Дмитрий Емец - Таня Гроттер и молот Перуна

Днем уснул на нежитеведении – и пока спал, меня чуть не придушили мавки, которых Горгониха напустила полный класс. А после урока я сам едва не придушил Лоткову. Она утверждает, что ждала меня на чердаке, но… на чердаке Большой Башни. Приятно, Чумиха меня раздери, что я пользуюсь успехом, да еще каким!

По-моему, Кузя Тузиков счастлив! Видел его сегодня: ходят с Шито-Крыто, взявшись за ручки! Ну прям Ромео и Джульетта! Придурки!

28 января.

Кошмарный день! Пишу, а у самого руки трясутся. Целовался с Гробыней. Нас застукал Гуня Гломов. Сам не пойму, как спасся. Я мчался по коридорам как заяц, а Гуня за мной. Еле успел нырнуть в свою комнату. Хорошо, что входное заклинание надежное, а то он бы дверь снес. Я дрожал за дверью, а он бил в нее кулаками и ревел, как медведь.

Ну Склеп, какую подлянку со мной выкинула! Когда Гуня вошел и еще ничего не понял, я хотел отскочить, а она специально у меня на шее повисла, а потом еще ржала! Она-то Гломова не боится и вообще плюет на него – вытворяет с ним что хочет. С другой стороны, это ведь Гробыня перетаскивает Гломова с курса на курс. Шпоры за него пишет, подсказывает. Пока она в школу не пришла, он только и умел, что на второй год оставаться. А сейчас уже на четвертом курсе. Вот и пойми этих девчонок!

29 января.

Продолжение кошмара. Все свидания отменились. Даже на занятия не хожу. Я на осадном положении. Сижу запершись в комнате, а Гломов барабанит ногами в дверь и кричит, что хочет сделать мне пластическую операцию носа.

30 января.

Сегодня я неосторожно решился сходить на снятие сглаза (а что делать: прогуляешь – Зуби запук какой-нибудь напустит) и прямо у дверей класса угодил в лапы Гломову. Попытался вырваться, но разве у него вырвешься? Гуня от радости чуть не ополоумел. Хрипит: «Ну все! Только не дергайся! Это будет больно, но справедливо!»

Я закрыл глаза, чтобы не страшно было. Жду, жду, потом открываю тихонько один глаз. Смотрю, плывут под ручку Пипа и Гробыня. Обе воркуют, ну прям лучшие подруги. Гуня весь расплылся, даже кулак опустил.

«Отпусти его, Гуня! – говорит Склепова. – Смотри, Пипа, Жикин – наша Тибидохская достопримечательность. В него влюблены все, кто не влюблен в Пуппера. А будь он богат, как Пуппер, и летай на швабре чуть получше, были бы влюблены совсем все… А ты, Гломов, учти: если ты ему нос повредишь – история тебе этого не простит, а я тебе на экзаменах помогать не буду». Гломов меня и отпустил, только коленкой сзади толкнул. Теперь приходится писать стоя.

А Пипа ничего не сказала, только зыркнула на меня с большим интересом. Нет, точно приглашу ее на свидание. Я уже решился.

1 февраля.

Ну и ночка! Лоткова назначила свидание в 3 часа у Жутких Ворот. Ждал ее там с трех до рассвета – играл с циклопами в карты на щелбаны. Лучше б я этого не делал – весь лоб в шишках, чуть дебилом меня не сделали. Ворота все время трясутся – то разогреваются чуть не докрасна, а то такой холод собачий от них идет – окоченеешь. Циклопы говорят, не к добру это, когда хаос так бушует. Когда такое бывает, что-то обязательно должно случиться. Сколько я в этой придурочной школе учусь – вечно тут что-то случается.

А утром всплыло ужасное, мерзкое коварство! Оказалось, пока циклопы выбивали из меня последние мозги, вероломная Лоткова каталась на пылесосе с Баб-Ягуном! Вот и верь после этого девушкам!.. Все, хватит с меня Лотковой! Ненавижу тех, кто хитрее меня!

