Яся Белая - Фея-Крёстная желает замуж

— О! — меня озаряет просто потрясающая идея. — Я могу вести «Искусство Соблазнения». Знание просто необходимое темным колдуньям и колдунам.

— И на ком же студенты будут практиковаться?

— Да хоть бы и на вас!

— Оу, а это обещает быть забавным, — он складывает руки на груди и самодовольно ухмыляется. — Отдел кадров направо по коридору. Занесёте потом документы на подпись, соблазнительница.

Выхожу с гордо поднятой головой.

Бросаешь мне вызов, Хмурус?

Ну что ж, я согласна. Да начнётся война!

То, что кадровиком оказывается гоблин со скверным характером (впрочем, других им не выдавали при рождении), меня ничуть не удивляет. Как-никак Академия Тёмного колдовства. Здесь таким созданиям самое место.

И вот уже пергамент с магопечатью академии у меня в руках, я официально трудоустроена и могу, наконец, следуя за привидением-проводником, пройти в свои апартаменты. Но не тут-то было! Не успеваем вы выйти в коридор, ведущий к жилым комнатам преподавателей, как прямо на меня вылетает Мурчелло. Вернее, он бежит на всех четверых, но так быстро, что кажется будто летит. Набегу мяв-кун испуганно оглядывается. Создаётся впечатление, что сейчас селом появится свора преследователей. На полном ходу Мурчелло врезается в меня.

Проводник обиженно фыркает и исчезает.

А я не успеваю возблагодарить силы волшебные, что мяв-кун жив и вроде бы — особенно, если судить по прыти — здоров, как тот как завопит:

— Спаси! Помоги! Убивают!

Но убийц на горизонте не видно, свора так и не показалась. Однако Мурчелло испуганно вертит головами — своей и хвостовой — по сторонам, а в радужных глазах плещется неподдельный ужас.

— Да что же случилось? — оттаскиваю его в угол, подальше от сторонних свидетелей, хотя эта, жилая, часть академии пуста — преподаватели уже переместились в аудитории, вот-вот начнутся занятия.

— Она пришла за мной! Ик!

— Кто пришёл, Мурчелло? Кажется, чрезмерное потребление Ignotum bestia дурно сказалось на твоих умственных способностях.

— Пфф! — ершится мяв-кун. — Фея будет мне рассказывать об уме! Говорю же, она вправду пришла. Её Хмурус прислал мне в наказание. Сказал, что хуже не придумаешь, и он прав!

— Кто, в конце концов, эта таинственная она? — понимаю, что уже закипаю. А кипящая фея — это посерьёзнее, чем бурлящий котёл! Рванёт, так рванёт!

— Белочка! — говорит он и снова испугано икает.

— Да силы вы волшебные! — так, пар, кажется, уже повалил? — Тут что, вся академия с русскими по обмену… Что ещё за белочка?

— Рыжая, с пушистым хвостом, — мяв-кун беззастенчиво сморкается в моё платье — вот же наглец! — и утирает лапкой слезу. — Кричала, что я «хорошенький», «уиии», «мимими» и обещала затискать! Сущее наказание! Насилу лапы унёс.

Выдыхаю.

— Жив и хорошо, идём, мне комнаты выделили. Осмотрим.

Едва успеваю очистить платье от «печали» Мурчелло, как призрачный проводник появляется вновь.

Раскланивается и готовь довести возложенную на него миссию до конца. Покидает нас только у двери комнаты, рассказав как пользоваться специальной магической картой-ключом.

Вставляю, говорю заклинание, открываю и замираю.

Апартаменты скромные, но уютненько и со вкусом. Всё остальное легко исправить с помощью парочки взмахов волшебной палочкой.

Например, уложить на кровать мои любимые облачные перины — нет ничего мягче. Это тут же доказывает Мурчелло, который с радостным мявом ныряет в пух. Уже через пару минут он громко и счастливо храпит.

