шервудский лес на некоторое время задержали. Отправляться в путь, имея балласт в виде пеших ветеранов партизанского движения, никто не желал. Поэтому Жомов, Каута и парочка местных новобранцев отправились в село покупать лошадей. Или пару телег, на крайний случай!

Пока они отсутствовали, Сеня занялся распределением должностей среди личного состава увеличенного отряда. Ветераны флибустьерской службы, имеющие навыки сносного обращения с луками (увы! единственного дальнобойного оружия в отряде), составили собой стрелковое отделение. Командовать ими Рабинович назначил, естественно, Аллана. Экс-менестреля, экс-главаря и тому подобное.

Бойцов, отобранных в деревне, Сеня зачислил в ударный взвод быстрого реагирования. Поскольку почти все они были саксами (исключая двух ютов), руководство этим подразделением было поручено Кауте. Вот обрадуется, когда вернется!

Горыныч из-за перебора голов получил должность эскадрильи стратегических бомбардировщиков. Учитывая его особую значимость во время проведения боевых операций, Рабинович досрочно присвоил ему звание старшего сержанта. Тогда как Аллан и Каута получили только по две лычки на погоны.