Терри Пратчетт - Цвет волшебства [сборник]

К счастью, они добрались до верха раньше, чем магия — совершенно неожиданно — перестала действовать.

В центре дворца, проломив крыши, словно гриб, пробивающийся сквозь древнюю мостовую, выросла белая башня, которая была выше любого другого здания в Аль Хали.

Огромные двойные двери у её основания были открыты, и из них походкой хозяев выходили дюжины волшебников. Ринсвинду показалось, что он узнает некоторые лица, лица, которые видел раньше, когда они рассеянно бормотали что-то в лекционных залах или благожелательно рассматривали мир с территории университетского городка. Эти лица не были созданы для зла. Ни одно из них не могло похвастаться клыками. Но в их выражениях присутствовал некий общий знаменатель, который мог привести в ужас умеющего мыслить человека.

Найджел почувствовал, что его оттаскивают за оказавшуюся поблизости стену, и обнаружил, что смотрит во встревоженные глаза Ринсвинда.

— Это же магия!

— Знаю, — отозвался Ринсвинд. — И она неправильная!

Найджел глянул вверх, на сверкающую башню.

— Но…

— Я чувствую её неправильность, — сказал Ринсвинд. — Только не спрашивай, как.

С полдюжины серифовых стражников выбежали из сводчатой двери и бросились на волшебников. Этот безудержный натиск производил жуткое впечатление — и всё благодаря жуткому боевому молчанию воинов. Их сабли грозно засверкали на солнце, но пара волшебников оглянулась, вытянула руки и…

Найджел отвернулся.

— Уф, — вырвалось у него. Несколько сабель упали на камни мостовой. — Думаю, нам надо тихонечко сматываться, — заметил Ринсвинд.

— Но разве ты не видел, в кого они только что превратились?

— В покойников. Знаю. Даже думать не хочу об этом.

Найджел подумал, что уж он-то никогда не перестанет думать об этом — особенно это воспоминание будет терзать его в три часа утра в ветреную погоду. Отличительной чертой убийства при помощи магии была гораздо большая изобретательность по сравнению, скажем, с убийством, совершённым сталью. Оно предоставляло вам кучу интересных, новых способов умереть, и Найджел никак не мог выбросить из головы те образы, которые предстали перед ним, перед тем как их милосердно поглотила волна октаринового огня.

— Не знал, что волшебники такие, — пожаловался он, пока они бежали по коридору. — Я считал их скорее, ну, глупыми, чем зловещими. Чем-то вроде клоунов.

— Ну так посмейся над этой шуткой, — пробормотал Ринсвинд.

— Но они только что убили стражников, даже не…

— Я бы предпочел замять эту тему. Я тоже это видел.

Найджел попятился. Его глаза сузились.

— Ты тоже волшебник, — обвиняющим тоном заявил он.

— Но не из таких, — коротко парировал Ринсвинд.

— А из каких же?

— Из тех, которые не убивают.

— Они смотрели на бедняг, словно на пустое место… — сказал Найджел, покачав головой. — Это было самое ужасное.

— Да.

Этот единственный слог тяжело, словно ствол дерева, упал на пути мыслей Найджела. Юноша вздрогнул, но, по крайней мере, заткнулся. Ринсвинд даже испытал к нему кратковременную жалость, что было весьма необычно — к жалости он относился бережливо и предпочитал использовать на собственные нужды.

— Ты первый раз увидел, как убивают человека? — осведомился Ринсвинд.

— Да.

— И сколько же ты был героем-варваром?

— Э-э… Какой сейчас год?

Ринсвинд заглянул за угол, но те люди, которые пребывали поблизости и в вертикальном положении, были слишком заняты паникой, чтобы обращать внимание на двух незнакомцев.

— Так ты был в дороге? — спокойно спросил он. — Потерял счёт времени? Бывает. Сейчас год Гиены.

— О-о. В таком случае, около… — Найджел беззвучно пошевелил губами. — Около трёх дней. Послушай, — быстро добавил он, — неужели люди могут вот так вот убивать? Даже не думая?

— Понятия не имею, — ответил Ринсвинд голосом, который позволял предположить, что сам Ринсвинд всё время об этом думает.

— Даже визирь, приказав бросить меня в змеиную яму, проявил ко мне хоть какой-то интерес.

— Это хорошо. Интерес со стороны посторонних — это приятно.

— В смысле, он даже смеялся.

— А-а. И чувство юмора к тому же…

Ринсвинду казалось, что он видит своё будущее с той же самой кристальной ясностью, с какой человек, падающий с обрыва, видит землю. И причина сей ясности была одна и та же.

— Они просто ткнули пальцем, не думая… — повторил Найджел.

И тут Ринсвинд взорвался.

— Заткнись, а? Что, по-твоему, я испытываю? Я ведь тоже волшебник!

— Ну да, тебе-то ничего не угрожает… — пробормотал Найджел.

Удар был не очень сильным, потому что даже в ярости мускулы Ринсвинда по-прежнему напоминали манную кашу, но кулак попал Найджелу в висок и свалил его наземь скорей удивлением, чем своей внутренней энергией.

— Да, вот именно, я волшебник! — прошипел Ринсвинд. — Волшебник, от которого в магии нет никакого толка! До сих пор я умудрялся выжить только потому, что был недостаточно важной персоной, чтобы умереть! А теперь, когда всех волшебников ненавидят и боятся, как ты думаешь, долго я протяну?

— Это же смешно!

Ринсвинд оторопел не меньше, чем если бы Найджел ударил его в ответ.

— Чего?

— Болван! Всё, что тебе нужно сделать, — это перестать носить дурацкую мантию и избавиться от своей идиотской шляпы. Никто и не узнает, что ты волшебник!

Рот Ринсвинда несколько раз открылся и закрылся — волшебник стал похож на золотую рыбку, пытающуюся сообразить, как надо танцевать чечётку.

— Прекратить носить мантию? — переспросил он.

— Естественно. Эти потускневшие блёстки выдают тебя с головой, — подтвердил Найджел, с трудом поднимаясь на ноги.

— Избавиться от шляпы?

— Ты должен признать, что расхаживать повсюду в шляпе, на которой написано «Валшэбник», — это довольно тонкий намёк.

— Извини, — озабоченно ухмыльнулся Ринсвинд. — Я не совсем понимаю, куда ты клонишь…

— Просто избавься от них. Это же легко. Просто брось где-нибудь, и тогда ты сможешь быть, э-э, э-э, кем угодно. Только не волшебником.

Наступило молчание, прерываемое только звуками происходящей вдали схватки.

— Э-э, — потряс головой Ринсвинд. — Я потерял ход твоих мыслей.

— О боги, это же элементарно!

— Не уверен, что уловил, к чему ты ведёшь… — бормотал Ринсвинд с лицом мертвенно-бледным от пота.

— Ты можешь просто перестать быть волшебником.

Ринсвинд беззвучно зашевелил губами, проговаривая каждое слово. Затем произнёс фразу целиком.

— Что? — спросил он и тут же добавил: — О-о.

— Уразумел? Или растолковать ещё раз?

Ринсвинд мрачно кивнул:

— Думаю, ты ничего не понял. Волшебник — это не то, что ты умеешь, это то, что ты есть. Если я перестану быть волшебником, то стану ничем.