Терри Пратчетт - Цвет волшебства [сборник]

Ваши шансы на успех также повышаются если а) всадники абсолютно не ждут того, что вы попробуете бежать, и б) вы по счастливому стечению обстоятельств оказались в удобной для старта позиции.

Ринсвинд стартовал подобно бумерангу из несвежей колбасы, покидающему негостеприимный желудок.

Воплей было много, но что радовало, что утешало и что было самым важным — вопили сзади. Разумеется, очень скоро его попытаются догнать, но это проблемы будущего. Кроме того, стоило, наверное, задуматься и над тем, куда бежать, однако бывалый трус бежит не куда, это обычно устраивается само собой, он бежит откуда.

Менее опытный бегун рискнул бы оглянуться, но Ринсвинд знал всё о свойственной камням коварной манере подсовываться под ноги как раз в тот самый момент, когда не смотришь на землю. Да и вообще, к чему оглядываться? На что там смотреть? Он и так бежит со всех ног. И ничто не может заставить его бежать быстрее.

Впереди замаячила большая бесформенная деревня. Судя по всему, основным материалом для её строительства служили грязь и навоз. Десяток-другой крестьян, трудившихся на полях, оторвались от своей работы и уставились на набирающего скорость волшебника.

Может, это была только игра воображения, но Ринсвинд готов был поклясться, что слышал возглас:

— Красной Армии Быть! Отныне и Столько, Сколько Понадобится! Прискорбная, Хотя И Без Лишних Страданий, Кончина Угнетателям!

Стражники бросились на крестьян, а Ринсвинд завилял между хижинами.

Коэн был прав. Похоже, здесь и в самом деле имеет место революция. Однако империя, не меняясь, существовала уже тысячи лет, вежливость и уважение к протоколу вросли в саму ткань её мироздания, и, судя по некоторой нескладности текстов, местным революционерам ещё предстояло проделать немалый путь в освоении искусства неполиткорректных лозунгов.

Ринсвинд предпочитал не прятаться, а бежать. Прятаться тоже прекрасно, но, если тебя поймают, тебе крышка. С другой стороны, деревня была единственным укрытием на многие мили вокруг, а некоторые из преследующих Ринсвинда стражников были на лошадях. Может, при беге на короткие дистанции человек действительно опережает лошадь, но на этих бесконечных полях лошадь обставила бы человека в два счёта.

Так что Ринсвинд метнулся к первой попавшейся развалюхе и толкнул первую попавшуюся дверь.

На двери мелом было накарябано: «Идет Икзамен. Просим Саблюдать Тишыну».

На Ринсвинда выжидающе уставились сорок пар слегка встревоженных глаз. Причем глаза эти принадлежали вовсе не детям, а вполне взрослым людям, сидевшим за партами.

В дальнем конце помещения располагалось нечто вроде кафедры, на которой лежала пачка бумаг, обвязанная шнурком и запечатанная воском.

Атмосфера показалась Ринсвинду смутно знакомой. Он уже дышал ею, пусть даже и в другом мире. Она была насыщена запахом холодного пота, который прошибает вас в миг внезапного осознания, что уже слишком поздно вносить исправления. Вы откладывали это до последнего момента, и вот этот момент настал. Ринсвинд пережил множество всяких кошмаров, но данный ужас занимал в составленной им энциклопедии страха самое почётное место — ужас, который испытываешь первые несколько секунд после того, как будут произнесены роковые слова: «Сдавайте работы немедленно».

Сидевшие за партами люди смотрели на Ринсвинда.

С улицы донеслись вопли. Он метнулся к кафедре, разорвал шнурок и как можно быстрее раздал листки. После чего вновь юркнул к безопасно высокой кафедре, снял шляпу и низко склонился над какими-то бумажками в тот самый момент, когда дверь нерешительно приоткрылась.

— Все вон! — яростно заорал Ринсвинд. — Читать не умеете, экзамен идет!

Невидимая фигура за дверью пробормотала что-то, обращаясь к кому-то ещё. Дверь закрыли. Люди за партами по-прежнему взирали на Ринсвиида.

— Э-э… Итак… Можете приступить к выполнению своих заданий.

Послышался шорох, на несколько мгновений воцарилась жуткая тишина, а потом в воздухе бешено замелькали кисти.

Экзамен на конкурсной основе. О да. Это была ещё одна вещь, известная большому миру об империи. Именно через экзамены лежал путь к должностям и сопровождающим эти должности благам. В принципе, систему имперских экзаменов хвалили, поскольку она позволяла проявить себя самым достойным.

Ринсвинд взял со стола один из лишних листков.

«Икзамен На Пост Уборсчика Навоза Района Вьюнь», — гласил заголовок.

Он ознакомился с вопросом номер один. От кандидатов требовалось написать шестнадцатистрочную поэму о вечернем тумане, расстилающемся над тростниковыми грядками.

Вопрос номер два требовал рассказать о метафорах, использованных в какой-то книге, о которой Ринсвинд никогда не слыхал.

Далее следовал вопрос о музыке…

Ринсвинд перевернул лист, прочёл остальные вопросы. Однако ни разу ему не встретились слова, похожие на «компост», «ведро» или «тачка». Впрочем, очень может быть, что благодаря всем этим знаниям человек действительно становится лучше. В Анк-Морпорке максимум что тебя спросят, так это: «Лопату принёс?»

Крики снаружи постепенно стихли; Ринсвинд рискнул высунуть голову за дверь. У дороги царила какая-то суматоха, но она уже не производила впечатление Ринсвиндо-ориентированной.

Ринсвинд выскользнул из комнаты и тут же бросился бежать.

Ну а люди за партами продолжали усердно корпеть над своими заданиями. Лишь один из наиболее предприимчивых экзаменуемых резво раскатал штанину и списал со шпаргалки заранее подготовленную поэму. Вопросы на экзаменах меняются редко.

Ринсвинд мерно трусил вперёд, стараясь держаться канавок и обходить места, где грязь была глубиной больше, чем по колено. Агатцы выращивали полезные культуры на любом клочке почвы, в который только можно было воткнуть семена. Изредка попадались каменистые островки, в остальном же ландшафт характеризовался как напрочь лишённый мест, где можно было отлежаться или хотя бы отсидеться.

Деревня осталась далеко позади, и особого внимания на Ринсвинда никто не обращал. Лишь время от времени какой-нибудь очередной пастух провожал Ринсвинда взглядом, однако особого любопытства не проявлял, разница состояла в том, что смотреть на бегущего Ринсвинда было несколько интереснее, чем на испражняющегося вола.

Таким образом, следуя параллельным дороге курсом, Ринсвинд к вечеру достиг перекрестка.

Где и обнаружил постоялый двор.

Последним съеденным Ринсвиндом блюдом было жаркое из леопарда. Постоялый двор означает еду, но еда означает деньги. Ринсвинд был голоден, и денег у него не было.

Он тут же мысленно упрекнул себя за подобного рода негативный подход. Что сейчас нужно сделать, так это войти и заказать большой сытный обед. Тогда, вместо того чтобы быть голодным и без денег, он станет хорошо поевшим и без денег, что в его положении является чистым выигрышем. Разумеется, не следует сбрасывать со счетов, что мир, вероятно, выдвинет на это какие-то возражения. Однако многолетний опыт Ринсвинда показал, что существует мало проблем, которые нельзя разрешить громким воплем и резвым стартом с места. Кроме того, хороший обед благотворно действует на организм.