Яся Белая - Фея-Крёстная желает замуж

Интересоваться, что будет, если забудут последнюю, не стоит, и так понятно — мы все умрём.

— И что же нам делать? — бормочу я и обречённо падаю в кресло.

— Выход только один, — говорит Хмурус, — как можно скорее найти сказочника. Иначе нас ожидает кое-что похуже нашествия крыс…

Однако сказать «найти сказочника», гораздо проще, чем сделать.

— Как же мы его найдём? — говорит Злобинда и разводит руками: мол, нет же нигде.

— У Христиана и Лизет, — вспоминаю я своё видение, — должен был родиться ребёнок. Значит, теоретически где-то остались потомки.

— Увы, только теоретически, — отзывается Хмурус. — Потому что если бы тот ребёнок существовал, вы, Айсель, помнили бы об этом. Феи — уникальные хранилища памяти. Они помнят всех сказочников. Даже сами того не зная.

Обласкал, так обласкал! Словно мы — машины какие-то.

— Вот как, — рассуждаю вслух, подхватив его мысль. — Стало быть, я помнила, не помня.

— Да, — кивает Хмурус, — таково свойство фей. Потому-то я и применил к вам сон-газ, чтобы усыпить физическое, но пробудить глубинную память.

— Тогда, — осеняет догадка, — может, стоит попробовать ещё раз? Разбудить ещё поглубже? Ну, память, в смысле…

Он отрицательно качает головой, а Злобинда смотрит на меня, как на безумную.

— Сон-газ нельзя применять более одного раза. Это может привести к полной потери памяти, а то и к личностной дисфункции. Боюсь, фея с серьёзным психическим расстройством, станет угрозой для всей волшебной страны.

Фыркаю и отворачиваюсь: только он умеет одновременно говорить милое и гадости.

— Так что же нам делать? Может, спросить Книгу-Всех-Историй?

Злобинда вздыхает:

— Если бы она знала, она бы показала нам ещё тогда…

— Так что же делать?

И тут глаза Хмуруса задорно сверкают, как бывает, когда нащупаешь идею:

— Создать заклинание поиска. У нас как раз в наличии всё необходимое: лаборатория, смекалка, тёмная колдунья, зельевар и фея.

— Не получится, — скептически заявляет Злобинда. — Для этого нужно ДНК того, чью родню мы собираемся искать.

Хмурус самодовольно ухмыляется, а потом извлекает из рукава своей мантии небольшую коробочку, будто китайский император — пекинеса.

— Взгляните.

Он осторожно открывает крышку и подзывает нас поближе.

На тёмно-синем бархате, поблёскивая, лежит рыжеватый волос.

Я сразу понимаю — чей. Даже дышать боюсь.

— О, — тянет Злобинда, — но если так, может сработать!

— Я более чем уверен, что сработает, — светясь от гордости, заявляет Хмурус. — А поскольку времени у нас не так много, то… — он оглядывает нас, — то быстренько переодевайтесь и приходите ко мне в лабораторию.

— Ну уж нет! — решительно заявляет Злобинда. — Я и так постоянно жертвовала личной жизнью ради этого учебного заведения. Больше такого не будет. В конце концов, завтра у меня свадьба.

— Свадьба у вас будет, уважаемая госпожа Ши-Ворот, — ехидно заявляет Хмурус, складывая руки на груди, — когда я разрешу. Пока что я ещё ваш начальник.

— Ах вот как! — вскипает Злобинда. — Тогда считайте, я уволилась.

И швыряет в него заклинанием, которое по пути до объекта трансформирует в папирусный свиток.

Но заявление до объекта долетает — Хмурус встречает документ огненной вспышкой.

— Не трудитесь, — отрезает он, — я всё равно не приму и не подпишу.

— Это произвол! — Злобинда вскидывает голову, её острый подбородок дрожит, а в глазах поблёскивают слёзы.

— Нет, — немного грустно произносит Хмурус, — это необходимость. Потому что если завтра у вас будет свадьба, то послезавтра у нас может не быть Сказочной страны и нас с вами…

…Всю пафосность такого момента портит Мурчелло, который в буквальном смысле падает с потолка, словно в том внезапно образовалась дыра, и накидывается на что-то, похожее на тёмный прыгучий блин.

— Я напал, напал! — торжествующе орёт мяв-кун.

Хмурус фыркает.

— На что же, позволь тебя спросить, ты напал? На спятившую тряпку?

Между тем чёрное плоское нечто так и норовит вырваться из-под Мурчеллиной лапы.

— Да нет же, я напал на след… он меня привел…

Вдруг я понимаю: сама ведь попросила Мурчелло вывести на чистую воду кудесника. А если это — его след?.. И он привёл сюда?..

Ой.

Прикрываю рот и падаю на кушетку.

Ощущение такое, как будто меня подняли, а потом — резко бросили. Пренеприятное, в общем…

…проворный след ловко вырывается из лап Мурчелло и, резиново шлёпая по полу, направляется к выходу.

Мурчелло с воплем:

— Стоять, мяааауу! — срывается следом.

А за ними и Хмурус.

И я.

Наконец, костеря всех, кто сорвал ей девичник, выбегает и Злобинда.

Хмурус продолжает преследовать след. А мне удаётся перехватить котяру (всё-таки у крыльев есть свои преимущества), оттащить за угол и поднажать на него:

— Это же его след? Кудесника? Что он делал в этой части здания? Тут же дортуары студенток!

Мурчелло вживается в стену и округляет и без того огромные радужные глаза:

— Мяв-женщина, ты спятила? Это просто след! Он бегал, я поймявл, инстинкт у мявня!

— Но ты ведь сказал, что напал на след?

— Айсель! — он щёлкает пушистыми пальцами у меня перед носом, как делают, когда хотят проверить реакцию. — Вернись! Конечно, напал, раз поймал. Да и был он не здесь, мыв же оттуда, — тычет когтем вверх, — упали.

Это точно. И чего я всполошилась! И вообще, дался мне тот кудесник! Пусть сам за мной бегает!

— Но так чей же это след?

Мурчелло пожимает плечами.

— Я же сказал, просто след. Лежал себе. Потом прыгать начал. Кто-то определённо оставил его. Но кто — неведомо. Бывает же, остался след в истории. А чей — не помявнишь.

Вздыхаю.

— Ну, раз так, пойдём. Уж Хмурус точно изловил и уже, наверное, препарирует.

Однако когда мы с Мурчелло подлетаем, из кабинета Хмуруса доносится душераздирающий крик.

— Да он там не след режет, а Злобинду! — пугаюсь я и резко открываю дверь в лабораторию… и замираю на пороге.

Снова клубится дым, но в этот раз не зелёный, а сизый, уходящий в черноту. С тошнотворным запахом жжёного сахара и ванили.

Сама она одета в красное и вызывающее.

И белый передник поверх нарядного атласного платья смотрится нелепо, но её, кажется, ничуть не смущает.

Она немного всклочена, но ей как всегда идёт.

Сейчас её изящные ладони спрятаны в грубые рукавицы, а в руках — поднос, на котором горка сгоревших пирожных.

Видимо, и крик принадлежал ей — ну ещё бы, сладости сгорели!

В этом вся она, моя заклятая подруга Иолара, Ведьма Пряничного Домика.

Увидев меня, любительница сладостей роняет поднос. Чёрная труха пачкает безупречный фартук.

— Ты! — восклицаем мы одновременно, сверля друг друга взглядами.