2 февраля.

Ухаживаю за Пенелопой Дурневой. Проулыбался Пипе всю историю Потусторонних Миров, а уже перед звонком послал ей записочку с приглашением на свидание. У меня еще осталось штук пять записок из той партии, что я готовил под копирку. Текст уже есть, осталось вписать только имя и время.

Кстати, Безглазый Ужас был сегодня не в духе. Так взбесился, что едва не закидал класс своими внутренностями. Никак не пойму, кто тупее: он сам или его шутки. Скоро небось полнолуние.

Хорошая новость: окончательно помирился с Гуней. Выпили с ним настойки из корней одолень-травы. Оба расчувствовались. Гуня попросил называть его Гунием. Он это имя сам себе придумал и страшно им гордится. Сказал: если кто на тебя полезет – только скажи. На всякий случай настучал Гуне (тьфу ты, Гунию) на Семь-Пень-Дыра. Этот тип мне никогда не нравился… Ну все, мне пора! Бегу встречаться с Пипой!..

Жикин отложил перо, подошел к зеркалу и, с удовольствием разглядывая свое смуглое лицо, принялся репетировать фразу: «Привет, малютка! Ты сегодня классно выглядишь!» Этой фразой, которую Жора считал безукоризненной во всех отношениях, он надеялся сразить Пипу наповал.

Записной донжуан Тибидохса не ведал, что в этот момент Пипа, в свою очередь собиравшаяся на свидание, внезапно ощутила неясное беспокойство. Ее сердце сладко екнуло. Пипа пошатнулась. Душа облилась медом. В глазах заплясали купидончики в красных широких подтяжках. И, как ни странно, а девичье сердце здесь не обманешь, смуглый красавчик Жора не имел к этой пляске купидончиков никакого отношения. Стоило Пипе закрыть глаза, перед ней сразу появлялся другой – аккуратный и положительный юный англичанин в плащике, с добрыми глазами и без единого прыщика.

«Что это со мной? А, я поняла! Пупперчик добрался до моих ползунков и шаманит с магией вуду. Жаль, я не попросила у него взамен какой-нибудь плащик или хотя бы старые очочки. Я попросила бы Ритку или Абдуллу, и мы бы поймали его на встречной магии», – с нежностью подумала Пипа.

Февраль, февраль… Холодная вьюга закружила Тибидохс, замела мысли, запуржила сердца. Поклеп Поклепыч свирепствовал и придирался к ученикам без всякого повода. Домашние задания были такими, что добрая половина перемены уходила на то, чтобы их просто записать. Для того же, чтобы все сделать, не хватало часто и ночи.

Помимо заданий, Поклеп велел старшекурсникам заняться изготовлением тяжелых магических кольчуг. На каждый из тысячи кольчужных узлов требовалось наговорить около семидесяти основных заклинаний и еще около десятка добавочных.

Семь-Пень-Дыр, Верка Попугаева и Гуня Гломов приуныли и просились назад к лопухоидам.

«К лопухоидам нельзя, а вот за Жуткие Ворота в два счета!» – с нехорошей улыбкой говорил им Поклеп, от которого пахло особым русалочьим одеколоном – по запаху и по сути – смесью рыбьего жира, ушной серы и коктейля Молотова.

Даже Шурасик, которого почти невозможно было перегрузить, негодовал и предлагал переименовать «защиту от духов» в «защиту от Поклеп Поклепыча». Правда, это не помешало Шурасику, кроме кольчуги, сплести себе еще магические брюки и магическую кольчужную панамку для теплого времени года. Когда же Поклеп, усомнившийся в добросовестности Шурасика, вздумал проверить его, оказалось, что тот наговорил на каждый узел даже не по семьдесят заклинаний, а по сто двадцать.