Дмитрий Емец - Таня Гроттер и молот Перуна

Скверно, очень скверно. Не так просто видеть магические предметы, с которыми у тебя связаны тяжкие воспоминания…

Не окажись тогда поблизости Сарданапал со склянкой мертвой воды и не подмени он Персею его трофей на сочную азиатскую дыню, на истории Медузии Горгоновой, в то время еще не доцента кафедры нежитеведения, можно было поставить большой и жирный крест…

Решив, что нежить напала на Медузию, Баб-Ягун принялся было произносить комплексное заклинание, но доцент Горгонова торопливо крикнула:

– Никакой магии! С ума сошел? Это же щит Персея! Кто-нибудь, марш за Поклепом и циклопами – живо!

Кузя Тузиков на четвереньках добежал до двери и кинулся за Поклепом.

Пользуясь полной безнаказанностью, нежить разбежалась по классу. Банники мыльными мочалками перекатывались по классу, накладывая сглазы и насылая жуть. Хмыри, бесчинствуя, мазали всех своей слизью. У Риты Шито-Крыто, имевшей привычку разуваться под партой, они сожрали один ботинок, а во второй напустили какой-то тухлой дряни, от которой он снаружи окаменел, а внутри заболотился.

Один из хмырей, очень похожий на Агуха, разве что с иначе растущими рожками, вскарабкался по ноге на плечо Пипы. Да-да, именно Пипы. Пенелопа Дурнева, хотя и не сдала еще экзамены даже за первый курс, а только готовилась к ним, выпросила у Сарданапала разрешение ходить на занятия вместе с четвертым, где учились ее ровесники. Она, конечно, мало что понимала, но все равно в глобальном смысле это было полезно. Лучше тянуться за сильными, чем царствовать среди десятилеток, это Пенелопа отлично понимала. И вот теперь Пипе это аукнулось.

Атаковавший ее хмырь принялся, мерзко подхихикивая, старательно облизывать ей голову коричнево-зеленым языком. Его распахнутый рот был кошмарен, как предзачетный сон студента-стоматолога. Здоровьем на его зубах отличался только кариес. Все же остальное было чуть похуже помойки.

– ПРОООООЧЬ! НЕ ДОВОДИ МЕНЯ! – страшным голосом завопила Пипа.

Сидевший с ней за одной партой Жикин, не разобравшись, к кому она обращается, поспешно нырнул под стол. Он был уже научен горьким опытом, что с Пипой лучше не спорить. Стены класса стали вибрировать. Брызнули стекла. Это собиралась неосознанно привлеченная Пипой интуитивная магия. Нежить заволновалась. Хмырь, прикусив себе язык, спрыгнул с плеча Пенелопы и, высоко подкидывая тощие коленки, помчался прятаться за щит.

– Не надо, Пенелопа! – крикнул из-под парты Жикин.

Но взбешенная Пипа уже никого не слышала, ненавидя хмыря до глубины души.

– ВООООООНННН! – завопила она еще ужаснее, неосознанно посылая волна за волной интуитивную магию.

Щит Персея завертело, разбрызгивая во все стороны частицы стихийной магии. Нежити, находившейся к щиту ближе всех, досталось больше других, и она разлетелась в разные стороны. Возможно, это случилось оттого, что у нежити просто не хватило соображения укрыться за щитом, а не стоять вокруг.

Значительная часть магии, отразившись, обратилась было на саму Пипу, но, столкнувшись с новой магической волной, ибо Пипа работала как мощнейший передатчик, лишь отбросила в сторону парту вместе с многострадальным Жикиным.

– Мамочка моя бабуся! Это был, возможно, самый стремительный полет в жизни Жоры, закончившийся не менее эффектным торможением о кирпичную стену. Техника, разумеется, ниже всякой критики, зато будет что вспомнить на старости лет! – встрял Ягун.

Нежить убиралась гуськом, трусливо озираясь. Когда несколько секунд спустя опомнившаяся Медузия выглянула в коридор, там никого уже не было, лишь на лестнице, ведущей в подвалы, затихали шорохи.

Отказавшись от преследования, доцент Горгонова вернулась в класс. Она оказалась там почти одновременно с Поклепом, который ворвался туда во главе спешно собранного отряда циклопов. Кузя Тузиков умел наводить панику.

– Что у вас стряслось? Я ничего не понял! Парень был страшно напуган! – запыхавшись, обратился он к Медузии.

– И не без причины. Нежить нашла щит Персея и, прикрываясь им, решила немного побуянить. Ясное дело, они это любят. Нам надо сказать спасибо Пипе. С любой другой магией щит бы справился, но к интуитивной оказался не готов. Но откуда в Тибидохсе вообще взялся этот щит? Насколько я знаю, он хранился в Маглионе… И очень сомневаюсь, что у нежити хватило бы ума провернуть это дело. Скорее всего щит украл кто-то другой, нежить же лишь обнаружила его в тайнике, – сказала Медузия.

негромко, но с пафосом произнесла Лиза Зализина.

Таня с беспокойством оглянулась на нее, потому что сама только что об этом подумала. И еще одна мысль пришла вдогонку: если пророчество собирается свершиться, значит, должна уже быть третья жертва!

Так и оказалось. Не успели убрать стекла и циклопы все так же бестолково топтались в дверях, как Ягун схватился ладонями за виски.

– Лоткова! – крикнул он. – Она в беде!.. Ей плохо, очень плохо! Я это чувствую!

– Откуда ты знаешь? Подзеркаливал? – подозрительно спросил Поклеп.

– Ну подзеркаливал! И что из того? – крикнул Ягун и, не спрашивая у Медузии разрешения выйти, кинулся к дверям.

Один из циклопов попытался преградить ему дорогу, но, отброшенный Искрисом фронтисом с очень яркой искрой, грузно осел на пол. За нападение на циклопа да еще в присутствии Поклепа запросто можно было угодить на темное отделение, но Ягуну было все равно.

– Какой же я идиот!.. Почему я утром не зашел за ней? Все я, я! И о чем думала моя мать, когда аисты подсунули ей такого болвана! Надо было сшибать аиста из базуки еще на подлете! – бормотал он на бегу.

Медузия, Поклеп и циклопы ринулись за Ягуном. За ними резвым табуном неслись ученики. Обожженный искрой циклоп хромал последним, опираясь на секиру и произнося укоризненные слова, от которых Бедная Лизон зажимала уши. Вскоре все были уже на Жилом Этаже.

– Катя! Открой! Я знаю, ты здесь! – кричал Ягун, барабаня в дверь.

Дверь сотрясалась так, что невозможно было не услышать, однако никто не открывал. Поклеп с сомнением покачал головой.

– Похоже, в комнате никого нет, – сказала Медузия.

– Она там… Я… я это просто знаю, – уверенно произнес Ягун.

– И как ты собираешься это доказать? Согласись, ломать дверь – это не аргумент. Это, кстати, относится ко всем, – заметила доцент Горгонова, осаживая не столько Ягуна, сколько циклопов, которым не терпелось помахать секирами.

– Зачем же ломать? Я же не лопухоидный спецназ. Я могу войти и по-культурному! – удивился Ягун.

Он повернулся спиной, произнес «Туманус прошмыгус» и прошел сквозь закрытую дверь в комнату.

Поклеп и Медузия уставились друг на друга.