Вот и пусть, а я пока схожу в ванну. Даже феям следует помнить о гигиене. Особенно в местах, где нельзя искупаться в лунном свете.

Разнеженная и отдохнувшая возвращаюсь в комнату с намерением сделать себе лимонад и вытянуться на тахте с книгой (люблю читать и ничего не могу с собой поделать!), но натыкаюсь на молоденькую девушку, увлечённую уборкой моей комнаты и что-то напевающую.

Везёт мне на девчонок, будто родившихся со шваброй.

Одета она в серое платье и белый передник. Отчего рыжий пушистый хвост выделяется особенно ярко.

Стоп! Хвост?!

А вон и ушки с кисточками торчат из копны рыжевато-золотых локонов.

— Так ты и есть белочка?

— Ой! — она вскрикивает, оглядывается и роняет щётку для пыли. — Простите, — пищит. Голосок у неё нежный-нежный. — Думала, успею. А вы уже въехали. Но я скоро-скоро. Поверьте, я расторопная белочка, просто мяв-кун отвлёк. Ректор Хмурус сказал, я должна его защекотать. Вот.

— Не переживай, — улыбаюсь ей и указываю на место рядом с собой. — Лучше иди сюда. Давай поговорим.

Она охотно оставляет щётку и тряпку, (видимо, хоть и старательная, а работу эту не очень любит) и послушно опускается на тахту возле меня.

— Айсель, — говорю и протягиваю руку.

— Ляна, — отвечает она и пожимает мою.

— Вот и будем знакомы. Мне кажется, ты очень славная.

— А вы — совсем не похожи на фею. Вернее, нет, вы красивая и крылышки у вас чудесные, так и искрятся. Но вы другая, вроде моей бабушки. А та была очень мудрой белкой.

«Мудрая белка» — так меня ещё никто не называл!

— Та фея, которую ты встречала, — а ты ведь уже встречала фей? — Ляна кивает: — какой она была?

— Крохотной, вот такой, — Ляна показывает размер на пальцах. — Не то, что вы. Вы — крупная фея.

К сожалению, я уже успеваю наколдовать себе лимонад и сейчас давлюсь им, кашляю и неприлично разбрызгиваю ароматную жидкость.

Ведь я — не крупнее самой Ляны, а она — хрупка и миниатюрна.

— Нет-нет, — поспешно исправляется моя собеседница, — вы очень изящная, — бурчит себе под нос: — Кажется, так это называется? — И опять ко мне: — Просто та фея была совсем крохой, а вы — как человек. Вот!

Улыбаюсь:

— Ты, наверное, встретилась с лунной или цветочной феей. Они обычно маленькие. Рождаются из бутонов. Но вредные.

— Точно, именно так! — охотно соглашается она. — Та была самая-самая вреднючая! Это она сделала меня странной!

— Наколдовала тебе хвостик и ушки?

— Что вы! — Ляна с каким-то даже суеверным страхом хватается за свои милые ушки. — Ушки и хвостик у меня были всегда. Она наколдовала мне ноги! Ну… и всё остальное, — косится на свою весьма соблазнительную грудь.

— Ты чудо, Ляна! — ставлю стакан с лимонадом на туалетный столик и треплю её по волосам.

Она млеет, а потом вздыхает:

— Хрясь тоже так говорит.

— Хрясь — тролль?

— Угу! Громадный! — но руки, почему-то, разводит в стороны, будто старается объять необъятное.

— Он выслеживал тебя, там, возле академии. Притворялся камнем.

Ляна опускает голову и вздыхает ещё тоскливее:

— Он может, — вскидываясь, с энтузиазмом и горящими глазами: — Хрясь очень хороший и меня любит. Но совсем невыносимый. Нет, я конечно пыталась. Каждый день, с утра выносить ему мозг, но ничего. Только закаменеет весь, и хоть что с ним делай. Эх! А я ведь тоже его люблю! Но пришлось уйти. Даже убежать!