Анна Батлук - Обещана дракону, или Счастье по договору

Герцогиня вещала что-то насчет беспутного сына, опозорившего ее перед всей семьей, а ГримГайл кивал, и, похоже, мать даже не слушал. Герцог спокойно сел за стол, достал из ящика стопку бумаг и принялся их просматривать.

— Бриар! — завизжала герцогиня так, что мой жених вздрогнул. — Ты можешь уделить мне хотя бы немного внимания?!

— Я уделял тебе его, мама, на протяжении почти всей дороги от столовой, — ухмыльнулся герцог, не отрывая взгляд от документов. — Ничего важного, или хотя бы достойного, не услышал, и решил, что с меня достаточно. Поэтому все свои претензии можешь, как и раньше, изложить в письме, я обязательно его прочитаю. Приезжать в замок ради моего запоздалого воспитания и рассказов о детских увлечениях, право, не стоило.

— Конечно, изложить в письме, — скривилась герцогиня. — Думаешь, я не знаю, что на них мне отвечает твой констебль? Бриар, это не просто мои глупые капризы. Ты — гордость нашего рода, у тебя должна быть достойная спутница, ведь вполне возможно, что в будущем, именно тебе достанется честь возглавить государство…

— Мама! — оборвал ее герцог. — Во-первых, определись, я гордость рода или все-таки его позор. Во-вторых, во главе государства стоит его законный правитель, и твои мечты о смене власти, которые свели отца в могилу, неосуществимы хотя бы потому, что я их никогда не поддержу. А в-третьих, скажи мне, какова смертность женщин, обладающих драконьей кровью, в родах?

Герцогиня похватала воздух ртом.

— 8 из 10.

— Сколько выживает детей при смерти матери?

— 2 из 10.

Я закрыла рот рукой. Не думала, что у драконов существуют подобные проблемы. Никогда не слышала о том, чтобы они вообще болели, но честно говоря, я так мало ими интересовалась, что подобный пробел в моих знаниях неудивителен. Взглянула на Ханну, но она даже не пошевелилась, как видно, для нее такая печальная статистика новостью не была.

— И последний вопрос, — хладнокровно продолжил герцог. — Почему я единственный ребенок в семье?

— Не хотела рисковать, — мрачно признала будущая свекровь.

— Я тоже не хочу рисковать, мама. Я хочу большую семью, множество детей, а твои протеже никогда на это не согласятся. Судя по тенденции последних лет, драконья кровь вскоре совсем исчезнет, потому что наши женщины отказываются рожать.

— Так все дело в этом? — оживилась герцогиня. — Хорошо, в таком случае обрати внимание на дочь короля — ей уже почти восемнадцать, очень приятная девушка.

«Да, стоит обратить», тоже обрадовалась я.

— Опять ты недальновидно упираешься в свое желание править, — покачал головой ГримГайл. — Скажи мне, что будет, если я в гневе обращусь в дракона и случайно убью наследницу престола?

— Здесь ты прав, эту твою безродную девчонку хотя бы не жалко, но…

— Мама! Я женюсь на Лорелле потому, что ее род повелевает животными! И даже если я потеряю контроль и сменю сущность, она сумеет со мной поговорить, успокоит. Она выживет!

О, Духи! Все еще хуже, чем я думала! Мало того, что меня собираются использовать, как конвейер по производству детей, так еще и с драконом я должна буду договориться! Но как, если именно на мне, вы, Духи, решили отдохнуть, и отсыпали Дара не щедрой рукой, а сквозь крохотную прореху в кармане? Наверное, стоит признаться ГримГайлу, и он тогда будет вынужден разорвать помолвку — это безусловный плюс, но то, что в таком случае у меня исчезнет возможность посетить Королевство эгидов, это минус. Может быть, стоит отложить свою откровенность?

От испуга, голова у меня закружилась, и я ненароком коснулась двери. Она чуть скрипнула и приоткрылась всего на миллиметр. Я замерла, чувствуя, как сердце поднялось к горлу и громыхает так сильно, что Ханна наверняка оглушена.

Леди ГримГайл ничего не заметила, она как раз принялась перечислять варианты, которые гораздо предпочтительнее меня, и их тоже совсем не жалко будет в том случае, если герцог слишком разгневается. Но мой жених странный звук услышал и внимательно уставился на шкаф. Долгие секунды я молила его списать шорох на проказы мышей — Патрик же совсем обленился, но герцог медленно, не сводя глаз с места нашего с Ханной убежища, поднялся и направился к нему. Герцогиня замолчала на полуслове.

— Продолжай, мама, — вкрадчиво попросил герцог. — Я только возьму сюртук.

Я замерла, не дыша. Ханна, по всей вероятности, была уже в бессознательном состоянии, потому что, хоть видеть герцога и не могла, как никто знала, где находится его сюртук — у нас под ногами.

Герцог потянул дверь шкафа на себя и клянусь, выражение его лица, когда он увидел меня, стоило моего испуга. Он не удивился, нет. У него глаза на лоб полезли. ГримГайл стоял, стремясь объять необъятное, и, в конце концов, герцогиня бы тоже меня обнаружила. Это в мои планы точно не входило, поэтому я поспешно вытащила из-под Ханны сюртук, сунула его в руки герцогу и закрыла дверь.

Теперь мне тоже ничего не было видно. Пришлось так же, как и Ханне, прислушиваться.

— …на худой конец вспомним маркиза БенФрана. Род многочисленный, дочерей много, выбирай любую. Подумаешь, одной не досчитается. Не думаю, что маркиз станет горевать так сильно, что мы не сможем это уладить, — вещала меж тем герцогиня. За такие речи ужасно захотелось выдворить ее из замка.

— Мама, тебе пора, — прорычал герцог. Ого, видно сильно разозлился, из шкафа теперь вылезать совсем боязно. Хотя не думаю, что он огнеупорный.

— Я еще не договорила, — заупрямилась герцогиня, но видно что-то углядела в глазах сына такое, что пошла на попятную.

— Хорошо, но надеюсь, ты уделишь мне время до отъезда?

— Конечно! — почти прокричал герцог, и мы услышали торопливый стук каблучков.

— Прошу вас, леди УолтВисби, — послышался злой голос ГримГайла после того, как дверь захлопнулась. — Выйдите из шкафа.

Не желая выдавать присутствие Ханны, я аккуратно, приоткрыв только одну створку, выбралась, и замерла перед герцогом, скромно опустив голову.

— Поясните, что вы там делали, — рыкнул он.

Вообще вариант для оправдания, после того, как ГримГайл меня заметил, я придумала только один. Была неплохая версия, что мне хотелось помочь герцогу одеться, но она оказалась несостоятельной, когда я заметила, что сюртук помят, измазан и отвратительно выглядит. Поэтому, пришлось говорить правду.

— Подслушивала, — с вызовом ответила я. Такой прямотой герцог оказался озадачен. Глаза прищурил, а голосом прямо-таки не своим, спросил:

— Вы считаете это достойным поступком?

Я так не считала, более того, сама не понимала, что на меня нашло. Но признаваться в этом желания не было, поэтому пришлось напустить в голос побольше стали, и очень уверенно сказать:

— А вы на меня не рычите, герцог! В своем будущем доме я могу сидеть где угодно, даже в вашем шкафу!